Бернар Лиетар - Будущее денег

• Название: Будущее денег
• Автор: Бернар Лиетар
• Издательство: Олимп, АСТ
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-041315-7, 978-271-16487-3, 978-5-7390-2080-2

«Плавая в волнах денег» как рыбы, мы не задумываемся о своей «денежной среде обитания». Автор этой книги, известный специалист в области финансов Бернар Лиетар, помогает читателю стать «летучей рыбой», подняться над привычным окружением, чтобы понять сущность денег и увидеть возможные сценарии их, а значит, и нашего будущего. Причем делает он это не в академической манере, а в форме своеобразного бестселлера, со множеством занимательных отступлений. Книга раскрывает не сведущим в этой области людям глаза на то, чем они расплачиваются каждый день. Однако и специалисты получат огромное удовольствие от оригинального стиля изложения серьезных и архиважных для человечества проблем.

---

В греческой мифологии есть интересная сказка, иллюстрирующая, к чему приводит отказ от многообразия мира в пользу чего-то одного.

Царь Мидас из Лидии как-то пожелал, чтобы все, к чему он бы ни прикоснулся, превращалось в золото. И бог Дионис даровал ему такую способность. Сначала дела пошли отлично: царь стал превращать камни и домашнюю утварь в невероятные сокровища. Но когда к нему подошла его дочь и он попытался обнять ее от радости, она тоже превратилась в золотую статую. Когда он пытался есть, то все, к чему прикасался, превращалось в золото. И «самый богатый человек мира» умер в одиночестве от голода.

«Любой организм, который уничтожает необходимое для него «другое», так и не узнает, что этим «уничтожением другого» он подготовил собственное уничтожение» — такова точка зрения специалиста по кибернетике Эдварда Сэмпсона[330].

Точка зрения западной философии

И тогда Бог создал Мужчину и Женщину.

И из этого мы понимаем,

Что любой образ, если он не сочетает в себе мужское и женское —

Этот образ не верен и не высок.

Зохар[331]

Ричард Тарнас, по мнению ряда авторитетных экспертов, написал «самую интеллектуальную историю западной мысли» из всех написанных с 700 года н. э. до нашего времени. Этот автор полагает, что есть два уровня, на которых и произойдет новая интеграция. Один из них — мета-повествовательный («истинная история позади всех историй»). Второй — баланс общества между мужским и женским началом.

Мета-повествовательный уровень сегодня. Согласно Тарнасу[332], есть два главных мифа, составляющих мета-повествование в современном западном мире. Суть здесь в том, что одна истинная «большая история» скрыта под другими историями, которые мы рассказываем о себе и о мире.

Первая из них видит человеческую эволюцию как героический поход к прогрессу. Человечество движется от примитивного состояния, от «невежества, ограниченности и скудости», в «будущее» с его «гигантским увеличением знаний, свободой и благосостоянием». В современной версии этого прометеева проекта при помощи науки, технологии и личностно-ориентированной демократии все становится возможным.

Вторая история — удар под дых первой, описание того же самого процесса, но с другим знаком. Это мета-повествование рисует эволюцию упадка. Началась беда около 150 лет назад, как только слово «прогресс» стало популярным[333], а люди затеяли растаскивать «священную» реальность и те ее ценности, которые традиционно считались священными, по кускам. Современная версия истории «упадка» включает в себя утрату смысла, души и неизбежные экологические потрясения.

«Героический поход» и «упадок» создают друг друга. Они две стороны одной и той же реальности. Два вида истории, дополняющие друг друга. Тарнас говорит, что «противоположность великой Истины — это еще одна великая Истина». Наша задача — сохранить обе эти стороны эволюции, ими создается богатейшая сокровищница возможностей для понимания: «сокровищница, в которой проявляется божественное».

На доступных нам данных можно построить много различных мировоззрений. Одно говорит, что мы участвуем в гонке на время, бежим в промежутке между выживанием популяции и вымиранием особей. Второе — что мы уже запутались в родовых путях другой цивилизации и что наш кризис — это рождение.

Мужское и женское начало. Потратив 400 страниц на изложение идей, принадлежащих почти исключительно «мужчинам, пишущим для других мужчин», Тарнас приходит к выводу, что ныне в обществе начались беспрецедентные изменения между мужским и женским началом. В его терминологии «мужское» не равно по смыслу мужчине или самцу, это скорее то, что даосы называют Ян; понятие «женское» эквивалентно восточному понятию Инь.

Понятно, что у типичного мужчины более выражены черты Ян, однако всем людям присущи черты и Инь, и Ян. Но баланс их в разное время разный.

