Роберт Уилсон - BIOS

• Название: BIOS
• Автор: Роберт Уилсон
• Жанр: Научная Фантастика

Человечество сумело добраться до Исис — далёкой планеты, где есть жизнь. Но эта жизнь оказывается фундаментально враждебна земной. Программа по её изучению сталкивается с серьёзными проблемами, и тогда с Земли присылают прорывные технологии: девушку Зою с усиленной иммунной системой и компактным костюмом биозащиты, призванным заменить громоздкие скафандры. Но постепенно вопросы о перспективах исследовательской программы отходят на второй план, уступая место вопросам куда более насущным.

---

Очевидно, Зоя под завязку забита новыми биотехнологиями, главным образом искусственными железами, в основном сгруппированными на брюшной аорте. Эти устройства настолько новые, что приборы Шела не могут считать с них информацию, а УиП как-то не удосужилось прислать спецификации. Пожалуй, единственное, что остаётся Шелу — отслеживать метаболиты в организме Зои, с упором на главные нейротрансмиттеры и компоненты, синтезируемые регулятором. Очевидно, уровни серотонина, допамина, норэпинефрина и вещества «П» действительно кажутся несколько странными, и анализ на большинство ингибиторов обратного захвата дал отрицательный результат. Но все эти биомедицинские технологии в теле Зои настолько необычны, что Шел так и не смог ответить, работают ли они как положено, или у них серьёзный сбой.

Шел предложил спросить об этом Авриона Теофилуса, когда он к нам прибудет. (Я солгала и сказала, что спрошу; я также посоветовала Шелу не распространяться на эту тему, пока я ещё раз с ним не поговорю. Может, в ближайшее время тебе захочется немного подкорректировать его отчёты для ОСИ.)

Так что всё это значит?

Подозреваю, это значит, что у Зои не работает тимостат, может быть, впервые в жизни. По меркам пояса Койпера, она практически новорождённая. Ей приходится справляться с целым ворохом новых и трудных эмоций, и она ничегошеньки в них не понимает. Тэм, та Зоя Фишер, в которую ты столь очевидно влюбляешься — это совершенно новая Зоя Фишер. Хрупкая. Возможно, ужасно напуганная. Которая изо всех сил старается выполнить ту работу, к которой её готовили.

Не могу тебе сказать, что из этого выйдет. Я просто не знаю.

Мой единственный полезный совет: держи глаза открытыми.

Будь осторожен.

То же относится и ко мне. Этот документ я сохраню в личной базе данных — не хочу, чтобы он плавал по всей сети Ямбуку. Если всё пройдёт хорошо, по моему возвращению поговорим лично.

— Элам

P.S. Ну конечно, ты ей нравишься, дурачок! Как и многим из нас. В том числе и мне.

Ты слишком непроходим, чтобы это заметить, или слишком вежлив, чтобы сделать следующий шаг?

Просто любопытно.

Хайс прочёл сообщение.

Затем перечитал его ещё раз в тиши некогда принадлежавшей Элам ячейки, пока за стенами Ямбуку над долгими долинами и поросшими холмами сгущалась ночь.

14

Красный вызов в карантинный модуль для шаттла, высветившийся на экране планшета, Корбуса Неффорда даже слегка возмутил. За весь период его руководства Медицинской службой на Орбитальной станции Исис ни разу не случалось медицинского кризиса, и Корбус был намерен сделать всё, чтобы его никогда не было.

Признаться, это выглядело не слишком хорошо — неожиданный вызов высшего приоритета из изолированного сектора, направленный ему карантинным дежурным медиком дневной смены, Кеном Кинсольвингом. Впрочем, как бы страшно это ни звучало, по всей вероятности Кинсольвинг просто запаниковал от приступа гастрита или мигрени у кого-то в запертых карантине. Альтернатива была просто немыслима.

Но перед опущенной перегородкой в проёме, ведущем в модуль шаттла, Неффорда встретил охранник, а внутри…

Внутри его ждал хаос.

Два санитара сидели с надетыми на головы шлемами дистанционного управления. Они негромко и настойчиво говорили в микрофоны. Кинсольвинг, худощавый и облачённый в белую медицинскую форму, жестом показал Неффорду на незанятое место у контрольной консоли.

— Риос и Сото скончались, — ровно сказал он. — Раман в коме, а Мавровик время от времени приходит в себя. Нам бы не помешала помощь с паллиативным лечением и взятием образцов тканей — если вы не против, сэр.

Кинсольвинг был младшим медиком, и ему не следовало бы так бесцеремонно обращаться к Корбусу Неффорду. Впрочем, это же чрезвычайная ситуация. Неффорд изогнулся всем телом, втискивая себя в кресло дистанционного управления. С тех пор, как он в последний раз управлялся с такими штуковинами, он несколько располнел.

