Богдан Сушинский - Черный легион

• Название: Черный легион
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5928-3

Военно-приключенческий роман «Черный легион» известного писателя, лауреата Международной литературной премии имени А. Дюма (1993) Богдана Сушинского является продолжением романа «Похищение Муссолини».

В основу сюжета положено одно из малоизвестных событий Второй мировой войны — операция «Черный кардинал», целью которой был захват и доставка папы римского Пия XII и нескольких кардиналов в Берлин. Подготовку и выполнение этой операции фюрер поручил своему любимцу, «диверсанту номер один» Третьего рейха Отто Скорцени.

---

— Из-за которого, приведя в надлежащий порядок тылы и резервы, перегруппировав войска, уже к лету следующего года могли бы начать новое решительное наступление по всей линии фронта, — неожиданно завершил его прожект генерал Фромм.

— Если позволит ситуация, — дипломатично согласился Бек.

Он говорил недолго, но достаточно вдохновенно. Чувствовалось, что не военно-политическое обоснование к плану «Валькирия» он цитирует, а выговаривает то, что давно тревожит душу.

— Так вы хотите предложить этот план фюреру — да, нет? — чары, основательно подействовавшие на Ольбрихта, генерала Фромма совершенно не коснулись. Он нависал над столом, оставаясь невозмутимым, как заледенелая скала над фьордом.

— Нет. Уже хотя бы потому, что это бессмысленно, — парировал Бек. — Мне хорошо известно, что нечто подобное ему уже не раз предлагали другие высшие чины рейха.

— Он и сам мог бы додуматься до такого решения, будь у него голова на плечах, — добавил Ольбрихт, чувствуя своим долгом прийти на помощь соратнику.

— Не вы первые вынашиваете подобные идеи, — мрачно заметил Фромм, словно не расслышал, что именно в этом Бек ему только что сознался. — Прекратить войну на западе, перебросив войска на восток. Избавиться от нескольких врагов, чтобы достойно выступить против того, кто действительно является врагом. И не только рейха. Это же так просто.

— Настолько просто, — подхватил Бек, — что потомки нам не простят, если не вмешаемся в ход событий и не спасем Германию от краха.

— Мне наплевать на то, что скажут потомки, — как бы про себя проворчал Фромм. — Для меня куда важнее, что думаю по этому поводу я сам — да, нет? Возможно, ваш план и ваша операция «Валькирия» чего-то и будут стоить. Но лишь после того, как будет выполнено одно предварительное условие.

Командующий в упор посмотрел на своего заместителя и на генерала Бека.

Оба молча ожидали, что он скажет.

— Я что, должен назвать вам это «предварительное условие»? — повысил голос Фромм. Хотя в этом не было никакой необходимости. Он и так звучал до вульгарного требовательно и даже грубо.

Бек и Ольбрихт переглянулись.

— Считаю, что было бы справедливо, если бы вы все же назвали его, — молвил Бек.

Глаза Фромма наливаются кровью. Он почти уверен, что Бек отлично понимает, какое именно условие имеется в виду. Но при этом умышленно провоцирует его, заставляет произнести вслух то, что произносить никак не хотелось бы. Тем более что и так все ясно.

— Что вам непонятно из сказанного мною? — почти рычит Фромм. И его громадная фигура, приподнимаясь, зависает уже не только над столом, но, кажется, над всем кабинетом. — По-моему, я очень четко выразился, что ваш план мог бы быть — подчеркиваю: мог бы быть — вполне приемлемым, но лишь при одном известном вам условии. Благодаря которому мы должны стать свободными в своих действиях

Ольбрихту вдруг показалось, что Фромм вот-вот поднимется и выйдет из кабинета. Или же выставит их, поскольку хозяин все же он. В любом случае переговоры, которых Оль-брихт столько ждал и на которые они с Беком так рассчитывали, сейчас, буквально через минуту, будут сорваны.

— Генерал-полковник Фромм имеет в виду, — как можно спокойнее, почти беззаботно, объясняет Ольбрихт будущему президенту Германии, — что план «Валькирия» осуществим лишь в том случае, когда будет устранен фюрер. — Он взглянул на все еще багровое лицо Фромма и машинально уточнил. — То есть устранен от власти.

При этом Ольбрихт даже не заметил, что слово «устранен» не совсем увязывается со смыслом фразы. Это не одно и то же, что «отстранен».

— Теперь ясно, — иронично признает Бек.

— Я верно определил ваше условие, господин Фромм? — поинтересовался Ольбрихт, сохраняя вполне дипломатичную мину.

— Я всего лишь имел в виду предварительное условие, — уточнил Фромм, окончательно поставив в тупик обоих генералов. — Которое непременно должно быть выполнено. А уж вы сами подумайте, каким образом оно может быть выполнено — да, нет?

