Петроний Аматуни - Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга)

• Название: Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга)
• Автор: Петроний Аматуни
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1977

Фантастический роман-трилогия, в которую входят три повести: «Тайна Пито-Као», «Тиунэла» и «Парадокс Глебова».

---

— Конечно, долгожитель.

Заняв места в Гравитомобиле Гана, мы взлетели, и вскоре под нами показалась Тиунэла Ган сделал круг над столицей.

— Тиунэла — на древнем гаянском языке означает «пять гор», — объяснил долгожитель, разглядывая свой город…

— Пятигорск! — вырвалось у меня, и мне стало радостно при воспоминании о городе на Северном Кавказе, где я провел не один год.

В центре столицы высилась коническая полукилометровая лесистая гора Шу, опоясанная аллеями с площадками для отдыха С десяток крытых галерей вели от подножия к вершине: они как бы лежали на склонах.

— Эскалаторы, — пояснил Ган.

А на вершине Шу стоит трехсотпятидесятиметровый Дворец Человека из белого полированного камня, круглый, ступенчатый, с ленточными окнами по периметру и с балконами! Внизу здание имеет несколько входов и обширную площадку с пестрым орнаментом цветников, замкнутых широким кольцом дендрария.

Почти на равном расстоянии (семь-восемь километров) от Шу природа установила еще четыре горы поменьше Они соединялись кольцевой воздушной дорогой: в прозрачных цилиндрических туннелях мчались вереницы поездов. Кроме того, эти горы соединялись с Шу радиальными туннелями, покоящимися на высоких пластмассовых основаниях. Все это вместе составляло сеть воздушных поездов столицы, а когда мы рассмотрели ее вблизи, то увидели, что туннели двухэтажные — имелась еще лента автомобильной дороги и пешеходная дорожка. В фермах-основаниях вмонтированы эскалаторы для пассажиров.

Над гигантским «колесом» воздушной дороги располагалась зона летательных аппаратов городского транспорта. Ниже прозрачного «колеса» полеты запрещались, можно только взлетать и снижаться, да и то по специальным воздушным коридорам, ограниченным радиолучами.

По широким же улицам двигался наземный транспорт с детьми и транспорт служебного значения: скорая медицинская и техническая помощь.

В основном улицы были «подарены» пешеходам. Нигде нет столбов, проводов, ограничительных барьеров и прочих аксессуаров наших современных городов, зато кругом деревья, кустарники и миллионы цветов, плавающих в воздухе.

Ган рассказал о подземном транспорте столицы; пассажирские линии метрополитена отделены от грузовых.

Пространство между гор и далеко вокруг — это нескончаемый парк, прорезанный ровными широкими улицами стройных небоскребов, с куполообразными крышами, которые одновременно являлись антеннами-приемниками энергии.

— Тиунэла самый высокий город Гаяны, — сказал Ган. — Большинство других городов, особенно молодых, растут вширь — места на планете хватает…

— Мне почему-то странно видеть «древние» самолеты в небе Тиунэлы, — признался я.

— Странно? — усмехнулся Ган. — Крыло, реактивный двигатель, аэростат и многое другое также вечны, как и обыкновенное колесо или рычаг. Пройдут еще тысячи лет, но, по-моему, люди будут пользоваться ими. Да и почему нам поступать иначе, если даже сама природа не смогла придумать более удачное, создавая насекомых, птиц, реактивных рыб?

Квартира Гана находилась на одной из центральных улиц, на тридцать первом этаже.

— Рядом с водой, — пошутил он, снижая гравитомобиль к подножию черного пластмассового исполина с малахитовыми полосами по всему фасаду и алмазными брызгами окон, искрящихся на солнце.

— Ты имеешь в виду озеро Лей? — спросил Шелест, сидевший рядом.

— Нет, зачем… Я имею в виду Шу. В горе необъятные полости, и мы используем их под резервуары водоснабжения… Мы дома. Прошу в лифт, небожители! — весело сказал Ган.

5

Ган и его 132-летняя молодая, в сравнении с ним, черноглазая, подвижная и стройная супруга Эла жили в четырех просторных комнатах: гостиная, спальня, два кабинета; комната для гостей и передняя в счет, не шли.

Мы расположились в кабинете Главы Народного Совета. Библиотека во всю стену закрывалась прозрачной шторой. Другая стена, как и в нашем доме, — сплошное окно без рамы и переплета. Возле третьей, глухой голубоватой стены — темно-синий стол с малахитовым верхом. Кроме черного коммутирующего устройства связи, на столе не было ничего. В углу — традиционный массивный торшер и несколько удобных кресел.

Вошла хозяйка.

Загорелая горянка Эла была одета в темно-вишневое платье, смелый вырез открывал точеную шею и плавную линию плеч. Ее красивые стройные ноги в дымчатых комнатных туфлях были без чулок.

