Анатолий Житнухин - Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки

• Название: Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки
• Автор: Анатолий Житнухин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03711-3

Герой книги — профессиональный разведчик, прошедший путь от оперативного работника наших зарубежных резидентур до руководителя Первого главного управления КГБ СССР. Ему выпала участь возглавить советскую внешнюю разведку в период, когда рушились устои Советского Союза, к чему приложили руку и западные спецслужбы, и их пособники внутри страны, сумевшие создать «пятую колонну» при прямом попустительстве высшего руководства государства. Годы нелёгких испытаний для Л. В. Шебаршина — патриота-государственника, человека исключительно образованного и интеллигентного — обернулись временем мучительных переживаний за судьбу России и размышлений о путях преодоления тяжёлого кризиса, в который она была ввергнута. Отягощала его состояние и болезнь, предопределившая трагический исход жизни.

Автор приводит новые факты и сведения, касающиеся политических событий, в которых довелось участвовать герою книги.

Рецензент доктор исторических наук, генерал-лейтенант H. С. Леонов

Издательство выражает признательность Российской национальной службе экономической безопасности за содействие в подготовке настоящего издания.

знак информативной продукции 16 +

---

На одном из приёмов Гурский познакомился с обаятельным иностранным бизнесменом, который дружелюбно относился к Советскому Союзу и мог стать полезным помощником. Вместе с Шебаршиным они проанализировали ситуацию и решили, что контакты с бизнесменом надо продолжать. Однажды вечером Гурский отправился на встречу, но в условленное время не вернулся. Появился он в посольстве лишь под утро и рассказал, что с ним произошло.

Когда он приехал к бизнесмену, то ничего тревожного возле его дома не заметил. Людей вокруг почти не было, привлекал внимание лишь один довольно необычный молодой человек — весь какой-то дёрганый, напоминающий разлаженную механическую куклу. Немного поразмышляв, Гурский решил, что такому странному типу вряд ли доверят наружное наблюдение, и вошёл в дом.

Хозяин принял его приветливо, но обмен любезностями продолжался недолго — в дом ворвались вооружённые люди, заявив, что они являются сотрудниками местного исламского комитета. Гурского скрутили и доставили… нет, не в участок, а сразу же (!) в протокольный отдел МИДа. После короткого допроса его отпустили.

Наутро в советское посольство из МИДа пришла бумага: Гурский был объявлен персоной нон грата. На состоявшемся «разборе полётов» сотрудники резидентуры пришли к выводу, что всё случившееся — дело рук местной контрразведки: очень уж мешал ей Гурский, который хорошо владел обстановкой, знал обычаи, людей, прекрасно говорил на фарси и английском, имел обширные связи и знакомства в различных кругах.

То, что это была хорошо продуманная операция иностранной разведки с целью расчистить дорогу для своего «крота», для его продвижения по служебной лестнице, выяснилось позднее — ведь для Кузичкина оперативная активность Гурского создавала большую угрозу. Приём этот известный и распространённый.

…В один из июньских дней 1982 года Кузичкин не вышел на работу. Когда приехали к нему на квартиру, выяснили, что исчезнувший вместе с автомашиной хозяин ещё несколько часов назад был дома. К вечеру стало известно, что Кузичкина видели в районе Базаргана, на границе с Турцией. Стало понятно: ушёл.

Шебаршин был в отпуске, отдыхал с женой Ниной Васильевной в подмосковном санатории, когда его спешно вызвали в Москву и сообщили эту неприятную новость. Первым же самолётом Леонид Владимирович вылетел в Тегеран — надо было спасать своих людей, над которыми нависла угроза оказаться в руках хомейнистов.

Кузичкин выдал почти всех, за исключением Игоря Сабирова. Может, вспомнилось ему, как холодными ночами они вместе колесили по неприветливым и опасным улицам Тегерана, может, питал он к нему какие-то симпатии — неизвестно. Чужая душа — потёмки, душа предателя — тем более. Через некоторое время Центр счёл возможным вернуть Сабирова в Иран, и он успешно продолжил там свою работу.

Раскрыл Кузичкин и все контакты резидентуры с работавшей в подполье и сотрудничавшей с КПСС партией Туде[16]. Один из её нелегальных руководителей не сумел уйти по отработанному каналу за кордон, вернулся в Тегеран и ночью перемахнул через стену советского посольства. К посольству подъехали несколько автомашин с иранскими контрразведчиками, которые шли по следу, но наши дипломатические работники не дрогнули и не сдали его. Но не всем удалось спастись. Начались аресты руководителей Народной партии Ирана, сданных Кузичкиным. Обстановка накалялась, и Шебаршин получил приказ из Москвы возвращаться — дипломатическая неприкосновенность не давала никаких гарантий безопасности.

…Восстановили историю предательства Кузичкина. Выяснили, что ещё в студенческие годы, на практике, он познакомился с одной миловидной англичанкой и та очень быстро склонила его к предательству, связала с английской разведкой. Работал за деньги — продавал наши секреты, выдавал людей. А потом у него возникли подозрения, что его «вычислили». Бежал он с английским паспортом на имя Майкла Рода. Известно, что после побега он пристрастился к алкоголю — так большинство предателей глушат неотступный страх перед возмездием.