«Если бы Фромм знал, что мы так до сих пор ни разу и не заговорили о физическом устранении фюрера, — прощающе подумал Ольбрихт, — что между нами еще ни слова не произнесено о покушении на того, кто привел страну к катастрофе, сведя на нет усилия миллионов немцев по возрождению Германии из пепла Первой мировой, он бы, конечно, простил нас».

— Само собой разумеется, — поддержал он Фромма, спасая ситуацию. — Высказанное вами условие, господин командующий, является непременным основанием для начала операции «Валькирия». О наших возможных действиях мы немедленно проинформируем вас.

28

На небольшой станции неподалеку от Читы Курбатов остановил неуклюжего, истощенного с виду солдатика, спешившего с двумя котелками кипятка к воинскому эшелону. Паровоз уже стоял под парами, и солдату, очевидно, боясь опоздать, тем не менее застигнутый врасплох окриком капитана, остановился и, сжавшись от страха, замер прямо посреди колеи, словно пойманный дезертир.

— Вы из этого эшелона?

— Так точно, — едва слышно пролепетал он побледневшими губами. Перед ним стояли два офицера и несколько рослых крепких солдат. Холеные и суровые, они, возможно, показались рядовому особистами или смершевцами.

— Почему не представились?

— Красноармеец Кичин.

Курбатов прошелся взглядом по обвисшей форме солдата с полупротертыми локтями и коленками, запыленным, давно не знавшим крема, сапогам. Отчего Кичин окончательно сник и словно бы врос в землю вместе со шпалой, на которой стоял.

— Охраной командует лейтенант Слоненков? — назвал Курбатов первую пришедшую на ум фамилию.

— Никак нет, младший лейтенант Пуганое.

— А, ну да, правильно: Слоненков — это ведь помощник военного коменданта станции, — спокойно продолжал провоцировать его Курбатов. — Вас там семнадцать человек?

— Двадцать два.

— Целый взвод? Теперь станет еще больше. Посланы на подкрепление. К фронту будем двигаться вместе.

— Так я пойду предупрежу младшего лейтенанта, — обрадовался Кичин возможности поскорее ускользнуть — страх перед офицерами у него уступал разве что страху перед смертью.

— Предупредите. Мы же подождем своего бойца.

Кичин поднырнул под один из трех стоящих на запасном пути вагонов и исчез.

— Думаете, он ничего не заподозрил? — осторожно поинтересовался Тирбах, присел и еще какое-то время пытался проследить путь красноармейца.

— Когда операцию приходится разрабатывать на ходу, экспромтом, случается всякое. Главное, не дать младшему лейтенанту времени на размышления.

— Их втрое больше, — заметил Реутов. — Тем почетнее будет победа — это ясно. И все же…

Они обошли пустые вагоны и увидели, что под свист паровозного гудка эшелон отходит. Мигом окинув взглядом платформы с техникой и теплушки, Курбатов определил, что состав действительно важный и отправляется, конечно же, на фронт. Убедившись, что японцы нападать не собираются, красные решили перебросить бездействующую технику поближе к Волге. Резонно. Генерал Семенов прав: отказавшись от активных действий, японцы по существу стали союзниками большевиков.

А еще Курбатов успел заметить, что охрана рассредоточена по трем теплушкам, расположенным в голове, хвосте и посередине эшелона.

— В последний садитесь, товарищ капитан, — выручил их выглянувший из среднего вагона Кичин. — В последний, а то отстанете! Я доложил!

«Сам Бог тебя послал, солдатик», — мысленно поблагодарил рядового Курбатов.

Именно его крик привел в замешательство вскочивших на ступеньку последними часового и старшего этой теплушки, младшего сержанта. Появление группы капитана Курбатова — по документам все они оставались под своими фамилиями — эти двое восприняли как должное, решив, что все делается с позволения командира взвода.

В вагоне оказалось шестеро солдат, которые, как только эшелон тронулся, улеглись: кто на нары, кто на тюки с солдатскими одеялами и обмундированием. Еще один красноармеец стоял на посту в заднем тамбуре. Командир этого отделения младший сержант Тамтосов — худощавый широкоскулый якут — встретил появление капитана и его группы с полнейшим безразличием. Офицерские знаки различия абсолютно никакого впечатления на него не производили, а чувство предосторожности, похоже, напрочь отсутствовало.

— Старшим охраны эшелона назначен я, капитан Курбатов, — сразу же уведомил его князь, дабы упредить любые недоразумения. — Младший лейтенант Цуганов поступает в мое распоряжение.

— Плохо будет младшому, — покачал головой якут. — Очень любит быть командира, да..

— Думаете, станет возражать?

— От Хабаровска идем. Хозяин эшелона — как хозяин тайги.