Алана Инош - Гроза

• Название: Гроза
• Автор: Алана Инош
• Жанр: Фэнтези

Главных героинь в рассказе три, но грозы только две, и играют они в их жизни две разные роли. Причинить боль просто, но взять её себе, избавляя от неё дорогого человека, не каждому по плечу. Выдержит ли сердце? Выглянет ли солнце после непогоды? Что делать, если ты – молодая, озорная любительница фемслэша, а она – почти вдвое старше, разочарованная, вечно занятая и ревностно оберегающая свою хандру? Ответ знают только струны старой гитары.

---

– Ну, Рокерша была бы не Рокерша, если бы не омрачила ложкой дёгтя даже счастливый конец. Трагедия – это моя стихия, гы-ы! – Смешок раздался на том конце линии, и Люба даже представила себе безжалостно-свирепую мину, которую сейчас, наверно, скорчила Оксана. – Но это случится только через энное количество лет, после долгой жизни душа в душу, так что можно считать этот «энд» вполне себе «хэппи». Посвящаю этот рассказ тебе, и попробуй только со своей дамой сердца не слиться в пэйринге! Пусть сила моей творческой воли вам в этом поможет!

– Давай-давай, пиши там свою вампирскую лав-стори с хэппи-эндом. Чур, я – первый читатель!

Попрощавшись с Оксаной, Люба убрала телефон, но на её лице ещё долго сама собой то и дело разгоралась улыбка.

Сказав родителям, что останется ночевать у подруги, она тряслась в «пазике» на дачу. В шесть вечера она вышла на остановке и зашагала по полным цветущих яблонь, черёмух и сирени улочкам; пакет с «джентльменским» набором для соблазнения приятно оттягивал ей руку, врезаясь ручками в пальцы, а её тень скользила по заборам победоносно и уверенно.

– Не подкачай, дружище, – шепнула она старому дивану, раздвигая его и расстилая на нём постель. – Если ты сломаешься в самый ответственный момент, это будет эпичнейший провал.

Знакомый чёрный внедорожник показался в половине восьмого. Валерия вышла из него в летнем брючном костюме с короткими рукавами и дымчатых очках – светлая, милая, свежая, с новой, укороченной по случаю жары стрижкой, благодаря которой открылась и удлинилась шея. Что-то дерзкое, мальчишески-озорное просматривалось в очертаниях её головы. Хоть брюки были и достаточно свободного покроя, но её точёных упругих бёдер они не скрывали, а, напротив, мягко обрисовывали до сладкой, будоражащей и влекущей тоски. Перехватив в одну руку два просвечивающих пакета с продуктами, Валерия открыла калитку и прошла в дом. Люба выждала полчаса для приличия, а потом постучалась.

– Лера! Добрый вечер… Можно тебя на минутку?

Та же минута ожидания была теперь полна солнечных лучей, запутавшихся в ветвях цветущих яблонь, а за спиной Любы развернулись тёплые крылья из лоскутков небесной синевы.

– Привет, Любушка. – Валерия вышла к калитке – уже в шортах и топике на тонких бретельках, домашняя и спокойная.

– Я… Мне надо тебе сказать несколько очень важных слов, – начала Люба. Банально, избито, стёрто до дыр, но ничего больше не приходило в голову.

– Я слушаю тебя. – Глаза Валерии посерьёзнели, из светло-чайных став почти чёрными.

– Лучше будет, если мы пройдём ко мне. Так мне будет проще, а то я что-то немного волнуюсь. – Краткая и кроткая улыбка дрогнула на губах девушки. Хоть это и было «военной хитростью», но холод волнения и правда захлёстывал её тугой петлёй, чистый и хмельной, как яблоневый дурман.

– Хорошо, как скажешь, – озадаченно кивнула Валерия.

Родные «стены», а вернее, сад немного помогал, но всё равно пальцы Любы заледенели среди майского тепла, что Валерия и заметила, когда их руки нечаянно соприкоснулись на ручке двери.

– Ты чего в жару мёрзнешь?

– Давай зайдём, – проронила девушка еле слышно.

Вино, свечи и тарелка с кистью великолепного и крупного, дымчато-розового винограда, покрытого соблазнительными капельками воды, заставили Валерию насторожиться.

– А что это тут за романтика? Ты кого-то ждёшь?

– Да, я жду одного очень дорогого мне человека, – сказала Люба, отщипывая от грозди веточку с четырьмя-пятью виноградинами.

– А, я поняла, – усмехнулась Валерия, и в её глазах проступил мрачноватый стальной блеск. – «Мышеловка захлопнулась», да? Люб, мы уже говорили на эту тему. Не надо.

Веточка скользнула по сбрызнутому духами декольте, Люба съела одну ягодку, а остальные поднесла к губам дорогой гостьи. Заколка щёлкнула, расстёгиваясь, и взбитые крупной волной волосы рассыпались по плечам и спине. Один сантиметр раскалённого пространства отделял Любу от цели.