В эпилоге Тарнас приходит к такому выводу:

«Эволюция западной мысли была основана на подавлении женского, подавлении неразделенного общего, отрицании мировой души, а заодно — целого конгломерата всего того, что, быть может, уникально: тайны и двусмысленности, воображения, эмоций, инстинктов, тела, природы, женщины — всего того, что мужское начало воспринимало как «другое»[334].

«Это серьезный вызов нашего времени, эволюционное повеление, чтобы мужское посмотрело повнимательнее и преодолело свое высокомерие и однобокость, овладело бы своей собственной неосознанной тенью, выбрало бы новый фундаментальный способ единения с женским во всем. Тогда женское станет не тем, что надо контролировать, отрицать и эксплуатировать, но тем, что получит повсеместное признание, уважение и внимание… Я полагаю, что внутреннее развитие Запада и постоянно творческий подход к реальности со временем приведут к воссоединению с утраченным женским единством, к многоуровневому союзу между мужским и женским, великому и целебному. И я считаю, что большинство конфликтов в нашу эпоху отражает тот факт, что эта эволюционная драма подошла к своей кульминации. Наше время пытается принести в мир нечто фундаментально новое в человеческой истории… Оно утверждает эти неопровержимые идеалы, выражаемые феминистками и приверженцами экологических, традиционных и многокультурных точек зрения. Однако я бы также хотел заявить, что те, кто ценит и поддерживает основные западные традиции (ибо я верю, что все эти традиции — от эллинских поэтов до иудейских пророков, долгой интеллектуальной борьбы между Сократом и Платоном, Павлом, Августином, Декартом, Кантом и Фрейдом следует рассматривать как необходимую часть мировой диалектики), так вот — эти люди не будут отвергнуты как участники империалистически-шовинистского заговора. Старая традиция дала человеку способность к автономности и к различению, и только благодаря им и можно будет осуществить такой глобальный синтез, и здесь же исток возможности для обретения собственной трансцендентальности. Каждая сторона единства, мужская или женская, будет утверждена и признана как часть большого целого, ибо каждому полюсу требуется другой полюс, дополняющий его. От их синтеза произойдет нечто новое, которое будет выше этого синтеза, и неожиданно откроется новая, большая реальность. И ее нельзя будет постичь до того, как она явит себя, ибо она — сама по себе творческий акт»[335].

Короче говоря, то, что, по Тарнасу, сейчас происходит на Западе, несет конец верховенства Ян, продолжавшегося как минимум 28 веков. Но это, по его мнению, не переход власти от Ян к Инь. Это новый общий синтез, в котором уважение будет оказано обоим этим началам.

Даосская точка зрения: все дело в равновесии

Двойственность — это скрытое единство.

Алан Уоттс[336]

Наша современная культура, наши источники информации, наши ценности, даже слова, при помощи которых мы общаемся и думаем, всегда выдают склонность к полярности. Всякий раз, когда мы проводим различие, оно «основывается на предположении противоположного и логики отрицания»[337]. Например, в любом индоевропейском языке всякий раз, когда мы думаем «холодно», мы автоматически подразумеваем под этим «нетепло». Слово «здоровье» означает отсутствие болезней и т. д.

Даосы, наоборот, никогда не противопоставляли крайности друг другу, как это делаем мы. Лучший пример тому их полярность «Инь — Ян». Мы склонны переводить это восточное понятие как выражение известных нам противоположностей, поэтому считаем, что «Инь — Ян» представляют крайности: черное — белое, холодное — теплое, ночь — день, мужчина — женщина… Мы обычно предполагаем, что черное исключает белое, холодное исключает теплое, ночь — это когда не день.

Но даосы полагали, что Инь и Ян связаны друг с другом как необходимые компоненты, без которых целое было бы невозможно. Они больше обращали внимания на связь между ними, чем на пробел, который их разделяет. Инь — черный только в той степени, насколько Ян — белый. Инь холоден ровно настолько, насколько тепел Ян. Инь — это ночь ровно настолько, насколько Ян — это день, и т. д. Такое различие в мировоззрении едва заметно, но очень важно. Даосы рассматривают целое одновременно с его частями, каждая из которых существует только благодаря взаимодействию, создаваемому ими в целом. Мы же берем одну часть и противопоставляем ее другой!

То же самое различие проявляется в боевых искусствах. В восточных традициях говорится о «мягких глазах», которые позволяют вам в одно и то же время видеть и вашего противника, и окружающую обстановку. Для ловли рыбы на блесну тоже нужны «мягкие глаза», которые ухватывают и место заброса удочки, и движение самой реки, — в отличие от «жестких глаз» в обычной рыбалке, где все внимание направлено только на поплавок. Люди, занимающиеся охотой на птиц или китов, в точности повторяют такой же процесс. Короче говоря, Дао — это ловля рыбы «в полете глазами над всей рекой», тогда как наши привычные представления заставляют нас упрямо смотреть только на поплавок (см. текст в рамке).