Жоржи Амаду - Касстро Алвес

• Название: Касстро Алвес
• Автор: Жоржи Амаду
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

Книга Жоржи Амаду «Кастро Алвес» — не просто биография поэта, хотя написана она на основе всех существующих в бразильской историографии источников, хотя жизненный путь Кастро Алвеса воссоздан с документальной точностью на широком общественном и литературном фоне. И это не исследование поэзии Кастро Алвеса. Книгу писал не ученый-биограф, не литературовед, а большой писатель с оригинальным, глубоко национальным талантом. Законченная в 1941 году, она стоит в ряду романов, созданных Амаду в тридцатых годах, связана с ними внутренним единством.

Пер. с португальск. Ю. Калугина. Стихи в переводе А. Сиповича.

---

Она решила остаться. Что будет и с нею вдали от поэта? Как сложится ее жизнь, когда его уже не будет рядом в часы триумфа, в часы разочарований и в часы любви? Она была на десять лет старше его, была тщеславна и хотела сделать карьеру. Она знала жизнь и не отличалась щепетильностью. Ей не была свойственна возвышенная отрешенность поэта, а ведь для него внешние факторы не существовали. Преданный идее республики, он был далек от каких-либо эгоистичных устремлений. Другое дело Эужения: ей случалось идти на компромиссы, даже на жертвы. И это было уже второй раз, что она жертвовала чем-то важным в своей жизни ради любви к Кастро Алвесу. Но когда ради него она покинула Вериссимо Шавеса, у нее был по крайней мере контракт с труппой Фуртадо Коэльо, теперь же у нее не оставалось ничего, кроме славы принадлежать ему. Ей пришлось бросить все, чтобы остаться с Кастро Алвесом. Денег у него не было, так как в один вечер лирических серенад он тратил трехмесячное родительское пособие так же безрассудно, как это делаем и мы с тобою, негритянка, когда порой небольшие деньги попадают нам в руки. Попытка жить, не имея постоянной материальной обеспеченности, представлялась ему просто забавным приключением; он был поэт, поэт народа, бедного, ка-к он сам. Она же любила дорогие одежды, драгоценности, коляски. Все же этот бедный студент был для нее дороже всего. И она осталась.

Благодарный, растроганный этим доказательством любви, Кастро Алвес решает на этот раз не уезжать в Байю на каникулы и отдается сочинению драмы, в которой, как он мечтает, будет играть Эужения. Так он еще больше свяжет ее со своим творчеством; она станет самым романтическим из образов, которые проходили в жизни какого-либо поэта Бразилии. Он воскресит из небытия нежнейшую Марилию, горный цветок из Минас-Жераис, и сделает ее центральной фигурой пьесы, в которой будет изображена Инконфиденсия Минейра. Это как бы раскрыло Эужению для нее самой: находясь рядом с Кастро Алвесом, она попадала в центр действий, которые от него исходили. Оставаясь с ним, Эужения связывала себя с борьбой за освобождение от рабства и провозглашение республики, связывала себя с его мечтами и гениальными предвидениями. Эужения становится новой Марилией Гонзаги[28], только она полна большей лирической силы и она более сознательна и предана своей революции. В драме «Гонзага» наиболее полно проявился талант Кастро Алвеса, который родился, чтобы воспевать свободу и любовь, и жил, чтобы целиком отдаться своему искусству, не отделяя его от своей судьбы. Лирик и революционер, он соединил в «Гонзаге» весь лиризм самой пылкой любви с любовью к самой полной свободе, создал драму любви и политики, исполненную мечты об освобождении и мечты о любви{57}.

Однажды, в давние годы, подруга, далеко отсюда, в горах Минас-Жераис, люди задумали поднять восстание, чтобы освободить народ от тяжкого ига. Это была мечта поэтов, которая обрела своего героя в одном человеке из народа. Мечтали Гонзага и Алваренга Тирадентес намеревался осуществить эту мечту. То был человек, вышедший из народных масс, дантист-самоучка, лечивший негров и мулатов, ставший под конец офицером — младшим лейтенантом. То была мечта поэтов, но это было также и народное движение. Этому движению не удалось вылиться в революцию, но оно дало мучеников, которые оросили землю своей кровью ради рождения новых мечтаний. Кастро Алвес любил Инконфиденсию, как, пожалуй, ни одно другое движение из политического прошлого Бразилии. И фигура Тирадентеса не раз появлялась в его поэзии, всегда олицетворяя мужество и идеализм{58}. Он использовал образы Тирадентеса и его товарищей по заговору, чтобы создать свою пьесу. Как и следовало ожидать, он пошел дальше мечты участников Инконфиденсии. Это его надежды преломляются в пьесе, это его идеи высказывают Гонзага, Алваренга или Тирадентес: освобождение от рабства, республика. И будущий мир изображен здесь таким, каким Кастро Алвес видел его в своих мечтаниях. И так же, как его мысли отразились в этом сплаве романтизма и революции, так и в любви Марилии и Гонзаги отразилась его любовь. Любовь Эужении и Кастро Алвеса.

