Дмитрий Колотилин - Морок Забвения (СИ)

• Название: Морок Забвения (СИ)
• Автор: Дмитрий Колотилин
• Жанр: Фэнтези

Мир ждет чуда, и оно произошло, что теперь будет? Станут ли люди жить лучше? Исчезнут ли распри, потухнут ли войны? Наступит ли тысячелетие всеобщего блага?

---

- Это что?

- Не знаю, наверное, город какой-то. Давай, не разговаривай, силы береги, а я пока тебе расскажу все, что вспомнил, почти все. Может, так и ты начнешь вспоминать, …, и это, сейчас я еще больше уверен, что там, где должен быть. Знаешь, ведь там, в реальном мире я парализован полностью…

Емельян говорил и говорил, рассказывая о своей жизни, кажется, ничего не упуская, а я слушал, не останавливая, и в голове моей то и дело возникали образы. Наверное, моя фантазия сразу же проецировала все слышимое в картинки, чтобы было лучше понять, но отчего-то все было таким настоящим, как будто бы я действительно смотрел, как Емельян пошел в армию, потом вернулся, поступил в институт и познакомился с красивой девушкой на курсе, как они мечтали, как они дружили… Я видел все его радости и печали, видел, как рухнули его мечты, когда случилось самое страшное в его жизни. Ощутил, как он мысленно тогда простил свою девушку, внезапно бросившую его на четвертом курсе. Я почувствовал себя на месте этого сильного человека, оказавшегося на многие годы в плену собственного тела.

- Знаешь, я начал веровать сильно, хотя и был крещенным с рождения. Но до этого как-то не обращался к богу, а когда появилось много времени, то оставалось лишь мысленно молиться, и я молился…

Минуты шли одна за другой, время от времени речь Емели озвучивалась треском чего-то, а очередная вспышка боли проходила по всему телу, но я не жаловался, продолжая предельно внимательно слушать и сопереживать, параллельно проживая жизнь этого человека и осознавая, что передо мной сидит поистине богатырь, какого в пору всяким религиозным деятелям при жизни причислять к святым. Вот кто действительно принял на себя все муки с предельной стойкостью и не сломался, не отступил, не приказал машине пустить себе по капельнице тихий яд. Я слушал и, кажется, рыдал, но не от боли, теперь ее не было, точнее, мне на нее было плевать, я слушал и жил тем, что рассказывал мне мой друг, решивший открыться так, как не открываются ни перед кем. Теперь я знал, что передо мной сидит именно друг, надежный человек, который никогда ни при каких обстоятельствах не отступится, не бросит, не предаст…

- На вот, попей, теперь можно, - в горло ворвалась благостная живородящая влага, и я принялся жадно глотать: - Не спеши, по чуть, много в первый раз нельзя. Вот так, ну все, чуть позже еще можно будет.

- Спасибо.

- Не за что, с такими успехами скоро и поесть сможешь, тогда восстанавливаться станет легче. Я как раз свежего оленя забил.

- Ты охотиться умеешь?

- Не особо, просто они тут не очень-то пуганные. Днем, ночью тут другие звери, наши знакомцы на них по ночам охотятся.

- И как вы против них?

- Никак, я же говорил, они нас как будто бы не видят, пока почти в упор не подойдут. Отдыхай, силы лучше используй на восстановление.

- Что по мне ползает?

- Пиявки.

- А?! Откуда?!!

- Ты занес. Мы тебя приволокли сюда под тень от солнца, положили, ну вокруг сразу все начало гнить, да так быстро, даже земля принялась сжижаться, а через пять минут ты уже лежал будто бы в болотце. Я тебя переволок в сторону, пять минут, и снова ты в болотце. А потом из него пиявки повылазили и принялись тебя есть.

- А чего ты их не снял?!!

- Так зачем? Они же лечат, гнойники вскрывают, высасывают, черную кровь тоже забирают, чистят всего. Те, что нажрутся, отваливаются и падают в болотце, оттуда сразу на смену лезут новые.

- Бр-р-р-р-р-р! Ненавижу пиявок!!!

- А как думаешь нам все это видеть? Но кое-как начали есть, голод все же взял верх. Ладно, потерпи немного, они, кажется, почти закончили, но их меньше это точно.

Время тянулось слишком долго, как и всегда, предательски издеваясь и предпочитая пролетать за мгновения в более важные моменты жизни. Восстановление не ускорялось даже после того, как я пожевал свежезапеченного мяса и повторил эту приятную процедуру чуть позже, но с гораздо большим куском мяса. Но боль отошла, хотя, полагаю, это не заслуга еды, а тех же пиявок, обезболивающих своими инъекциями, если они здесь такие же, как описывались в учебниках по биологии.

Мои соратники все это время находились рядом, Емельян продолжал о рассказывать о том, что вспомнил, Хранитель молчаливо слушал, что-то готовя на костре в котелке, не весть откуда взявшемуся. А я лишь лежал, явственно ощущая, как склизкие черви ползают по моему телу меж мышц и сухожилий. Хорошо, что не лезли на лицо, иначе бы я не выдержал, увидев тех новообретенным зрением. А еще никогда не думал, что валяться в грязи может быть так приятно, теперь я понимаю, от чего поросята обожают целые дни проводить в канавах.

