Рафаэль Сабатини - Скарамуш

• Название: Скарамуш
• Автор: Рафаэль Сабатини
• Жанр: Исторические приключения

---

— Живей, живей, ребята! Мы что, так и будем здесь рассиживаться и обжираться весь день? Время летит, и если мы хотим войти в Гишен в полдень, надо ещё сделать массу дел. Давайте-ка одевайтесь! Мы снимемся с лагеря через двадцать минут. Дамы, за дело! Идите к себе в фаэтон и постарайтесь навести красоту. Скоро на вас будет смотреть весь Гишен, и от того впечатления, которое произведёт ваша наружность сегодня, зависит, чем заполнятся ваши внутренности завтра. В путь! В путь!

Привыкнув беспрекословно повиноваться этому самодержцу, все засуетились. Вытащили корзины и коробки и уложили в них деревянные тарелки и остатки скудного пиршества. Через минуту на земле не осталось никаких следов лагеря, и дамы удалились в фаэтон. Мужчины же забирались в фургон, когда Бине повернулся к Андре-Луи.

— Здесь мы расстанемся, сударь, — сказал он театрально, — ваши должники и друзья, обогащённые знакомством с вами. — Он протянул пухлую руку.

Андре-Луи задержал её в своих. Последние несколько минут он лихорадочно размышлял. Когда он вспомнил, как спрятался среди актёров от своих преследователей, его осенило, что ему не найти лучшего места, чтобы укрыться, пока его не перестанут искать.

— Сударь, — сказал он, — это я ваш должник. Не каждый день выпадает счастье сидеть в кругу такой прославленной и очаровательной труппы.

Маленькие глазки Бине впились в молодого человека. Он обнаружил не иронию, а лишь искренность и чистосердечие.

— Я неохотно расстаюсь с вами, — продолжал Андре-Луи. — Тем более неохотно, что не вижу абсолютно никакой необходимости расставаться.

— Как так? — промолвил Бине, нахмурившись и медленно убирая руку, которую молодой человек задержал дольше, чем следовало.

— А вот как. Вы можете считать меня кем-то вроде рыцаря печального образа в поисках приключений, в настоящий момент не имеющего определённой цели в жизни. Ничего удивительного, что первое знакомство с вами и вашей выдающейся труппой вызывает у меня желание узнать вас поближе. Что касается вас, то, насколько я понял, вам нужен кто-нибудь взамен вашего Фигаро — кажется, его имя Фелисьен. Может быть, с моей стороны самонадеянно предполагать, что я смогу справиться с обязанностями столь разнообразными и сложными…

— Вы снова дали волю язвительному юмору, мой друг, — перебил Бине. — Если бы исключить его, — добавил он медленно и задумчиво, прищурив маленькие глазки, — мы могли бы обсудить предложение, которое вы, по-видимому, делаете.

— Увы! Мы не можем ничего исключить. Если вы принимаете меня, то принимаете целиком — такого, как есть. Как же иначе? Что же касается этого юмора, который вам не по вкусу, вы могли бы извлечь из него выгоду.

— Каким образом?

— Разными способами. Например, я мог бы обучать Леандра объясняться в любви.

Панталоне расхохотался.

— А вы уверены в своих силах и не страдаете от излишней скромности.

— Следовательно, я обладаю первым качеством, необходимым актёру.

— Вы умеете играть?

— Полагаю, что да — при случае, — ответил Андре-Луи, вспомнив своё выступление в Рене и Нанте. «Интересно, — подумал он, — удалось ли Панталоне хоть раз за всю сценическую карьеру так же взволновать толпу своими импровизациями?»

Господин Бине размышлял.

— Много ли вы знаете о театре?

— Всё.

— Я уже говорил, что скромность вряд ли помешает вам сделать карьеру.

— Судите сами. Я знаю произведения Бомарше, Эглантина, Мерсье, Шенье[62] и многих других наших современников. Кроме того, я, конечно, читал Мольера, Расина, Корнеля[63] и многих менее крупных французских писателей. Из иностранных авторов я хорошо знаком с Гоцци, Гольдони, Гварини, Биббиеной, Макиавелли, Секки, Тассо, Ариосто и Федини[64]. А из античных авторов я знаю почти всего Еврипида, Аристотеля, Теренция, Плавта[65]…

— Довольно! — взревел Панталоне.

— Но до конца списка ещё далеко, — сообщил Андре-Луи.

— Отложим остальное до следующего раза. Боже мой, что же могло вас заставить прочесть столько драматургов?

— По мере своих скромных сил я изучаю человека, а несколько лет назад сделал открытие, что лучше всего это можно сделать, читая размышления о нём, написанные для театра.