Укрывшись с Эуженией в уединенном домике на дороге в Жабоатан, он лихорадочно работает над этим произведением, которое увлекает его, как никакое другое. Он сможет услышать, как любимая женщина будет произносить на сцене его слова, его освободительные речи. Он оставляет рукопись только ради того, чтобы обнять возлюбленную. Они переживают самое счастливое время своей любви. Ничто не нарушает их счастья, лишь изредка друзья навещают их„чтобы прослушать написанные уже страницы драмы. Они сами редко бывают в городе, совершают лишь короткие выезды и тут же возвращаются к спокойствию этого импровизированного домашнего очага, где самые близкие их соседи цветы и птицы. Они по-настоящему счастливы — поэт, творя для своей возлюбленной, и актриса, воодушевляя его своей любовью.

Этот период, напряженной работы над драмой, однако, не был слишком плодотворным для его поэзии. За исключением десятка лирических стихотворений, которые он написал для Эужении{59}, он в 1866 году почти ничего не сочинил.

В начале 1867 года он заканчивает «Гонзагу».

Поэт намерен поставить эту драму у себя на родине — в Байе. Он думает поехать туда с Эуженией, организовать труппу, подарить своей родной провинции те первые волнения, которые, возможно, вызовет его пьеса. К этой мысли он пришел однажды вечером, когда прочитал Эужении последние страницы рукописи; вскоре этот план конкретизировался. Кастро Алвес решился уехать, и в марте он прощается с Ресифе.

И прощается самым эффектным образом. Дело Амброзио Португала дает ему повод еще раз оказаться вместе со столь полюбившимся ему народом Ресифе. Как всегда, Кастро Алвес оказывается впереди поднявшего знамя борьбы народа. Все началось с того, что студенты и простой народ освистали в Провинциальной палате несимпатичного им депутата Максимилиано Лопеса Машадо. Это выступление возглавил студент Амброзио Португал. Депутат с двумя своими братьями решил подождать студента на одном из мостов Ресифе, чтобы отомстить ему. Но народ, провожавший Амброзио Португала, отбил его и отвел нападавших в полицейское управление, где, однако, они скорее были взяты под охрану, чем арестованы. Толпа не переставала шуметь перед зданием полиции до часа ночи, и тогда стало известно, что братья Машадо уже освобождены — их выпустили через другой выход. Не имея иного оружия, народ пустил в ход булыжник мостовой и разбил стекла во всех окнах управления. В ответ последовала вооруженная расправа; конная полиция смяла толпу и под угрозой применения оружия обратила ее в бегство. Инцидент разросся и взбудоражил весь город. Повсюду слышались призывы к провозглашению республики, организовывались демонстрации… Ветер митингов и революций, ветер, который постоянно веял над охваченным идеями свободы Ресифе, теперь снова проносится по улицам. Народ поднялся на борьбу — значит поднялся и Кастро Алвес. И не раз, подруга, мы встречаем его забравшимся на какую-нибудь импровизированную трибуну, выступающим перед народом, агитирующим народ, идущим вместе с народом. В последний раз слышится его голос с трибуны в Ресифе:

Бушует произвол, в опасности свобода…
И будем мы по-прежнему молчать?
И я, и ты, все сыновья народа,
Свои права должны здесь защищать!
От имени отчизны драгоценной
Сейчас мы все здесь гневно говорим.
Тиран хотел закон попрать надменно.
Самим народом будь, закон, храним!

Стоящим на трибуне, агитирующим народ, идущим впереди него — таким видел поэта в последний раз Ресифе, город, вскормивший его своей каменной грудью, напоивший его любовью и страстью к свободе. Таким видел поэта Ресифе, закаливший сталь его шпаги, которой была поэзия, сделавший этого юношу народным гением. Во главе восстания, благородным, красивым — таким увидел его Ресифе в последний раз, когда поэт уезжал на юг проповедовать идеи, которые внушил ему этот город его мужественной юности.

ГЛАВА 16

— Девушка плачет… Избранница ваша?

— Вы угадали… На свете нет краше.

— Девушки имя? — Свобода!

Байя была тогда, подруга, гораздо менее шумным городом, чем политически насыщенный Ресифе или отданный во власть богемы Сан-Пауло. Ее высшим учебным заведением был не факультет права, где сами занятия подводили юношей к мыслям о необходимости покончить с устаревшими законами, где сами занятия способствовали брожению умов. Здесь, в Байе, существовал медицинский факультет, долгое время считавшийся в стране лучшим. И хотя его преподаватели были склонны к риторическим рассуждениям и стремились на занятиях примешивать к сложным научным терминам некоторые литературные вычурности, учащиеся все же больше налегали на занятия и меньше расхаживали по улицам и площадям. К числу тех, кто неоднократно участвовал в волнениях и даже был одним из вожаков студентов, относился дядя Кастро Алвеса — тот, о котором я тебе, подруга, уже рассказывал. Он приехал в Байю после сражений за независимость, после революции негров, связанной с происходившими в Африке мятежами. Эта, возможно, самая крупная религиозная и расовая революция негров Бразилии привела к тому, что город, наконец, понял, что у него огромное цветное население, наконец увидел, что негры тоже люди, способные восставать и бороться. В Байе тоже чувствовалась революционная атмосфера, но она исходила от бедных слоев населения, тогда как студенты да и вся интеллигенция были от нее очень далеки.