Бернар Лиетар - Будущее денег

• Название: Будущее денег
• Автор: Бернар Лиетар
• Издательство: Олимп, АСТ
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-041315-7, 978-271-16487-3, 978-5-7390-2080-2

«Плавая в волнах денег» как рыбы, мы не задумываемся о своей «денежной среде обитания». Автор этой книги, известный специалист в области финансов Бернар Лиетар, помогает читателю стать «летучей рыбой», подняться над привычным окружением, чтобы понять сущность денег и увидеть возможные сценарии их, а значит, и нашего будущего. Причем делает он это не в академической манере, а в форме своеобразного бестселлера, со множеством занимательных отступлений. Книга раскрывает не сведущим в этой области людям глаза на то, чем они расплачиваются каждый день. Однако и специалисты получат огромное удовольствие от оригинального стиля изложения серьезных и архиважных для человечества проблем.

---

В дополнение к прямым сокращениям требования конкурентной борьбы, стремление к гибкости подтолкнули корпорации к пересмотру границ ведения бизнеса. Появились новые формы найма:

• Аутсорсинг. Это использование внешних ресурсов, — например, персонала, складских помещений, транспорта и т. п. фирм-контрагентов. Ксероксы устанавливают водители поставщика, компьютеры ремонтирует персонал фирмы, которая ранее всего лишь поставляла части.

• Делокализация. Для одной из самых больших американских компаний страхования — Metropolitan Life — оформление счетов выполняется в Ирландии; British Airways ведут бухгалтерский учет операций в Бангладеш; компании программного обеспечения Калифорнии организовали отладку своей продукции в Индии.

• Использование временных работников. Вероятно, это наиболее существенная из всех новых тенденций, с точки зрения общества. Самый большой работодатель в США — Manpower, чей бизнес заключается в размещении временного персонала на рабочие места.

Если вы полагаете, что все это происходит только в «жадном частном бизнесе», то сильно заблуждаетесь. Даже военные — исторически довольно энергичный наниматель — подпали под общую тенденцию. В «Стратегическом обзоре обороноспособности Америки» за 1997 год сделан вывод, что целых 50 тысяч боеготовых отрядов должны быть сокращены, особенно в пехоте, чтобы оплатить компьютерные системы артиллерии и электронных датчиков биологического оружия. Этот «Обзор» сообщает, что к 2010 году необходимо сосредоточиться на сокращении «затрат на инфраструктуру» (в настоящее время 40 % всех ассигнований министерства обороны). Эти «затраты» охватывают всех, непосредственно не связанных с «основной военной специальностью»: от менеджеров кафетерия военных баз до школьных учителей, от воспитателей детских садов до бухгалтеров.

Ничто из этого нельзя рассматривать как краткосрочную или местную причуду. Британский обзор, профинансированный отделом образования и занятости и изданный Business Strategies — компанией, близкой к министерству финансов Великобритании, — заключает, что в течение десяти лет в Англии не следует ожидать новой полной занятости[195]. В то же время для самозанятости и частичной занятости делается оптимистический прогноз — 1,5 миллиона рабочих мест. И никто не ожидает, что вернется то положение, которое когда-то считалось «нормой», — полная занятость.

И все это отнюдь не англосаксонская тенденция. Обзор 4720 организаций в 14 европейских странах, выполненный Крэнфилдской школой управления по поручению Европейской комиссии, сообщает о колеблющемся увеличении частичной или срочной (на срок до трех месяцев) занятости. Самый большой рост был в Нидерландах, где 70 % корпораций увеличили использование частично занятых работников. Более 50 % немецких, итальянских, финских и шведских корпораций делают то же самое. Остальная часть Европы зарегистрировала увеличение частичной занятости в корпорациях «только» от 30 до 50 %[196].

Доктор Уильям Бридж, эксперт по тенденциям занятости, задает вопрос: «Какая часть рабочих мест занята временной рабочей силой?» Оценки большинства людей попадают в диапазон от 2 до 20 %, но его ответ иной: «Фактически это 100 %; но 85 % из нас все еще не верят этому»[197].

Экономические последствия

Международная федерация металлистов в Женеве предсказывает, что «через 30 лет максимум 2 % мировой рабочей силы будет достаточно, чтобы произвести все товары, необходимые для полного удовлетворения спроса». Интересный вопрос: а что будет делать остальное трудоспособное население, т. е. 98 % людей?

Некоторые могут сказать: что с того, что рабочие места исчезают? Это бывало и прежде.

В 1800 году более чем 80 % населения США были заняты в сельском хозяйстве; к 1900 году это количество снизилось до 48 %; к 1950 году— до 11 %, а в наши дни до незначительных 2,9 %.

И эти 2,9 % не только кормят всю нацию лучше, чем ранее 80 %, но они также кормят и большую часть остального мира! А все люди, ушедшие из сельского хозяйства, нашли рабочие места в промышленности, торговле и сфере услуг.

