Александр Теущаков - Путь "Чёрной молнии"

• Название: Путь "Чёрной молнии"
• Автор: Александр Теущаков
• Жанр: Исторический детектив

События, описанные в романе, происходят в Новосибирске во времена советской диктатуры, затрагивая факты массовых репрессий 1937 года в ЗСК (Западно-сибирский край) ведут к началу 90-х годов ХХ столетия. Нелегкая судьба досталась молодому парню, оказавшемуся жертвой судебной ошибки, и испытавшего на себе тяжесть Советских лагерей. Ради справедливости он вступил в тайную организацию «Черная молния». Не согласие со многими взглядами в уголовной среде и прогнившей советской, правовой системе, заставило его и друзей вступить в борьбу с несправедливостью. Ни один насильник и убийца малолетних детей, попавший в поле зрения организации, не уйдет от грозного приговора. Казалось бы, такая мрачная тема: «мир зоны и криминала», но даже в ней нашлось место благородству, дружбе и светлой любви. В романе «Путь Черной молнии» многое создано на реальных событиях, если в тяжелые времена перестройки существовала такая организация, как — «Белая стрела», то «Черная молния» была первооткрывателем в справедливом, народном гневе против коррупции и бандитизма.

---

— Саша, зачем ты ввязался в эту драку? — произнесла она с укором. Сашка тяжело вздохнул и, немного подумав, ответил:

— Помочь женщине — святой долг, — он улыбнулся, но разбитая губа исказила его улыбку.

— Зря ты смеешься, там полно было мужчин, они и сами бы разобрались без тебя.

— По-твоему я поступил неправильно, и должен был пройти мимо тварей, которые избивали женщину?!

— Я еще раз повторяю, что там были мужчины, и они сами бы справились — Наташа вспыхнула, — ты сам всегда находишь приключения, а теперь и неприятности нашли тебя.

— Не надо все усложнять.

— А я не усложняю, а говорю как есть, ты всегда ввязываешься в драки, когда порой тебя и не просят.

— Такой уж я есть!

— Ты упрямый, как…

— Осел!

— Я этого не говорила. Саша, я хочу, чтобы ты был более спокойный, зачем ты выделяешься по этому поводу, тебе что, больше всех надо? — Наташа говорила с обидой, и было заметно, как ее губы слегка подрагивали.

— И ты туда же! Выходит, я должен быть совершенным паинькой? Наташ, ты только не говори, каким я должен быть, я сам разберусь и не надо меня воспитывать. — Он замолчал. Сашку начал нервировать этот разговор.

— Значит, все это будет дальше продолжаться?!

— Что именно?

— Драки, твои изматывающие тренировки. Я что не вижу, чем ты с друзьями занимаешься, вы постоянно обучаетесь дракам.

— Наташа не говори глупостей, я просто хочу быть в форме.

— Так вот ты как подразумеваешь мои слова, для тебя это глупости?!

— Что ты снова завелась? Перестань! Если ты не прекратишь…

Сашка внезапно замолчал.

— Что тогда?! Ну, что тогда?! — бросила она ему в лицо.

Сашка не стал продолжать, а только ускорил шаг, но вслед услышал резкий оклик Наташи:

— Если ты сейчас уйдешь, я никогда к тебе не вернусь.

Саша остановился, и пошел к ней навстречу, по ее щекам скатывались слезы. Он подошел и, обняв ее, прижал к себе.

— Не нужно, Наташ, не плачь. Прости, если я обидел тебя. Она уткнулась лицом ему в плечо, и ее тело вздрагивало при каждом всхлипе. Удивленные прохожие обходили по сторонам, только что ссорившуюся, молодую парочку.

Вечером Сашу ожидал разговор с матерью, но к его удивлению нотаций и выговоров не состоялось. Мама попросила рассказать все подробно и, выслушав внимательно сына, спокойно сказала:

— Дорогой сынок, я все больше убеждаюсь, что твои поступки взрослеют вместе с тобой, но хочу тебя опять же предостеречь. Ты вспомни бокс, какие всплески ярости были у тебя во время боев, а теперь судей рядом нет и остановить тебя некому. Саша, меня сильно тревожит твоя несдержанность… — мать на мгновение прервалась, — я хочу рассказать тебе одну историю, которая произошла у меня в жизни с твоим отцом. Ты уже большой и в состоянии меня понять, когда-нибудь тебе сынок все равно пришлось бы узнать историю нашей семьи. — Сашка сосредоточился и внимательно стал слушать рассказ матери:

— Это случилось шестнадцать лет назад, ты еще тогда не родился. Я работала заведующей книжным магазином, затем меня перевели на базу завскладом. Я принимала книги, учебники, различную литературу. В то время я была стройной, привлекательной девушкой.

Саша отметил про себя: «А ты у меня и сейчас молодая и красивая».

— Директор у нас был настоящий волокита, увивался за каждой женской юбкой, хотя был женат. Вот и решил он за мной поухаживать. Естественно я ему отказала. Не хороший он был, и вел себя аморально. Он еще делал несколько попыток, для того, чтобы повернуть меня к себе, да тщетно. Вскоре, после моего отказа случилась у меня крупная недостача, я тогда была бессильна, что-либо сделать. Завели уголовное дело по этому факту. Директор даже бровью не повел, чтобы хоть как-то помочь мне. Это уже после всего, что со мной произошло, я догадалась, что мои неприятности — это его рук дело.

