Грегор Самаров - На берегах Ганга. Раху

• Название: На берегах Ганга. Раху
• Автор: Грегор Самаров
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1538-8

Это удивительная история любви и увлекательных приключений, которые разворачиваются на фоне достоверно описанных событий из жизни индийского народа под английским владычеством в XVIII веке. Сцены ревности и нежных объяснений в любви, бешеной страсти и трогательных прощаний, счастливых встреч и трагических развязок в роскошных дворцах магараджей, непроходимых джунглях, шатрах кочевников погружают читателя в мир экзотических чувств и восточной неги. Особую пикантность придают отношения между мужчинами и женщинами разных национальностей, сословий, положения в обществе.

Раху — сирота-полукровка — был воспитан брамином, который не успел обеспечить мальчику безбедное будущее. В результате интриг и коварства юноше пришлось стать предводителем изгоев-разбойников. Однажды ему удалось оказать чрезвычайно важную услугу английскому генерал-губернатору Индии Уоррену Гастингсу, и тот оставил юношу при себе под именем капитана Гарри Синдгэма. Прошли годы, полные опасностей и подвигов, измен и тревог… Раху-Синдгэм влюбился в приемную дочь губернатора Маргариту, ставшую настоящей красавицей, невестой, которую отец согласен выдать разве что за пэра Англии. Но Маргарита отвечает взаимностью безродному Раху. Гастингс ставит влюбленным условие…

---

Всадники все еще стояли в нерешимости, но Самуд, поддерживая Гайдера-Али, повернул его лошадь и медленно поехал назад. Никто не противоречил. Смятение охватило диких, неустрашимых воинов, которые не решались продолжать бой, видя своего вождя при смерти. Знаменщик повернул, телохранители окружили повелителя, и все в полном порядке направились к лагерю.

Сэр Эйр-Кот, пораженный увиденным, не мог понять, что случилось. Сначала он предположил хитрость, что его хотят заманить назад, чтобы вернее уничтожить. Если бы он стал преследовать врага сейчас, то отступление войск Гайдера-Али обратилось бы, пожалуй, в отчаянное бегство, но английские войска были страшно истощены, и генерал решил прежде всего выстроить их, чтобы принять новую атаку Гайдера-Али. Но таковой не последовало, вся мизорская армия спокойно возвращалась в Арко, батареи, причинившие такой вред англичанам, выпустили еще несколько снарядов и вернулись назад за всей армией. Тогда Эйр-Кот тоже скомандовал отступление, очень довольный, что ему удастся занять прежнюю позицию, что в такой ситуации ему казалось почти чудом. Произошло необычайное явление: две армии, только что сражавшиеся в ожесточенном бою, спокойно направлялись каждая в свою сторону.

В Мадрасе наблюдалось страшное волнение. Видя, в какое критическое положение попали англичане и как победоносно атаковал их Гайдер-Али, жители поняли грозящую опасность. Если враги уже сегодня захватят город, то они окончательно отрежут его от крепости, которая не в состоянии будет долго выдерживать осаду. Коренные жители и пришлые беглецы теснились у стен крепости. Некоторых, самых знатных, пускали в крепость, но в очень ограниченном количестве, так как в случае осады главным условием являлось беречь провиант. Многие бросились к лодкам и челнокам, чтобы добраться до рейда и найти спасение на судах. Отовсюду раздавались жалобы и стоны, пушки фортов стояли наготове, около них канониры держали зажженные фитили — все приготовились отчаянно защищаться, и даже беглецы из деревень вооружались чем попало, чтобы недешево отдать свою жизнь. Общий страх еще более усилился при отступлении англичан, но когда оказалось, что их не преследуют, а мизорские войска тоже удаляются в горы у Арко, то поднялись восторженные крики, которые долго не умолкали.

Мизорская армия в мрачном молчании вернулась в лагерь, всюду разнеслась весть о внезапной болезни полководца.

Типпо Саиб выехал навстречу, и по его бледному желтому лицу скользнула радость, когда он увидел отца почти без признаков жизни на руках Самуда. Он постарался тотчас скрыть ее и с внешними признаками горя и печали проводил отца в его палатку, пока войска в глубоком молчании размещались по лагерю.

Гайдера-Али одели в мягкую белую одежду и положили на подушки. Ему дали прохладительное питье. Через некоторое время он открыл глаза, осмотрелся, сознание, видимо, вернулось к нему, но силы оставили. Типпо Саиб упал на колени перед ним и стал плакать.

— Бог поразил меня болезнью, — с большим усилием произнес Гайдер-Али. — Я был близок к смерти и, пожалуй, не избегну ее… Может быть, скоро ты, сын мой, будешь командовать войском… Я завещаю тебе не складывать оружия, до тех пор пока не истребишь всех неверных и пока правоверные слуги пророка не будут одни властвовать в Индии.

— Ты исполнишь все это сам, отец и господин мой! — отвечал Типпо Саиб, смиренно кланяясь. — Твои силы восстановятся!

Гайдер-Али вздохнул и покачал головой. Печальным взглядом окинул он согбенную фигуру сына и увидел Самуда. Глаза его блеснули, в них светились коварная злоба и проснувшаяся надежда.