— Это весьма оригинальное и глубокое открытие, — заметил Панталоне вполне серьёзно. — Подобная мысль никогда не приходила мне в голову, а ведь она так верна. Сударь, это истина, которая облагораживает наше искусство. Мне ясно, что вы способный человек, — стало ясно, как только я вас увидел, а я разбираюсь в людях. Я понял, кто вы, как только вы сказали «Доброе утро». Как вы думаете, смогли бы вы при случае помочь мне подготовить сценарий? Мой ум так обременён тысячью мелких дел, что не всегда готов к такой работе. Вы полагаете, что смогли бы мне помочь?

— Абсолютно уверен.

— М-да. Я тоже в этом не сомневался. С обязанностями Фелисьена вы скоро познакомитесь. Ну что ж, если желаете, можете поехать с нами. Полагаю, вам понадобится жалованье?

— Ну, если так принято.

— Что бы вы сказали о десяти ливрах в месяц?

— Я бы сказал, что это далеко не сокровища Перу.

— Я бы мог дать пятнадцать, — неохотно сказал Бине, — но сейчас плохие времена.

— Ручаюсь, что изменю их к лучшему для вас.

— Не сомневаюсь, что вы в этом уверены. Итак, мы поняли друг друга?

— Вполне, — сухо сказал Андре-Луи и таким образом оказался на службе у Мельпомены.

Глава III. МУЗА КОМЕДИИ

Если вступление труппы в городок Гишен и не было в точности таким триумфальным, как того желал Бине, по крайней мере оно было достаточно впечатляющим и оглушительным, чтобы селяне рот разинули. Комедианты казались им причудливыми существами из другого мира — да так оно и было. Впереди ехал фаэтон, запряжённый двумя фламандскими лошадьми, который скрипел и издавал стоны. Правил им сам Панталоне, огромный и тучный Панталоне, затянутый в красный костюм, на который он надел длинную женскую ночную сорочку коричневого цвета. На лице красовался огромный картонный нос. На козлах рядом с ним восседал Пьеро, в белом балахоне с длинными рукавами, скрывавшими руки, в широких белых штанах и чёрной шапочке. Лицо его было набелено мукой. В руках у Пьеро была труба, и он извлекал из неё ужасающие звуки.

На крыше экипажа ехали Полишинель, Скарамуш, Арлекин и Паскарьель. Полишинель, в чёрном камзоле, покрой которого был в моде лет сто тому назад, с горбами спереди и сзади, с белыми брыжами и в чёрной маске, скрывавшей верхнюю часть лица, стоял широко расставив ноги, чтобы не свалиться, и торжественно и яростно колотил в барабан. Трое других сидели по углам крыши, свесив ноги. Скарамуш, весь в чёрном по испанской моде семнадцатого века, с наклеенными усами, бренчал на гитаре, которая издавала нестройные звуки. Арлекин, оборванный и покрытый заплатами всех цветов радуги, в кожаном поясе и с деревянной шпагой, время от времени ударял в тарелки. Верхняя часть его лица была вымазана сажей. Паскарьель, одетый лекарем — в шапочке и белом переднике, — веселил зрителей, демонстрируя огромный жестяный клистир, который, выпуская воздух, издавал жалобный писк.

В самом экипаже сидели три дамы, составлявшие женский персонал труппы. Они выглядывали в окошко, обмениваясь остротами с горожанами. Климена, Влюблённая, одетая в красивый атлас, затканный цветами, в тыквообразном парике, скрывавшем её собственные локоны, выглядела настоящей светской дамой, так что становилось непонятно, как она попала в эту странную компанию. Мадам в роли «благородной матери» тоже была одета с роскошью, правда столь нарочитой, что это вызывало смех. Её причёска представляла собой чудовищное сооружение, украшенное цветами и маленькими страусовыми перьями. Лицом к ним и спиной к лошадям сидела притворно застенчивая Коломбина в платье в зелёную и синюю полоску и в белом муслиновом чепце молочницы.

Старый фаэтон, в свои лучшие дни, быть может, возивший какого-нибудь прелата, просто чудом не разваливался и лишь стонал под чрезмерной и столь неподходящей для него ношей.

За фаэтоном следовал фургон, впереди которого шествовал длинный, тощий Родомон, с лицом, вымазанным красной краской, нацепивший для пущего устрашения грозные усищи. На голове у него была широкая фетровая шляпа с грязным пером, на ногах — высокие сапоги. Зычным голосом он изрыгал угрозы, суля всем встречным кровавую расправу, от которой кровь стыла в жилах. На крыше фургона сидел один Леандр. Он был в голубом атласном костюме с кружевными гофрированными манжетами и в красных туфлях на каблуках. Волосы напудрены, на лице мушки, в руках — лорнет. На боку маленькая шпага. Леандр выглядел настоящим придворным и был очень красив. Женщины Гишена кокетливо строили ему глазки, а он принимал это как естественную дань своим чарам и отвечал им тем же. Подобно Климене, он выглядел чужим в этой компании разбойников.