Артем Драбкин - Мы дрались на истребителях

• Название: Мы дрались на истребителях
• Автор: Артем Драбкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-75664-3

ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Уникальная возможность увидеть Великую Отечественную из кабины истребителя. Откровенные интервью «сталинских соколов» – и тех, кто принял боевое крещение в первые дни войны (их выжили единицы), и тех, кто пришел на смену павшим. Вся правда о грандиозных воздушных сражениях на советско-германском фронте, бесценные подробности боевой работы и фронтового быта наших асов, сломавших хребет Люфтваффе.

Сколько килограммов терял летчик в каждом боевом вылете и какой мат стоял в эфире во время боя.

Как замирает сердце после команды «Прикрой, атакую!» и темнеет в глазах от перегрузки на выходе из атаки.

Что хуже – драться «на вертикалях» с «мессерами» и «фоками», взламывать строй немецких бомбардировщиков или прикрывать «пешки» и «горбатых», лезущих в самое пекло.

Каково это – гореть в подбитой машине и совершать вынужденную посадку «на брюхо».

Как жили, погибали и побеждали «сталинские соколы» – и какая цена заплачена за каждую победную звездочку на фюзеляже.

---

Награждена орденом Отечественной войны 2-й ст., медалями – Прим. М. Быкова).

Клаву Нечаеву сбили в середине сентября, она погибла. Брату она очень нравилась, он был тогда совсем мальчик, 18 лет всего, и он за ней ухаживал.

С.А. Микоян помогает регулировать двигатель самолета Як-9 технику самолета Павлу Чудакову. 12 Гв. ИАП, 1943 г.

17 сентября командира нашего полка вызвали в штаб фронта, он вернулся, собрал летчиков и сказал, что завтра, 18-го, начинается решающее наступление наших войск с задачей – разгромить немцев. Это было одно из наших неудавшихся наступлений. Нашей задачей было прикрытие войска в районе станции Котлубань, что в 15 километрах северо-западнее Сталинграда.

Первый вылет мы делали всем полком. Я был ведомым у командира полка Клещева. Мой брат не полетел, у него был неисправен самолет. Подошли к линии фронта. На земле шел бой, видны были взрывы, вспышки орудийных выстрелов, на востоке горел Сталинград. Дымка от пожаров поднималась на километр-два, и сквозь нее были видны блестящие полоски Волги и Дона. Все это я успел зафиксировать в те несколько минут, пока не начался бой. Только мы подошли, я увидел самолет «Фокке-Вульф-189» – «раму». Клещев подвел меня к «раме» так, что как будто предоставлял мне возможность ее сбить. Действительно, я вошел в атаку, взял ее в прицел и стрелял. Но, к сожалению, в обоих тех вылетах случалась неприятность, из-за которой я до сих пор переживаю иногда, а именно: оба моих пулемета отказали, стреляла только пушка. Но пушка имела небольшую скорострельность: 600 выстрелов в минуту, их было недостаточно. Я стрелял одной пушкой, строго по прицелу, как учили, по всем правилам, хотя это была первая в моей жизни стрельба по воздушной цели – такая была подготовка. Даже по конусу ни разу не стрелял до этого. Я стрелял меньше, мне кажется, чем со ста метров. Взял упреждение, потом его постепенно уменьшал. «Рама» полупереворотом ушла вниз, в пикирование. Я мог бы пойти за ней, но мне строго-настрого было запрещено покидать ведущего. А он остался вверху, пришлось остаться и мне. «Раму» внизу добила вторая наша группа, которая шла ниже. Попал ли я? Мне показалось, что я видел разрыв одного или двух снарядов.

Потом появилось несколько десятков бомбардировщиков «Хейнкель-111». Мы стали по ним стрелять, тут дальность уже побольше была – метров 150-200. Меня удивило потом, что я очень спокойно стрелял. Никакого особого волнения не было. Целился, все, как учили. Когда мы стреляли по немцам, то видели, как с них сыплются бомбы. Они всегда, когда их обстреливали, беспорядочно бросали бомбы и разворачивались, чтобы уходить. В этом бою наш полк сбил восемь самолетов. Какая там моя доля, я не знаю. У меня ничего не записано, конечно. Но я стрелял по ним довольно прицельно. Опять же у меня была одна пушка, два пулемета не работало.

Потом появились истребители. Наши все вошли в вираж, закрутились. И вот тут началась совершенно непонятная обстановка. Я только старался держаться ведущего, как мне было приказано. Оглядываюсь назад. Вижу, что сзади тоже свой. У нас были покрашены красной краской носы. Вдруг, вижу, «мессершмитт» выскочил из-под меня. Он, видимо, меня атаковал. Я, правда, не видел ни очереди, ничего. Но выскочил он из-под меня близко: ниже меня метров на 50, не больше. Потом мы вышли из боя. Четверками пошли домой в дымке.

Первый вылет у нас прошел в тот день без потерь. Второй вылет был точно такой же. Вернувшись с первого вылета, только заправились и сразу полетели. И точно так же, когда появились истребители, мы стали в оборонительный круг. Я Клещева потерял, потому что он сделал резкий маневр, а я пристроился к кому-то другому. Клещев вышел вперед и стал качать крыльями, собирая всех, чтобы они вышли из виража. И вроде вышли из виража, еще походили как-то. Вообще, как говорят все летчики, в первых боях невозможно все увидеть, разобраться во всем происходящем. Я кое-что видел, но, конечно, не все. Видел «мессершмитты», своих видел, но что за хвостом творилось, я не очень видел. Только видел, что один свой идет. А может быть, там еще кто-то шел, этого я уже не видел. Когда мы вернулись после второго вылета, все уже в напряжении таком были. Что уж говорить обо мне, впервые попавшем в серьезный бой. Помню – во рту появился необычный горький вкус. Вот как было от переживаний, хотя тоже без потерь вылет прошел.

