Виктор Гламаздин - Одна против зомби

• Название: Одна против зомби
• Автор: Виктор Гламаздин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Злодей начальник ставит перед своей молодой подчиненной ультиматум: либо она привлечёт к сотрудничеству процветающую корпорацию, либо будет уволена. Но в этой корпорации энергично взявшуюся за дело девушку ждет неприятный сюрприз: оказывается, здесь работают зомби! А она их с детства боится.

Роман о настоящей русской девушке, о той самой, что и упыря на скаку упокоит, и избу с чертями сожжет. В общем, наш ответ бородатым евроледям и пошлым гламурным тусовщицам!

---

Уж в этом-то Пал-Никодимыч никогда не ошибался. Не пощупав будущую дойную корову за финансовое вымя, мой начальник не стал бы украшать ее рога всякой рекламной ботвой и домогаться агентами.

Итак, я могу сделать, хоть и на небольшой срок, счастливыми президента «ИNФЕRNО», руководство ОВО «ЛАДИК» и себя любимую. Так фигли раздувать байровщину на пустом месте!?

— Таков стиль ОВО «ЛАДИК», — объяснила я Хорькоффу. — Каждый ее агент одновременно — и ее полноправный представитель, и юрист, и бухгалтер в одном лице. Это повышает эффективность работы на порядок.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

— Мне не нравится Ваша пораженческая меланхолия.

— А что, у ОВО «ЛАДИК» не бывает провалов?

— Это Вы меня, типа, подколоть хотите? — я укоризненно покачала головой. — У всех бывают провалы. Вся наша жизнь есть сплошной провал, за который неизбежно следует наказание — мучительная и беспощадная смерть. Правда, кто-то ухитряется умереть во сне или от алкоголя. Тут уж кому как повезет.

— Вот-вот.

— Но наша контора всегда легко разруливает такие заморочки, следуя двум святым для российского бизнеса парадигмам: «Цель оправдывает средства» и «Утром деньги — вечером стулья». Таков уж наш добрый русский менталитет в сочетании со звериным оскалом чуждого нашей общинности и соборности капиталистического дискурса, без ножа режущего духовные скрепы народного единства.

Хорьков задумался. Крепко задумался. Так задумался, что я даже не рискнула его тормошить.

Я примостилась на углу стола, чтобы беззаботным болтанием своих красивых ног, придать оттенок легкомысленности деловой беседе, дабы та перестала окрашивать наш архиважнейший диалог суицидными тонами абсолютной безысходности, в которой ко всему прочему начали явственно проступать вкрапления научно-популярной эсхатологии.

— Неужели Вам так жалко денег — этих никчемных грязных бумажек, проклятых основателями всех массовых религий? — спросила я, увеличив амплитуду ногоболтания.

Тут мой собеседник заставил меня удивиться и переменить мнение о его инфантильной фрустрации.

Он оглядел кабинет, словно о чем-то советуясь со стоящими (а частью теперь уже по моей вине и частично лежащими) богами. А потом перевел взгляд на меня. В этом взгляде был только холодный расчет и тусклое мерцание цифр калькуляторов и конвертеров валют.

Хорькофф подошел ко мне и, выдвинув ногу вперед, патетически заявил:

— Послушайте меня, девушка. Если Вы меня обманите, я Вас из-под земли достану.

— Рада, что мы наконец-то перешли на деловой тон! — весело откликнулась я на угрозу. — Вот таким Вы мне гораздо больше нравитесь. А то уже заколебала всякая лирика. «Я во всем виноват!». «Доверчивый дуболом, поверивший в сказочку Леонтовича». «Еще неделя-другая и разразится бу-у-у-ря»…

— Я не шучу. Учтите, мне уже терять нечего. И я готов… на многое!

— Давайте-давайте! Наезжайте-угрожайте! Настоящий бизнес в Москве всегда начинается со слов: «Запомни, чувак, мы тебе не какие-нибудь лохи из Усть-Наливайска. И если ты нас кинешь, то замочим не только твою любимую канарейку, но и до йоркширского терьера твоей дочки доберемся!»

— Не надо над этим шутить!

— Какие шутки! За такими с Вашего позволения «шутками» стоят, точнее лежат закопанными или погребенными под речным илом миллионы покойников. В лесах Подмосковья перестали расти мухоморы. Потому что там лишь за 1990-е не меньше ста тыщ трупов прикопали. Мне знакомый мент рассказывал. Настоящий полковник. Из тех, которые даже жене не врут.

Хорькофф рванул воротник на горле. Клиенту почему-то резко перестало хватать воздуха.

Ну нет у мужика чувства юмора. И ничего с этим не поделать. Не прививается оно мичуринскими методами. С таким чувством надо либо родиться, либо пригодиться.

Я продолжила ерничать:

— Начните рассказ с того, что, где б я не скрылась, Вы все равно доберетесь с тесаком в руке до моего беззащитного горла и перерубите оное — бледное и тонкое, с двумя голубыми прожилками — со словами: «Так будет с каждым, кто решит меня поиметь!»