— Самуд, — пролепетал он, — ты все можешь, ты укротил мою лошадь, обучил моих танцовщиц и дал снадобий моей рабыне Марите для сохранения ее красоты. Если ты знаешь влияние трав на женскую красоту, то должен также знать, как действуют они на сердце и внутренности человека. Подумай о моей болезни и найди средство ее излечить, я не хочу умирать, я хочу по крайней мере прожить столько, чтобы уничтожить неверных и изгнать их из Индии. Вылечи меня — и все мои сокровища к твоим услугам…

Самуд побледнел. Его всегда спокойное лицо подергивалось, и он отвечал дрожащим голосом:

— Ты знаешь, господин, что и я, и мои знания в распоряжении твоей воли, но я не могу сделать того, чего ты требуешь от меня: я не доктор. Если я знаю, что соки трав придают мягкость коже и блеск волосам, то не знаю их действие на сердце и кровь.

— Постарайся! — громко закричал Гайдер-Али с дико сверкнувшими глазами. — Кто так много умеет, как ты, может сделать все, а если ты отказываешься, то я больше не могу считать тебя своим другом.

— Не будь несправедлив, господин, — возразил Самуд, все еще дрожа в волнении, никогда не замечавшемся в нем. — Не приказывай того, чего я не могу исполнить.

— Что я приказываю, то должно исполняться, — крикнул Гайдер-Али, хватаясь за грудь и извиваясь от вновь начавшихся болей, — и горе тому, кто ослушается моих приказаний…

Он стонал и корчился на диване. Типпо Саиб смотрел в землю. Самуд стоял мрачный, видимо, равнодушный ко всему, что происходило около него. Скоро пришли с докладом, что приведены пленные.

— Выведите меня, — проговорил Гайдер-Али и, опираясь на руку телохранителя, вышел из палатки, шатаясь.

Пленных оказалось человек десять-двенадцать английских солдат и несколько индусов, они стояли в разодранной одежде, лица их покрывали пыль и кровь, а на ногах зияли кровоточащие раны, полученные от того, что они бежали, будучи привязанными к лошадям.

— Нечестивые псы, — закричал на них Гайдер-Али. — Вы осмелились вести войну против меня, наместника пророка Индии. Вы недостойны помилования, на ваших руках кровь служителей пророка, но я все-таки помилую вас, если вы отречетесь от вашей кощунственной веры и признаете истинной веру, принесенную на землю пророком…

Индусы выступили и пали на землю.

— Мы согласны, господин, мы готовы! — жалобно, с мольбой кричали они.

Гайдер-Али с глубоким презрением взглянул на них.

— Хорошо, вам будет дарована жизнь, как я обещал. Уведите их, — обратился он к телохранителям, — и отведите их к мулле… они будут сторожами в моем гареме, — прибавил он со злобным смехом.

Индусов увели.

— А вы? — обратился он к английским солдатам, которым переводчик передал его слова.

Солдаты мрачно покачали головами.

— В твоей власти делать что хочешь, — заявил один из них, — но кровь наша падет на тебя и Бог накажет тебя за низкое убийство беззащитных пленных.

— Бог благословляет того, кто уничтожает неверных… Выведите слонов!

Корнаки подвели слонов.

— Стойте! — вскричал маркиз де Бревиль, с ужасом следивший за разговором. — Ваше высочество, я прошу даровать жизнь этим несчастным… Вы союзник Франции, вы не можете так поступать с пленными… От имени своего короля я протестую против подобной жестокости!

Гайдер-Али обернулся и смерил маркиза взглядом, полным злобы.

— А где флот вашего короля, маркиз? — спросил он по-французски. — Берегитесь, чтобы я не усомнился в вашем и его слове, так как тогда, клянусь пророком, я бросил бы и вас под ноги слонов.

Голос его звучал хрипло, как рев хищника, и глаза дико сверкали. Маркиз ничего не возразил, только с содроганием отвернулся, слоны же начали фыркать, махать хоботами, а корнаки сдерживали ход.

С минуту они еще колебались, потом их охватила дикая ярость; они пошли вперед, широко шагая своими неуклюжими ногами, и началось зрелище, которого не выдержали бы самые крепкие нервы: колоссы ступали по несчастным связанным пленным.

Подобные казни были не редкостью в лагере Гайдера-Али, но они еще никогда не производились в присутствии французов, и маркизу не раз удавалось отстоять жизнь осужденных. Даже некоторые из телохранителей содрогались, но Гайдер-Али и Типпо Саиб с жестокой, дикой радостью смотрели на ужасающее зрелище. Самуд стоял неподвижно, как изваяние, только дрожащие губы его прошептали:

— Палач сам себя приговорил. Уничтожить его — значит сделать доброе дело.

Гайдер-Али вздохнул с облегчением; он забыл свои боли в упоении кровожадного зрелища.

— Ты видел? — спросил он, обращаясь к Самуду. Тот молча наклонил голову.

— Иди и готовь свое лекарство, — распорядился Гайдер-Али, — но призови на помощь все свое искусство, так как, клянусь пророком, с тобой будет то же, что и с ними, если через час ты не принесешь мне лекарства и если оно не излечит мои боли.

Самуд поклонился, скрестив руки, и ушел с приставленными к нему сторожами, которым Гайдер-Али сделал знак следовать за ним.

Не прошло и часа, как Самуд явился в палатку. Гайдер-Али лежал на диване. Лицо его еще больше осунулось, под глазами синели темные пятна, Типпо Саиб стоял рядом, со зловещим блеском в глазах следя за каждым подергиванием лица своего родителя.