Я стесняюсь разглядывать ее лицо, но, заметив, с каким откровенным любопытством она смотрит на нас, становлюсь смелее.

Круглолицая, розовощекая — с ямочками! — с пухлыми губами и круглым подбородком — поди, дай ей столько лет! — Эла казалась сорокалетней. Впрочем, она такой и была, потому что я скоро забыл о ее возрасте, впервые оценив по достоинству известное изречение землян о том, что женщине столько лет, на сколько она выглядит…

— Замечательные люди! — простодушно воскликнула Эла, останавливая взгляд на Шелесте. — Послушай, Ган, если у них все такие — наши гаянки улетят на… Зе-мм-лью…

— Эла, — засмеялся Ган, — сейчас я представлю тебе наших гостей. Командир звездолета Шелест…

— Ты добрый, ани, — сказала Эла, — мужественный.

— Это Хоутон.

— Трудное имя и длинное, но сам ты простой и веселый, — предположила Эла.

— А вот и Звездолюб, штурман корабля Глебов.

— Тихий мальчик с глазами мудреца, — протяжна произнесла она. — Я понимаю Юль.

Глянув на меня, Эла дружески улыбнулась, увидев во мне равного по возрасту.

— По волосам ты — долгожитель, — заключила она, — но я бы назвала тебя мудрецом с глазами мальчика, ани… Я довольна вами и рада таким гостям. Люди познаются в работе, в опасности и за обеденным столом, говорят на Гаяне. Выбирайте, ани.

Она подала нам «Письма к желудку», набрала на торшере по нашему выбору нужные цифры, дав команду кухне-автомату, и ушла в столовую..

— Мы просим вас, ани, — сказал Ган, — выступить во Дворце Человека, где находится и наш Совет…

— Будет выполнено, — кивнул командир.

— Затем…

Телепатон на торшере вспыхнул голубым светом, и появилось объемное изображение мальчика. Увидев нас, он растерялся, с трудом перевел взгляд на Гана и, запинаясь от смущения, произнес:

— Извини, долгожитель, что я беспокою тебя, да еще дома..

— Кто ты? — удивленно спросил Ган.

— Меня зовут Оу, долгожитель. Воспитанники школ-интернатов Юга поручили мне узнать: прилетят ли к нам земляне?

— Спроси у них сам, Оу…

— Прилетим непременно, — ответил Шелест, подняв левую руку.

Мальчишка издал восторженное восклицание, и телепатон выключился.

— Вот, — улыбнулся Ган. — Так все время… Мы думаем, ани, открыть Институт Земли и просим вас быть консультантами.

— Для того и прибыли, Ган, — сказал командир.

— Еще не все, ани, — помедлил Ган. — Я хочу подробнее расспросить тебя, Боб…

— Слушаю, долгожитель, — ответил Хоутон, озадаченный как самим тоном, так и обращением к нему лично.

— Рат передал мне о вашем разговоре… Скажи, ани, как называется алмаз, что ты видел на Земле?

— «Фея Амазонки».

— Гм… Кто дал ему такое название?

— Один тип, Бергофф.

— Значит, житель Земли — твой сопланетник. Не Мана? Не гаянец?

— Нет, долгожитель.

Ган вздохнул, подумал, вынул из тумбочки торшера фотографию и молча протянул ее Хоутону.

— «Фея Амазонки»! — привстал Хоутон — Я видел ее и готов биться об заклад, что это она.

— Думаю, ты не ошибся, ани, — сказал Ган, взволнованный словами Хоутона. — Эту фотографию мне принесли из архива… Когда Гаяна провожала галактическую экспедицию на звездолете «Тиунэла», который достиг вашей Земли… командиру корабля Тоту вручили это программирующее устройство, содержащее в себе конструкцию такого же звездолета, как и «Тиунэла» Если, рассуждали тогда члены Народного Совета, они попадут на планету с высокоразвитой техникой, на заводах той планеты легко построить новый звездолет, привычный для наших космонавтов.

Ган посмотрел на фотографию и, не отрывая от нее взгляда, добавил:

— Командир «Тиунэлы» Тот — мой родственник…

Наступило молчание. Потом снова заговорил Боб:

— В своем дневнике Мана рассказал, что Тот погиб при землетрясении на Пито-Као… А Бергофф нашел алмаз «Фея Амазонки» в Бразилии, то есть в нескольких тысячах километров от острова… Не может же быть здесь ошибки?

— Все может, — подумав, ответил Ган. — Например, мы уже обнаружили неточность в расчетах Мана и ваших ученых: экспедиция на «Тиунэле» летела к вам, на Землю, не четыреста земных лет, а двести семнадцать…

— Ты хочешь сказать, долгожитель, что, возможно, Тот не погиб?