Тем не менее, что обязан — то и делаешь. То, к чему тебя готовили — и слава богу за ту подготовку: она заменила собой инстинктивный порыв запаниковать. В представлении Неффорда тимостат отметил внезапный прилив эпинефрина и взялся за дело, пытаясь успокоить его таким образом, чтобы не притупить готовность к действиям. Патогены, подумал он. Патогены Исис на ОСИ — тот самый кошмар, с которым он надеялся никогда не столкнуться наяву…

Шлем дистанционного управления активировался, и Неффорд внезапно оказался внутри карантинной зоны, в одном помещении с жертвами. Руки его превратились в руки медицинского робота, а глаза стали его, робота, усовершенствованными сенсорами. Неффорд быстро сориентировался. Карантинная камера была крохотной, клаустрофобным кошмаром, не предназначенным для использования в качестве больничной палаты. Роботы и медицинские аппараты сражались за место на полу; управляемая Кинсольвингом машина оказалась рядом с ним.

Неффорд идентифицировал на койках членов команды шаттла: Мавровик, Сото, Раман и Риос. Двое мужчин, две женщины. Они оказались единственными, кто пережил катастрофу на Океанической и сумел на шаттле выбраться со станции до того, как она окончательно разрушилась.

И они, очевидно, привезли с собой с планеты кое-что, хотя пробыли в карантине — сколько? больше полумесяца? — без каких-либо наблюдаемых симптомов. Но ведь патогены Исис нападают практически моментально, разве нет? Никто никогда не слышал о возбудителе инфекции на Исис с длительным инкубационным периодом — и о такой угрозе даже подумать страшно.

Неффорд проследовал за аппаратом Кинсольвинга к постели Мавровика, пилота шаттла. Кинсольвинг воткнул в руку пациента капельницы и гемостаты. Неффорд сделал пункцию, чтобы откачать из лёгких кровь и другую жидкость. Мавровик был без одежды и лежал, привязанный к койке. Бледно-жёлтые капли грязного пота стекали на подушку по его выбритой голове.

Единственное, чего удалось добиться Кинсольвингу, так это временного гомеостаза. Когда дежурный медик дневной смены начал передавать контроль, Неффорд подсоединил собственные диагностические аппараты к телу пилота. Улучив спокойную минутку, он спросил:

— Как давно они заболели?

— Первые очевидные симптомы проявились часа три назад. Практически внезапно, без предупреждения. Перед этим газовый состав их крови казался несколько необычным, но был в допустимых рамках.

Неффорд повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как два робота водружают коченеющие тела Риос (женщины) и Сото (мужчины) на каталки и выкатывают из камеры. В глубине карантинного отсека имелся морг с патологоанатомическим отделением; разумеется, этим хозяйством заведовали исключительно роботы и аппараты с дистанционным управлением. За моргом тщательно присматривали, несмотря на то, что до сего дня он стоял без дела.

Когда Неффорд снова повернулся к Мавровику, то увидел его сильно расширенные зрачки. Потея в шлеме управления, Неффорд пробежался по списку жизненных показателей пациента. Список был ужасен. Сильный отёк, внутреннее кровоизлияние от катастрофического размягчения тканей, некроз почек, ослабление функций печени, неровный пульс, давление настолько неустойчивое, что даже гемостатические аппараты с трудом давали приемлемые показания. Вывод: Мавровик умирает. И умирает быстро.

Кинсольвинг откатился в своём кресле, руки дистанционно управляемого им робота поникли, когда он снял с себя шлем.

— Сделайте для него, что можете, — ровно сказал он. — Я поговорю с Дегранпре.

«Давай, — подумал Неффорд, — лучше ты, чем я».

Когда медицинский аппарат Кинсольвинга замер, он взял на себя всё управление системой жизнеобеспечения.

Состояние Мавровика стабилизировалось, но это ненадолго. Проблема заключалась в том, что у Неффорда не было эффективного средства от его болезни — чем бы это ни было. У него были лишь препараты для снятия симптомов, пакеты со свежей искусственной кровью да нанобактеры-коагулянты, которые могли закрыть самые крупные из внутренних повреждений. В долгосрочном плане всё это бесполезно. Мавровика пожирал изнутри организм, для которого у Неффорда даже не было названия; уже скоро этот организм нанесёт непоправимое поражение сердцу или мозгу пациента, и на этом — всё.

Словно подслушав его мысли, Мавровик с шумом вдохнул и дёрнулся, пытаясь освободиться. Неффорд вздрогнул. По счастью, управляемый им аппарат игнорировал резкие автономные импульсы: иначе он рисковал вырвать из пациента внутривенную иглу. Каким я ему кажусь, подумал Неффорд: голова робота, утопленный в хроме коровий череп, всматривающийся в него через рубиновые линзы. Но глаза Мавровика оставались закрытыми; губы двигались, но речь была обращена к кому-то, кого здесь не было.