Александра Гейл - Дневник любовницы мафии [СИ]

• Название: Дневник любовницы мафии [СИ]
• Автор: Александра Гейл
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015

То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже. Хотя мама воспитала меня до тошноты правильной, в душе моей, наверное, всегда жила червоточинка, которую ему удалось разглядеть и расковырять. Это не значит что я шлюха. Нет! На список моих мужчин хватит и десяти пальцев. Просто что-то во мне есть. Это что-то мужчин тянет с силой, которая их самих пугает. А страх порождает насилие, грубость. И дело не в лице, не в фигуре, нет! Хотя и жаловаться, вроде, не приходится. Просто… есть красивее, я видела таких. С ним. И с ними он расставался легко, без сожалений. А со мной не мог. Никак. Умом понимая, что такие, как мы, — не пара, попавшиеся в наши сети мужчины расстаются с нами со слезами на глазах. А потом возвращаются. Снова уходят. И снова возвращаются. Потому что есть сила выше. И она… определенно не божественного происхождения! Спросите как это? Спросите что я для этого делаю? Ответа у меня нет. Я не знаю. Кажется, ничего. Но все это определенно не сделало меня счастливее! Потому как что бы он не делал, как бы не обижал… я все равно его жду.

---

— Предлагаешь мне раздеться? — спросил он, посмеиваясь. — Я бы мог, но тогда тебя найдут через пару часов на границе с Канадой.

— Это не смешно!

— Конечно, нет, — предельно серьезно ответил он. И хотя у меня появилась уверенность, что надо мной особо изысканно издеваются, я промолчала. Смерив Алекса подозрительным взглядом, начала листать фотографии, сопровождая их комментариями, все больше вдохновляясь и втягиваясь в процесс.

— У тебя выходят хорошие снимки. — Алекс приблизил лицо к экрану, словно пытаясь рассмотреть. — Особенно мне нравится цветопередача.

— Цвета? — улыбнулась я.

— Да, — кивнул он. — Может быть это странно, но мне нравится, как ты одеваешься. Иногда, конечно, кажется, будто ты шла мимо стройки, и на тебя сверху вылили несколько ведер краски разного цвета…

— Я очень советую тебе замолчать. Вот на этом самом месте.

Алекс рассмеялся и опрокинул меня на спину, нависая сверху. Я думала, что он меня поцелует, но он этого не сделал. Просто наклонился к моему уху и прошептал:

— Мне все в тебе нравится. Твои цвета. И то, что ты любишь останавливаться у окон и смотреть на улицу. И то, что когда я тебя целую, во рту остается привкус кофе. И запах сирени в твоих волосах. И то, что когда ты злишься, так забавно размахиваешь кулаками, будто хочешь меня ударить, и не решаешься. А когда ты напиваешься, ты полностью слетаешь с катушек и говоришь такие приятные глупости. Я бы каждый день тебя поил просто ради этого! Я ценю все это. Я люблю все это. Ты никогда не ассоциировалась у меня с Элей, ты на нее совсем не похожа. И я понятия не имею, каким чудом Константин ухитрился не признать в тебе подмену.

Я просто обняла его. Я не способна так красиво говорить, как он. Может быть, его этому учили. Он должен быть очаровательным в суде. Он должен быть очаровательным перед друзьями отца. Он как ожившая реклама или визитная карточка. Так его воспитал Сергей, а этот жуткий человек, спорю, редко проигрывает!

Так все-таки что я должна была ему сказать? Не знаю.

— Твои глаза, — сказала я, и голос показался мне чужим. — И эта ленточка… — Алекс поднял руку. — Мы с Женей долго спорили, но я настояла.

Он моргнул и вздохнул:

— Это такая генетическая болезнь.

— Знаешь, с генетической болезнью тебе повезло.

Алекс рассмеялся.

— Повтори это, когда я лет через двадцать ослепну.

— А ты ослепнешь?

— С большей вероятностью, чем многие.

— Фотографии.

— Ах да, конечно.

Я перелистнула несколько, и Алекс остановил мою руку. На фото был Дэнни. Перепачканный мороженым и до безобразия счастливый.

— Это Данил, — зачем-то сказала я.

— Он просто рыжая вариация Константина.

— Согласна. Тебе разве не нужно на работу?

Алекс тяжело вздохнул.

— Уже полдня как нужно. Но, откровенно говоря, совершенно не хочется. И мой «забытый» мобильник, уверен, уже давно разрывается.

И тут я вспомнила.

— Алекс, а как теперь маячок…

— Я оставил прежний номер. Ну… я поеду, мне пора.

— Пока.

— До вечера.

Не знаю, почему это все было так легко и просто. Великими усилиями Алекса? Или просто совсем без усилий и притворства? Мы ели привезенную им еду и слушали блюз с настоящих старых пластинок и обсуждали, что можно подцепить китайскими палочками, а что — категорически невозможно. И даже вопросов о том, где я останусь ночевать, не возникло… Хотя, надо сказать, знание, что Алекс находится всего через пару стен от меня, совсем не поспособствовало душевному спокойствию.