— Вы меня неправильно поняли, — смутился Хорькофф. — Я совсем не боюсь, что Вы меня…Просто…

— Просто мы теперь с Вами не просто один расстроенный мужчина и одна обаятельная женщина, а подельники, то есть деловые партнеры на всю оставшуюся на свободе жизнь. И теперь нас сможет разделить только Следственный комитет или смерть.

2

Как ни странно, но с трагических переживаний по поводу разразившейся в «ИNФЕRNО» катастрофы Хорькофф весьма легко переключился на деловую волну.

Не слушая мои наивные пояснения по всем пунктам реализации моей гениальной идеи по спасению тонущей в потусторонней мгле корпорации, Хорькофф взял буклет и стал рассматривать находящуюся там таблицу выплат по страховому случаю.

Отчаянье ушло с лица клиента. И на оном сначала появились интерес и надежда, а потом желание поиметь со сделки хороший гешефт. Вот тут я и поняла, чем такой простой романтик, как я, отличается от пиплов с предпринимательской жилкой в селезенке.

Я бы ни за что не смогла бы после таких мавританских страстей, коими только что пылала душа Хорькоффа, переключиться на деловую волну еще бы часа два, а то и три.

А вот мой собеседник уже забыл, что собирался пустить себе пулю в главную извилину мозга, и начал оной чего-то там активно химичить.

Видя это, я залилась соловьем:

— И не надо есть меня таким недоверчивым взглядом! Мы за все заплатим! Клянусь в том здоровьем своего начальства — П.П. Прушкина и Пал-Никодимыча. Пусть у них отсохнут мениски и выпадут пупки, коли я нарушу такую страшную клятву! Пусть их расстреляют из травматов рейдеры! Пусть им всю жизнь голуби будут гадить на шляпы! Пусть…

— Конкретней! — потребовал Хорькофф, все более превращаясь из рохли и нытика в акулу капитализма — явно взыграла буржуйская кровь, наверняка его предком был недострелянный чекистами купчик или биржевой маклер.

— Кокретность — мое второе имя! — бодро откликнулась я. — Мы компенсируем Вам: бабки, выплаченные сотрудникам за причиненный им ущерб, судебные издержки и даже стоимость Ваших нервов, истрепанных во всей этой катавасии. Целый лимон штатовских тугриков получите.

— Вы издеваетесь!? — Хорькофф раздраженно бросил прочитанный буклет с вложенным в него договором на стол передо мной. — Это же смешная сумма! Вы хоть чуток представляете, какими мы тут суммами ворочаем?

— А то! Я ж понимаю, что не к босякам пришла.

— Нас такие гроши не спасут!

— Да, на такие бабки особо не разгуляешься, — не стала спорить я. — К сожалению, на большее, чем лимон баксов, я договариваться не рискну. Вероятность страхового случая — стопроцентная. И ясно, что ОВО «ЛАДИК» придется раскошелиться и выплатить всю сумму. Я б вообще не стала бы страховать вашенские риски, не имей на то жестких указаний от начальства в обязательном порядке заключить договор с «ИNФЕRNО». Нашим он почему-то очень важен, — я пододвинула буклет обратно к Хорькоффу.

— Пустяшный разговор. Такую мелочь я легко могу снять и со своего личного счета. Я рассчитывал на серьезные деньги, — Хорькофф передвинул ко мне буклет.

— И все-таки, Андрей Яковлевич, даже столь малое количество баксов на дороге не валяется, — я снова пододвинула буклет к Хорькоффу.

— Не смешите мои тапочки! Я даже в последнем классе школы зарабатывал больше. Это несерьезно!

«А ведь и в самом деле, только для такой нищебродки, как я, лям зелени — солидный куш, — лишь теперь до меня дошло, насколько серьезно влип клиент. — Для таких же пацанов, как Хорькофф, это мусор».

— К сожалению, я не могу увеличить размер выплат, — развела я руками. — Это грозит: ОВО «ЛАДИК» — разорением, а мне — могилой. Моя контора сурова с нашкодившими агентами. Прецеденты были. И не все легко отделывались простым и добрым контрольным выстрелом в затылок.

Вдруг зазвонил мой мобильник.

3

Я поднесла его к уху и услышала голос Пал-Никодимыча:

— Как у тебя там дела, Лодзеева?

— Дела идут, контора пишет! Все зашибись, Пал-Никодимыч, — отрапортовала я. — Уже почти заканчиваю переговоры. Осталось все ничего: дать пару консультаций по порядку страхования, добить пару несущественных деталей в договоре, обсудить открывающиеся перед нами глобальные перспективы и отобедать на торжественном ужине в мою честь.

— Мы сами все добьем, обсудим и отобедаем. Сейчас я и наш юрист подъедут.

— Зачем?! — не поняла я. — И сама справлюсь! Не нужно!

— Дело слишком серьезное, чтобы тебе доверить. Считай, твоя работа с Хорькоффом кончена. Мы теперь вместо тебя с ним потолкуем.

— Так все уже ж практически на мази! — я растерянно моргала глазами, силясь врубиться в смысл происходящего, который хоть и ускользал от моего сознания, но на подсознательном уровне весьма сильно тревожил мою интуицию, которая прямо-таки вопила о том, что сейчас меня очень даже чувствительно кинут на бабки.