Коллектив авторов - Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей

• Название: Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Культурология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91674-012-7

Сборник посвящен актуальной и малоисследованной теме – искусству и культуре русского зарубежья в период между двумя мировыми войнами. Книга имеет комплексный характер, в ней рассматривается широкий круг проблем, связанных с творчеством живописцев, графиков, скульпторов, архитекторов, режиссеров, актеров, драматургов, хореографов, композиторов, музыкантов, критиков, деятелей культуры, работавших в 1910–1930-е годы. Авторы стремятся осветить новые аспекты творчества крупных мастеров русского зарубежья, а также вводят в научный обиход целый ряд малоизвестных имен. Книга предназначена для специалистов и широкого гуманитарного читателя.

---

Стилистически и композиционно были подобны эскизы костюмов Тезея и Терамена. Сравнивая их с эскизом костюма Тезея из «Ипполита», можно увидеть, как изменились приемы художественной стилизации Бакста за двадцать лет. Конструктивная основа костюма (длинный хитон и плащ) осталась неизменной, однако манера эскизов значительно модифицировалась. Эскизы 1923 года обладали большей характерностью, были активнее в пространстве листа. Выразительные силуэты, монументальные фигуры с широко расставленными локтями убедительно передавали решительные характеры персонажей. При внешней статичности образов внутренне они стали более экспрессивны. Фигуры выступали обобщенными плоскими силуэтами, заполненными орнаментом; не обладающие массой, как бы полые изнутри, они эффектно играли линиями внешнего контура и внутреннего плетения орнамента. В орнаменте преобладали спиралевидные и волнообразные мотивы, порой дословно цитируемые художником с вазописи минойской эпохи. Изменились не только формы используемого укрупненного орнамента (от геометрического к эгейскому), но и его роль в построении эскиза. Из аккомпанемента фигуре он превратился в прием ритмической организации изображения.

Орнаментика костюмного ансамбля в целом была навеяна мотивами эгейского искусства. Ритмичный и певучий, звучный и эмоционально насыщенный критский орнамент служил неистощимым источником для стилизаций Бакста. В костюмах к «Федре» художник использовал излюбленные мотивы в виде спирали, морской волны, двойного завитка, оливковой ветви, наутилуса. Очевидно, его привлекала максимальная выразительность, достигнутая древними мастерами посредством стилизации природной формы. Укрупненные орнаментальные формы ложились на эскизы костюмов плоско, не считаясь с драпировками, как бы уплощая фигуру. Эти стилистические особенности характерны для всех обнаруженных эскизов «Федры», являющихся конечной точкой преломления античности в театральном костюме Бакста на драматической сцене. Художник шел по пути усиления линейной стилизации и декоративности, в которой были и слабые стороны – чрезмерная пышность костюмов заслоняла собой трагические образы.

Наиболее оригинальным был эскиз костюма Федры, созданный для И. Рубинштейн. При общей фронтальной постановке фигуры голова Федры строгим античным профилем была развернута вправо, тогда как ноги – влево. Плотно прижатые к корпусу руки с вывернутыми кистями добавляли лишенному внешней динамики образу скрытую напряженность, уподобляя фигуру закрученной пружине. Интересно конструктивное решение наряда. Это единственный для Бакста случай, когда он использовал такую исторически достоверную пикантную деталь критского женского костюма, как глубокое декольте, оставлявшее грудь обнаженной. Очевидно, что такая смелая подробность была навеяна многочисленными «Богинями со змеями», «Придворными дамами», наполнявшими мелкую пластику и фресковую живопись Крита. В настоящем случае это еще и сюжетно обоснованно, ибо Федра, согласно античной мифологии, являлась уроженкой Крита[302]. Как всегда, когда дело касалось Рубинштейн, рисунок получал персонифицированные черты – знакомый выразительный профиль, миндалевидный разрез глаз, благородная осанка, удлиненные пропорции тела. В эскизе образ Федры получил обостренную чувственность, на грани с трагической гибельностью.

Пышность бутафории спектакля соответствовала роскоши оформления, о чем свидетельствовали отклики на постановку и косвенные данные. В отделе рукописей ГТГ хранится рукопись Бакста на французском языке со списком аксессуаров к «Федре»[303]. Художник подробно разрабатывал бутафорию к каждому акту наиболее насыщенным ею был кульминационный – второй. Здесь значились «ложе для отдыха, накрытое шкурой пантеры, ткацкий станок с тканью»[304], гирлянды, жертвенники, вазы, табуреты, корзины. С явным удовольствием расписано содержимое раковины-ларца с украшениями и драгоценностями.

Выявить все декорационные составляющие спектакля не представилось возможным. Исходя из содержания трагедии, художник мог выполнить три декорации, по одной к каждому акту. Известны два карандашных эскиза (местонахождение не установлено)[305], раскрывающих основные направления поиска художника. В них определен общий замысел декорации в виде архитектонического дворцового интерьера и изображаемая эпоха – минойская.