- Вот же раскаркался, - буркнул Емельян, обратив свой взгляд на сидевшего в ветвях черного ворона: - Лети уже отсюда!

- Не улетит, - отозвался Хранитель: - Его дело следить.

- За нами?

- А кого-то еще здесь видишь?

- Для кого?

- Для хозяина.

- А кто хозяин?

- А это у него, - библиотекарь своим посохом указал в сторону сидящего ворона: - Спроси.

- Ага, так он и ответит.

- Может и ответит, мне не ведомо.

- А если его прогнать?

- Далеко не улетит, всегда будет рядом.

- Эх… лук бы да стрелы.

- По что тебе?

- Пристрелить его.

- Убить черного ворона – беду на себя накличеть. Тот, кто Ворона видал,

Знает силу мрака…

***

Освещенная комната наполнялась солнечными зайчиками, радостно поигрывающими как будто бы живыми. Детские голоса доносились одновременно отовсюду, хотя дверь в комнату была закрыта. Я встаю с широкой постели, направившись к двери, ступая босыми ногами по гладкому камню, отчего-то теплому. Дверь не скрипнула петлями, легко подавшись наружу и впуская в другую комнату, еще больше, но также освещаемую солнечным светом, проникающим сквозь узорчатые окна.

Голоса детей усилились, как будто бы вокруг меня носилась детвора, но я никого не видел, продолжая идти дальше и выйдя в широкий, но пустой коридор. Несколько шагов по нему, и голоса детей вдруг стихли, вокруг осталась лишь тишина. Я дернулся, оглядываясь по сторонам, но ничего не менялось, я – один. Невольно упираюсь рукой о стену и, уже похрамывая подобно старику, ковыляю в большой зал с лавками и стульями по стенам.

Шаг, и я замираю, сгорбившись под тяжестью собственного тела, переставшего слушаться и напомнившего обо всех многолетних болячках. Ссохшиеся ноги дрожат от накатившей немощности, руки обвисли двумя непослушными огузками, награжденными хроническим артритом суставов. Дышать тяжело, а камни в почках предсказывают вечернюю грозу.

«Я один, совсем один, и более никого, лишь ощущение одиночества и беспомощности. Обо мне все забыли, я ничего не достиг, я ничего не оставил после себя!!!»

Трясущаяся голова в последний раз приподнялась, чтобы посмотреть на белый свет, и тускнеющий взгляд застыл… на возникшей предо мной колыбелькой.

***

- С пробуждением, - морда Емельяна скалилась в улыбке: - Выспался?

- Вроде бы, - отвечаю, промаргиваясь ото сна, внезапно навалившегося среди бела дня.

- Это хорошо, на пользу было тебе, зажило почти все, - массивная лапа протянула берестяную кружку с чем-то интересно пахнущим: - На вот, отварчика выпей, бодрости набежит сразу. Отче знатные отвары заваривает, вон как тебя быстро вырубило, даже не стонал от ран.

Я присел, не ощутив никакого дискомфорта, оглядел себя и не заметил ни ран, ни пиявок, как будто бы ничего не было, даже простенького шрама не имелось на теле. Горячий отвар пил с наслаждением, ощущая приятное тепло внутри себя, стремительно растекающееся от центра во все стороны. Тут же смело всю дрему и захотелось пробежать километров десять, как будто бы мне дали интересную таблеточку с криминальным подтекстом на одной из молодежных тусовок.

- Бодрит, - Емельян кивнул: - Ну, допивай, и в дорогу, а то засиделись мы тут.

- Ага, в путь. Слушай, а откуда травы?

- Так отче погулял рядом, покуда ощущал защиту сферы, вот и насобирал. Тут этой травы, оказывается, полно растет, далеко ходить не надо.

- Так, а как ты охотился? Она же недалеко действует.

- Ну как, попросту учуивал зверя, а после бросался к нему, пока силы есть ну и обратно, пока могу, так и успевал, правда потом приходилось отсиживаться некоторое время, пока морок спадет.

- Какой морок?

- От зова, знаешь, мысли начинают путаться, себя перестаешь осознавать, и хочется только бежать в сторону зова.

- Хм, рисковал зачем?

- Кушать больно хотелось. Такая вредная привычка с детства. Ну хватит рассиживаться, в путь.

Вокруг уже воцарилась ночь, и все очертания слились в единую сумеречную пелену, лишь горы выделялись своими черными телами, возвышаясь над всеобщей темнотой. Скрывшись во мраке, мир обретал новую жизнь, издающую совершенно иные звуки существования. Время от времени доносились протяжные волчьи завывания, где-то в ночи ухал филин, в ночном небе шелестели своими крыльями летучие мыши. Кто-то шумел ветвями, заламывая те, иногда доносился треск падающего дерева, изломанного неизвестным обитателем ночного предгорного леса.