Три дня спустя я от Алекса сбежала. Тайком. Взяла чемодан и ушла. Не потому что было плохо, напротив. И не потому что собиралась с ним порвать. Просто мы застряли в мыльном пузыре счастья, настолько плотном и вакуумном, что я начала сходить с ума. Мне банально не хотелось его отпускать и не хотелось уходить. Я могла бы целями днями сидеть в окружении его вещей и млеть от счастья. И поскольку мой мозг начал под гнетом эндорфинов стремительно размягчаться, позорно сбежала. Даже повод придумала: начало занятий. А в универе народ по полной сработал в поддержку восстановления трезвости моего мышления. Взять хотя бы Настасью:

— Слушай, ты в Лондоне всю пыль что ли сфотографировала? — съязвила она. Ее почему-то сильно интересовали мои лондонские фотографии, по крайней мере, откомментировала она каждую. И положительных отзывов не наблюдалось.

— Да, мне нравится Лондон, — пожала я плечами.

— Мне больше по душе Париж, — заметила Настя.

— Романтика-романтика, — усмехнулась я.

— Так вы с Алексом, помирились? — поинтересовалась Настя.

Я сыграла как надо, а вот Ларисе пальмовую ветвь не дадут никогда. Она откровенно захихикала.

— Хватит уже!

— Ты мне трижды звонила с его телефона, потому что свой вышвырнула в окошко и не удосужилась купить себе новый. И один раз это было поздно ночью. Я даже как-то не сообразила, что это тайна.

— Это не тайна, но, блин, Лара! — всплеснула я руками.

— Что? Я занимаюсь моральной поддержкой.

— Поддерживай молча, а то очень скоро по мою душу явится его папочка.

— А ты даже с его родителями знакома? — вытаращилась на меня Настя. — Вот это скорость.

Я уже открыла рот, чтобы объясниться, но до меня вдруг дошло, что они просто наслаждаются поддразниваниями. Ну их! А вот когда мы сели в аудиторию, стало очевидно, что писать я все еще не в состоянии. Я печатала. И со всех сторон, конечно же, посыпались вопросы. Что случилось? И как объяснить? Перемена обещала быть откровенно жуткой, однако, как выяснилось, нашлось нечто поинтереснее: разговоры вдруг стихли. Я обернулась и столкнулась нос к носу с Алексом, у которого, судя по времени, был как раз обеденный перерыв в банке. И вместо того, чтобы есть, он, очевидно, решил меня отчитать…

— Вот так просто вздумала сбежать, да? — спросил он резко. — Хорошо хоть послания на ноутбуке не оставила!

— Я не сбегала. И вообще, как ты обнаружил?

— Провидение подсказало, не иначе. Ты могла бы хотя бы предупредить, а то твоя манера сбегать от проблем и ответственности начинает становиться привычкой!

— Алекс, — рассмеялась я, не в состоянии понять его злости. Ну что такого? — Я поехала домой. Я никуда не сбегала. — Я не выдержала и обхватила его лицо руками, а он при всех поцеловал меня. Я даже не попробовала воспротивиться. Может быть неэтично, некрасиво показывать отношения на людях, однако мы с общественным мнением никогда не жили дружно.

— Позвать или пусть остаются? — донесся до меня ехидный голос Оли. Очевидно, пришел преподаватель. Алекс отстранился от меня и вдруг тоже направился в аудиторию. Мы коллективно удивились, хотя в поточке, конечно, и слона можно спрятать.

Алекс достал свой телефон и показал мне стилус.

«После пар ты поедешь со мной», набрал он.

«Что-то случилось?» написала я в ответ.

«Глаз с тебя не спущу, негодяйка!»

Я захихикала и отобрала у него стилус.

«У меня начинаются тренировки».

Это было слабо сказано… У меня начинались пытки. Тренер свирепела.

— Вот это не олимпийское упражнение. Все, чего мы добивались ценой неимоверных усилий коту под хвост! Ты вообще потеряла связь с предметом. — Рвала и метала она. Ну еще бы не потерять, меня одна рука почти не слушается! Я ведь не рассчитывала, что меня будут экзаменовать по полной программе. А мне назначили шестичасовые тренировки. Ежедневные. И, сдается мне, без Сергея здесь не обошлось!

Учебу приходилось пропускать, с Алексом я виделась мало. И вот только тогда, впервые я подумала о том, что возможно — только возможно — художественная гимнастика действительно стала обузой. Даже не просто обузой, а средством давления. Это осознание стало настолько неожиданным и пугающим, что я стала заниматься с удвоенным усердием. Я оказалась не готова расстаться со своими ленточками.

Тем вечером у меня настолько сильно болели ноги, что Алекс буквально на руках донес меня до кровати. Ни о какой спа-ванне и речи не было — я бы до нее не доползла.

— Я пойду, — шепнул он, но я не хотела с ним прощаться, я безумно скучала по нему.

— Не уходи, — сквозь сон прошептала я, притягивая к себе Алекса за рукав джемпера.

А когда я проснулась утром в кольце его рук, казалось, ничего более прекрасного на свете не существует. Я не удержалась и коснулась пальцами его щетины, проверяя, действительно ли она такая колючая, как кажется.

— Не помню, чтобы я хоть когда-нибудь просыпалась в таком хорошем настроении, — прошептала я. Он уже не спал, но и проснувшимся не выглядел. Я сразу вспомнила тот момент, когда позвонила ему домой утром, а он сказал, что разговаривать со мной будет только после обеда. И тут до меня дошло, что он ужасно устал. С банком, со мной, с трениями с отцом… — Спи дальше. Сегодня выходной. Никто не знает где ты. Телефон твой я унесу в гостиную.