– Послушай… – Жёсткий, усталый холодок в голосе Валерии сменился взволнованной охриплостью, дыхание врывалось паузами между словами. – Ты осознаёшь, что ты делаешь? Мне… трудно держать себя в руках в твоём присутствии. Ты – нереально красивая и… притягательная девушка, и я могу просто не сдержаться и…

– Не надо сдерживаться. – Люба оторвала ещё одну ягодку и протянула её губами Валерии, беря её шею в плен тесных, по-летнему душных объятий.

Их груди соприкасались, мягко вжимаясь друг в друга, а руки Валерии, сперва с подчёркнутым бесстрастием висевшие вдоль тела и не реагировавшие ни на какие провокации, медленно поднялись и легли на талию девушки. Тепло её ладоней жгло Любу через ткань лёгкого короткого халатика, а дыхание горячо и прерывисто срывалось с приоткрытых губ, пробовавших виноградину. Ягодка была раскушена пополам, и её мякоть с соком попали под бурный и глубокий «замес» поцелуя. Косточки Люба проглотила: в преддверии готовой вот-вот случиться близости было уж не до таких мелочей.

Вино тёмно-вишнёвой душой вечера пролилось в бокалы, мерцавшие ореолом искорок от свечного пламени, но глаза Валерии были уже и так затянуты хмельной пеленой. Прочная, упругая струнка пела между ними – не разорвать, не пойти на попятную, не сказать «стоп». Приникнув к бокалу, Валерия медленными, тягучими глотками осушила его до дна, не сводя взгляда с Любы. Весенняя, трагично-ласковая обречённость мерцала в нём, губы влажно заалели, и в их уголках наметился горьковатый изгиб улыбки.

Лопатки Любы впитывали твёрдую прохладу стены, а шея изнывала от поцелуев, яркими маковыми венками расцветавших на коже. Пояс соскользнул к её ногам, полы халатика распахнулись под руками Валерии, а живот трепетно втянулся от горячей щекотки дыхания и влажной ласки языка. Валерия будто хотела отведать на вкус каждый сантиметр тела Любы, с восхищением влюблённого в своё творение скульптора прослеживая каждый изгиб. Она впитывала тепло нежной кожи на внутренней стороне бёдер, колдовала над пупком и с бережной, боготворящей очарованностью коснулась наконец груди.

Глядя на неё, коленопреклонённую у своих ног, Люба не вытирала быстрых, живых и тёплых ручейков, змеившихся по щекам. Не грубым вожделением окутывала её Валерия, а мягким, грустным, окрыляющим благоговением, от которого душа распускалась цветком, сияла и плакала.

– Что такое? Что? – Пальцы Валерии недоуменно вытирали Любе щёки.

– Продолжай… Не останавливайся, – с дрожащей, счастливой, залитой слезами улыбкой шептала девушка. – Я просто беру себе твою боль.

Так они и мешались на её лице – улыбка и слёзы, и их слияние рождало радугу, как солнце и дождь. Никаких прослоек и преград не оставалось, Валерия ласкала её уже обнажённую, закутанную только в плащ волос. Когда её пальцы вошли внутрь, у Любы вырвался короткий вскрик-смех, щека скользнула по щеке, губы встретились. Горячая внутренняя пульсация смешивалась с поцелуем в один напиток, и Люба пила его, как песню, сама превращаясь в звенящую струну. Она отдавалась опыту Валерии, растворялась в нём, уверенном и искусном, стараясь разгадать каждый поворот сюжета, прочесть каждую ноту. Тропинка к финальному аккорду закрутилась спиралью, ладони Любы вливали в напряжённые мышцы Валерии ответный свет улыбки, ногти оставляли на коже розовые отметинки, а дыхание шелестело каскадом согревающих струй.

Слёзы то высыхали, то принимались литься снова. Один поцелуй перетекал в другой, Валерия то беспорядочно оставляла по всему лицу и шее Любы мимолётные, краткие, быстро остывающие следы губ, то жадно и основательно ныряла языком в её рот, и Люба накрывала ладонью её затылок, стараясь продлить именно эти глубокие проникновения – самые интимные, ласковые и сладкие. От постельного белья пахло ландышами, а Валерия без единого слова, умело, тонко и деликатно направляла девушку. Получалось покровительственно и вместе с тем мудро, бережно по отношению к её самолюбию новичка, хрупкому, пугливому и уязвимому. Ноги сплелись, пальцы Валерии играли с грудью Любы, зубы нежно прикусывали мочку уха, а диван мерно поскрипывал. Сейчас они последовательно сосредоточились на удовольствии Валерии, но его отголоски тепло щекотали и Любу, а вскоре и накрыли её полноценной волной счастья. Выдохнули и обмякли они почти одновременно. Валерия шепнула на излёте дыхания:

– Умница моя, цветочек мой.

В расслабленном покое они лежали, слившись и подстроившись под изгибы друг друга, и переговаривались лишь одним пожатием рук. Это было что-то вроде азбуки Морзе: три длинных пожатия – «я люблю тебя», два длинных и одно короткое – «и я тебя». Неподвижно-ленивая нега придавила их надолго, давая Любе время разобрать и разложить по полочкам души всё случившееся.