В то время закон был суров и расхитителей строго карали, партийный руководитель Хрущев серьезно взялся за хозяйственников страны, очищая предприятия и организации от преступников — вот таковой меня и посчитали. Суд назначил мне наказание пять лет. Как я тогда горевала, места себе не находила, а главное — за что? Ведь я же не совершала этого преступления. Ничего не помогло, из зала суда меня отправили в тюрьму, а затем, утвердив приговор, перевели в лагерь.

В 1958 году я попала в зону. В лагере заключенных было человек триста. Кроме нас женщин, еще были мужчины. По распределению я попала на работу в поселковую библиотеку, так как в то время я считалась одной из образованных среди нашего контингента. Чтобы не ходить на ночь в зону я попросила выписать мне пропуск и оставалась ночевать в библиотеке.

Заходили мужчины, как вольные, так и осужденные, под предлогом почитать книги, но я была внимательна к их «масленым» глазам и давала всем от ворот поворот. Только один мне приглянулся, его звали Николаем, он работал столяром: где подпилит, где подстучит, стекла вставит. Я поила его чаем и угощала, чем могла с наших скудных лагерных запасов.

Не взирая не на что, в том числе и на тяжкие условия, мы полюбили друг друга и тайно встречались в течении года.

В то время вышел указ об ужесточении режима содержания осужденных, и нас всех: женщин и мужчин закрыли в зоне, при этом разделили охраняемой, запретной полосой. Как ты уже понял сынок, Николай — это и был твой будущий отец. Мы встречались очень редко, иногда не виделись неделями, но ему разрешалось заходить на нашу территорию, когда была нужда по столярному делу.

Нас — заключенных женщин переодели в одинаковые черные платья и ботинки, смотрелись мы неприглядно. Свободное хождение денег запретили, закрыли коммерческие столовые и магазинчики. В зоне я работала в прачечной.

И вот однажды я почувствовала, что нахожусь в положении, то есть носила тебя под сердцем. Меня разлучили с любимым человеком и направили в зону, при которой находился дом малютки. Вскоре родился ты, и буквально через полгода мне посчастливилось, мое дело было направлено в суд на пересмотр. Папа с мамой добились все-таки справедливости в моем деле. Меня освободили. Я приехала в Новосибирск и жила у мамы Николая, затем через три года он и сам освободился. Вот такая история сынок, — тяжело вздохнула Екатерина.

— Мам, а за что отец сидел?

— Первый раз за драку с поножовщиной, а остальные… — Она махнула рукой. Саша заметил, что мама не хочет об этом говорить.

— Сынок, так я к чему тебе все это рассказываю; еще тогда, в зоне, когда я работала в библиотеке, меня домогался один заключенный, нахальный был такой и очень грубый. Однажды твой отец застал его в библиотеке и потребовал, чтобы он больше сюда не ходил. У них произошла крупная ссора, а через несколько дней, стало известно, одного из заключенных увезли на больничную зону, кто-то ночью очень сильно избил его. Потом я узнала, что Николай его и отправил туда. Конечно, он резонно мне объяснил, что тот сволота все равно добился бы своего, уж такой он был вероломный.

Были и еще случаи, когда отец избивал людей. По-всякому: то в драке, то сам лез на рожон, доказывая кулаками свой авторитет, как будто он не взрослый мужчина, а молодой и не смышленый парень.

Сашенька, ты у меня хороший, справедливый, добрый, но вот твои успехи в кулачных боях… — Катя помолчала и добавила, — извини — это вероятно наследственное, отцовское.

После разговора с мамой сын задумался: «Не понимаю, как люди могли ее обмануть и, не разобравшись, ни за что посадить в тюрьму. Выходит ее напрасно обидели».

— Мам, а где сейчас живет тот директор?

— Ой, Сашенька, далеко! Я ведь перед тем, как попасть в Новосибирск, жила в Томской области, с тех пор уже столько лет прошло, да и как я могу этому сволоте что-то доказать, ведь недостача-то была. Вот только кем она была устроена? Это я понимаю, что дело рук директора, а остальные так и думали, что я виновата. Спасибо тебе мой родной, ты один у меня заступник! Я люблю тебя сынок!

— И я люблю тебя мама! — Саша прижался к матери, понимая, что она для него бесценна. Видел он других матерей, у своих друзей: то крики, то ругань устраивают, обзывают ребят так, что «уши в трубочку сворачиваются», а у него мама другая, не кричит, все объяснит, ни разу в жизни не подняла на него руку.

— Мам, а ты папку любишь?

— Люблю, раз каждый раз его встречаю из тюрем. Дура я, наверно сынок, сама понимаю, что жизнь проходит стороной, а все на что-то надеюсь. Мечтаю, вот выйдет в очередной раз, бросит пить окончательно, и заживем мы с ним опять душа в душу. Знаешь Саш, как мы любили друг друга, он для меня был все…. — На глаза Кати навернулись слезы.

— Мам, а вот сейчас выйдет отец, мы ему ультиматум поставим или он бросает пить, или мы от него уйдем!

— Хорошо, сынок, мы так и поступим. — И утерла слезы платочком.