Клещев видит, что я не очень готов делать следом третий вылет, и говорит мне: «Сейчас я не полечу, и ты посиди. А Володя полетит на твоем самолете». Володя настаивал, чтобы его взяли в бой. А его самолет был неисправен. Ведущим у него был капитан Избинский (Избинский Иван Иванович, капитан. Воевал в составе 32 ГИАП /434 ИАП/. Всего за время участия в боевых действиях выполнил более 400 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 15 самолетов лично и 4 в группе. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени. Покончил с собой 14.03.43. – Прим. М. Быкова), командир третьей эскадрильи.

Избинский был прекрасный боец, отличный летчик, но такой немножко хулиганистый. Он даже имел за какую-то драку судимость и отбывал ее на фронте. Выпивал, конечно. Но воевал хорошо. Только в бою маневрировал, практически не обращая внимания на ведомого. Ведомый за ним удержаться не мог. Тем более мой брат, едва подготовленный. И вот они полетели. Мы их на земле ждем. Возвращается группа. Смотрим, не хватает двух самолетов и в том числе моего.

Летчики прилетели, рассказали, что видели, как Володя стрелял по бомбардировщику, потом вышел из атаки вверх, где его атаковал «мессершмитт». Говорили, что один наш летчик наперерез сунулся, хотел отсечь его. Но у него отказало оружие. Тогда это было частым дефектом. Пулеметы Березина у нас были и пушки ШВАК. Пушки стреляли ничего, а пулеметы часто отказывали. Даже говорят, был большой правительственный разбор из-за того, что часто отказывало оружие.

После очереди «мессера» самолет моего брата перевернулся и вошел в пикирование. В какой-то момент пикирования он стал выходить. Может быть, Володя пришел в сознание, может быть, тяжело ранен был. Но самолет опять в крутое пикирование вошел и врезался в землю. Долгушин отметил это место по карте, на краю оврага, потом доложил. Когда позднее мы уже были в Москве, мой отец по телефону с ним разговаривал. Долгушин ему рассказывал. А что видели место падения – это важно. Сколько таких летчиков было, которые считались пропавшими без вести…

Мне после гибели Володи там уже не дали больше летать. Правда, и полк воевал недолго. Две недели всего. Там были очень большие потери: 16 человек и 25 самолетов за две недели войны. Но зато сбили 82 немецких самолета. Надо сказать, что опытных наших пилотов там сбивали. В тот день, когда сбили моего брата, еще одного летчика немцы подбили, но он выпрыгнул с парашютом. Как раз под вечер нам сообщили, что нашли летчика. Оказалось, это Сергей Паушев, я его после войны встречал в Москве. На следующий день сбили Долгушина и самого командира Клещева, оба они обгорели и выпрыгнули с парашютом. Хотя Клещев сам сбил за эти две недели шесть самолетов, а в этом бою, когда его сбили, он сбил два самолета. Его раненого привезли в Москву. Мне кажется, Клещев ввязался один в бой против шестерки немцев из-за гибели Володи, переживая за него и чувствуя свою ответственность.

Надо признать, что в тот период, как и в начале войны, потери летного состава были громадными. В первую очередь это было за счет того, что летчиков выпускали в бой неподготовленных. Молодых, как правило, сбивали в первых боях. А если первые 2-3 боя переживет, тогда будет летать. Конечно, в полку все переживали, когда погибал кто-то из летчиков. Но трагедийности такой, к счастью, не было. И ощущения, что ты можешь быть следующим, не возникало. Людям свойственно думать, мол, это может случиться с кем-то, но не со мной. У меня все время было такое ощущение, что со мной ничего не случится. Это и помогало нам выстоять.

Летчики 156 ИАП в ожидании боевого вылета

Вскоре после этих боев под Сталинградом меня и еще троих летчиков из нашего полка – Героев Советского Союза Клещева, Баклана, Долгушина (Баклан Андрей Яковлевич, майор. Воевал в составе 237 и 521 ИАП, 32 ГИАП /434 ИАП/ и 176 ГИАП/19 ИАП/. Всего за время участия в боевых действиях выполнил более 700 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 22 самолета лично и 23 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина (дважды), Красного Знамени, Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды, медалями.

Долгушин Сергей Федорович, подполковник. Воевал в составе 122 и 180 ИАП, 32 ГИАП /434 ИАП/. С сентября 1943 г. – командир 156 ИАП. Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 500 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 17 самолетов лично и 11 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (четырежды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст. (дважды), Красной Звезды (дважды), медалями. – Прим. М. Быкова) и Гаранина – Василий Сталин забрал в инспекцию Военно-воздушных сил, начальником которой он был. Ноябрь – декабрь мы пробыли там. В инспекции были известные летчики, например, герои испанской войны Михаил Якушин, Евгений Антонов и Семенов Александр Федорович. Чем мы занимались? Проверяли строевые части, разбирали случаи катастроф, аварий. Я там, как молодой еще, играл очень маленькую роль. Мне за все время дали всего 2-3 задания.