Шебаршин потом горько сожалел, что в некоторых ситуациях выгораживал Кузичкина перед послом В. М. Виноградовым.

«Посол был более мудрым, более опытным и, несомненно, более проницательным человеком, чем я, — признавался Леонид Владимирович. — Он распознал в будущем предателе нечто подловатое, точнее, чем я, оценил его грубость в отношении товарищей, угодливость в отношении начальников, то, что по-русски называется хамоватостью».

Известный российский дипломат Владимир Викторович Гудев, который в 1987–1993 годах был Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР (с 1991 года — России) в Иране, хорошо знал Шебаршина и был, естественно, осведомлён о драме, которая разыгралась в Тегеране. По этому поводу он высказал такое суждение:

«Шебаршин Леонид Владимирович — это фигура для разведки хрестоматийная: именно таким должен быть работающий за границей разведчик. Есть резиденты, к которым послы относятся, скажем так, настороженно, есть резиденты, которым перестают доверять в силу тех или иных причин, — и такое было, а есть резиденты, к которым относятся с огромным уважением и очень доверительно… Верят им, как и разведчики верят дипломатам, всё должно быть построено на взаимности.

Так вот, ни от одного из послов я не слышал, чтобы они хоть в чём-то, в малой малости, не доверяли Шебаршину. Шебаршин был не просто разведчиком, а разведчиком-дипломатом. Таких профессионалов у нас немного, их, если хотите, можно по пальцам пересчитать.

С другой стороны, именно такая блестящая черта характера, как способность доверять, верить, помешала, наверное, Леониду Владимировичу разглядеть предателя Кузичкина. Есть поэтическое выражение: „Лицом к лицу — лица не увидать“. Когда люди работают вместе, в одном пространстве, лицом к лицу, локоть к локтю, понять зачастую трудно, а иногда и просто невозможно, кто есть кто…

Вот и получается, что один гнилой помидор способен испортить весь ящик. Такой след оставил и Кузичкин на всей резидентуре, работавшей в Тегеране.

В том, что произошло, Шебаршин не виноват нисколько, но отвечать пришлось ему. У нас как ведь повелось: у всякой беды должен быть виновник. Конкретный человек. И я очень жалею, что за прокол в тегеранской резидентуре заставили отвечать практически одного Шебаршина».

…Стоял февраль. Над заливом Мурбад, забитым рыболовецкими лодками, нависли свинцовые тучи. Моросил холодный мелкий дождь. На улицах Энзели[17] было пустынно — в такую погоду люди без нужды из дома не выходят. Теплоход «Гурьев», на котором Шебаршин покидал Иран, отдал швартовы и взял курс на Баку.

Настроение у Леонида Владимировича вполне соответствовало погоде, на душе скребли кошки. Вряд ли на этот раз в Центре он услышит привычные слова благодарности за профессионально выполненный долг. Успокаивал он себя тем, что сделал в сложившейся ситуации всё, что мог. Сохранил всех людей, надёжно законсервировал значительную часть источников информации.

Иранская страница биографии Шебаршина была перевёрнута. Закончился ещё один памятный период его жизни и работы. Осталось позади, как записал Шебаршин в своём дневнике, «тревожное, интересное и тяжёлое, порой невыносимо тяжёлое время».

В ЦЕНТРЕ

Вопреки ожиданиям Шебаршина никаких серьёзных головомоек в Москве ему не устраивали. Однако он чувствовал, как изменилось отношение к нему.

Из книги Шебаршина «…И жизни мелочные сны»:

«После не очень удачного возвращения из командировки в Иран в 83-м я увидел, что многие прежние знакомые и даже приятели как-то перестали меня замечать. Кто холодно кивнёт, а иной и пройдёт мимо, не подав виду, что ещё недавно мы были на дружеской ноге. Это задевало…»

И всё же к моменту возвращения Леонида Владимировича в Центр напряжение вокруг тегеранских дел там заметно спало. Однако долго ещё тяготило его сознание, что в одночасье рухнула с таким трудом и риском возводившаяся структура разведки в Иране. Чувство собственной вины за это не покидало. Поэтому первое же предложение начальства занять вакантную должность заместителя начальника небольшого оперативно-аналитического подразделения ПГУ он принял без каких-либо возражений и без лишних разговоров, которые в тот момент выглядели бы неуместно.

Лаконично, но довольно ёмко Шебаршин описал свою работу в тот период:

«Маленький кабинет на шестом этаже, великолепный вид на окрестные рощи, неспешная, без рывков, спланированная загодя работа — разбор оперативной деятельности отдельных подразделений: изучение документов, беседы с оперативными работниками, анализ работы с агентурой. Дело, требующее большого внимания, тщательности. Несложно найти огрехи в той или иной операции. Ни один вид человеческой деятельности невозможен без упущений и ошибок. Важно разобраться, где эти упущения вызваны стечением обстоятельств, объективными причинами, а где — недобросовестностью, легкомысленным отношением к делу, несоблюдением требований оперативной работы. Такой разбор и доведение его результатов до непосредственно заинтересованных лиц требовали такта. Разведчики сдержанны и дисциплинированны, они спокойно выслушают любое деловое замечание. Но ни в коем случае нельзя недостаточно квалифицированным выводом, грубостью, снисходительностью затрагивать их самолюбие».