Эскиз первого плана декорации I акта был построен на активных диагоналях, пересекающихся у сдвоенных колонн. Общая идея эскиза, несомненно, была навеяна интерьерами Кносского дворца, с его бесчисленными парадными залами, открытыми внутренними двориками, характерными расширяющимися кверху колоннами. Однако архитектурные и орнаментальные формы (колонны, балки перекрытия, узоры на колоннах и тягах потолка) приняли громадные, несоразмерные человеку размеры. Эскиз был дополнен двумя статуями: на первом плане – Ипполита с копьем и щитом в руках, на втором – Артемиды. Возможно, художник предполагал раскрытие сценической площадки в зрительный зал, для чего наметил два пандуса, ведущих к статуе Ипполита. Своим удлиненным силуэтом, застывшей композицией, гребнеобразным шлемом статуя явно была обязана бронзовым этрусским посвятительным статуэткам VI в. до н. э. Стилизуя этрусскую пластику, Бакст вытянул фигурку до максимально возможного предела – она казалась невероятно хрупкой и длинной. Вместо определенной пластической мягкости, свойственной первообразу, появилась заостренность и ломкость силуэта, отчетливее были намечены членения тела. Высокая, около 3 метров, статуя Ипполита конструктивно и стилистически контрастировала с монументальными колоннами, угрюмо нависающим потолком, классической статуей Артемиды. Возможно, художник искал способ показать инородность, несоразмерность хрупкого героя и «давящей» на него атмосферы, что как бы предвещало трагическую развязку.

Эскиз второго плана той же декорации еще больше усиливал гнетущее впечатление. В нем чрезмерно укрупненные, украшенные гигантским орнаментом основные модули приобретали чудовищно-циклопические размеры. Массивный потолок занимал больше половины всего эскиза, лишь на дальнем плане архитектурное пространство прорывалось открытым маленьким двориком с фрагментом чистого неба. Тяжелый занавес, декорированный критским орнаментом «наутилус», угрожающей диагональю свешивался с потолка, отделяя второй и третий план декорации. В правом углу было намечено небольшое ложе с человеческими фигурками, которые совершенно терялись на фоне гигантских конструкций.

Как в итоге выглядела декорация первого акта, достоверно установить не удалось. О том, что она представляла собой архитектурное построение, свидетельствовало письмо Аллегри[306] к Баксту: «Посылаю Вам кальки с двух главных арок макета 1-го акта «Федры». Будьте добры наметить все орнаменты, которые Вы хотите, только ради Бога не очень раздраконивайте время очень мало, а работы очень много»[307].

Известен эскиз осуществленной декорации II акта из коллекции в Лугано[308], представлявший переработанный вариант предыдущих. В нем диагональное построение было заменено горизонтальным. Основная часть декорации представляла собой фантастическое многоярусное архитектурное построение, обыгрывавшее мотив лестницы. Широкими маршами лестница уходила вверх, за пределы театрального портала, она поддерживалась бесконечными рядами обильно декорированных колонн, дробящих пространство и задающих геометрический ритм композиции. Жесткую архитектонику дополняли два колоссальных занавеса: один, подобно парусу, сферической формой свешивался над левой частью сцены; второй гигантской колонной разрезал горизонтальные марши и устанавливал центральную вертикаль. Эскиз был построен по законам прямой перспективы, но тяготел к плоскости. Этому способствовала одинаковая интенсивность цвета элементов разного плана и смешанная техника живописи (гуашь и акварель).

Для обострения художественной выразительности в декорацию был введен элемент пейзажа, находящийся за пределами интерьера. Гигантские колонны в левой части сцены, выстроившись в шеренгу, образовывали длинный коридор вглубь сцены, завершающийся дверным проемом, за которым угадывался морской горизонт. Этот прием – один из характернейших для театрально-декорационного искусства Бакста в целом[309].

Декорации «Федры» были насыщены хорошо узнаваемыми стилизованными элементами архитектуры и живописными образами Крита. Так, повторяющееся изображение с фантастическими грифонами, украшающее лестничные пролеты, – явная цитата из известной фрески тронного зала Кносского дворца. Фризовые композиции на занавесях своей стилистикой и сюжетными мотивами (ритуальное шествие с жертвенными сосудами и животными) могли быть навеяны изображениями саркофага из Агиа-Триады. Многочисленные колонны были украшены стилизованными изображениями листьев плюща, лабрисов, волн, осьминогов, столь характерными для минойской эпохи. Дух критской живописи в эскизе Бакста ярко проявился в усилении стилизации, полете сказочной фантазии, повышенном эмоциональном тоне. Вместе с тем, художник стремился не столько к передаче исторически достоверной обстановки эпохи, сколько к созданию необходимого ощущения театральности и зрелищности, сценически убедительной атмосфере трагедии.