Пол Кругман против Уильяма Грейдера и Роберта Рейча

В ряде своих остроумных эссе Пол Кругман в ответ на идеи, высказанные в бестселлерах известного журналиста Уильяма Грейдера и министра труда администрации Клинтона Роберта Рейча[198], нападает на то, что он называет «эмоционально удовлетворяющими мифами», касающимися потенциального кризиса занятости из-за изменений в технологии. Кругман рассматривает падение занятости по двум категориям.

• Он опровергает мнение, что в мире имеется ограниченное количество работы и что поэтому, как только повышается производительность труда, число доступных рабочих мест должно автоматически сокращаться. Его контраргумент: рост производительности труда в одном секторе действительно может вызывать потери работы, но этим стимулируется рост количества рабочих мест в других отраслях экономики. И приводит классический пример: потеря работы в результате увеличения производительности в производственном секторе за последние 30 лет был более чем скомпенсирован новыми рабочими местами в сфере обслуживания.

• Многие споры об отношениях между глобализацией, торговлей, технологией и количеством рабочих мест на деле некорректны, потому что, «если вы хотите простую модель для предсказания уровня безработицы в Соединенных Штатах в течение следующих нескольких лет, это будет то, чего Гринспен хочет, плюс-минус случайная ошибка, отражающая факт, что он не вполне Бог»[199]. Это так, потому что Гринспен может принимать во внимание все воздействия изменений в торговле или технологии и соответственно приспосабливать к ним свою валютную политику.

Я полностью согласен по обоим пунктам. Но я, однако, по-прежнему беспокоюсь относительно проблемы рабочих мест из-за следующих двух моментов:

• Потеря рабочих мест в одном секторе при создании рабочих мест в другом секторе, может быть, благо с точки зрения статистики, но не для простых людей. Если такое изменение происходит через поколение, это нормально. Если ребенок сталелитейщика становится инженером-электронщиком или адвокатом, то это вполне соотносится с «американской мечтой». Но можно ли надеяться, что сам уволенный сталелитейщик будет иметь достаточно денег или сообразительности, чтобы перейти на высокотехнологическое рабочее место, которое создаст новая экономика? Поскольку скорость изменений увеличивается, число людей, оказавшихся в западне между старым и новым секторами роста, очевидно, повысится. Что делать этим людям?

• Почему почти треть человечества (большинство так называемого третьего мира), по нашим сведениям, не имеет работы? Как считается, 700 миллионов людей в мире сидят без работы десятилетиями. Ответ Кругмана может быть таков, что это не забота Гринспена. Однако решения, принимаемые Федеральной резервной системой, из-за глобальной роли доллара непосредственно затрагивают миллионы рабочих мест во всем мире. Когда Пол Волкер решил уничтожить инфляцию в США в 80-х, он отправил экономику всей Латинской Америки в штопор. Другими словами, я утверждаю, что проблема глобальной занятости — не экономическая проблема управления, а искусственно созданное затруднение.

Я также утверждаю, что подход, рекомендуемый далее в этой главе, мог бы облегчить эту проблему, отдав роль национальных валют, которыми управляют Гринспен и его коллеги, дополнительной валюте. Кроме того, если такая валюта хорошо разработана, она может помочь в снижении инфляции скорее, чем национальные валюты (см. главу 3).

Это, конечно, правда.

Однако между информационной революцией и промышленной революцией существует структурное различие.

Фермер стал изготовителем почтового дилижанса, а изготовитель почтового дилижанса мог бы научиться делать автомобили. Каждый раз, меняя рабочие места, он зарабатывал бы больше денег, чем прежде. Но что делать ненужному больше держателю информации — торговать гамбургерами?

Прокляты, если делаете, прокляты, если нет

Когда президент ATT гордо объявил в 1997 году о реорганизации компании и сокращении 40 тысяч человек, Уолл-стрит приветствовал эту новость. А вот служащие и публика в целом задавались конкретным вопросом: а почему одна из наиболее успешных корпораций в Америке должна пойти на такое кровопускание? Различие в реакции показывает, чего мы должны ожидать в будущем: роста безработицы и реакции обозленной общественности. Также, вероятно, изменится стиль объявлений о сокращениях. («Только делать это, но не говорить об этом» — таково было мнение одного специалиста по пиару.)

С другой стороны, руководители корпораций, которые не готовят свои компании к возрастающему глобальному соревнованию, поступают так часто на свой собственный страх и риск. Попытка повернуть технологические часы назад никогда на самом деле не срабатывала. Восстание луддитов против внедрения машин в эпоху индустриальной революции иллюстрирует то, что, очевидно, случилось бы и в нашем случае. Корпорации или области, где луддиты преуспели в остановке или замедлении процесса, обанкротились. Так что никто не выигрывает в этой игре.