Вячеслав Тимофеев - На незримом посту - Записки военного разведчика

• Название: На незримом посту - Записки военного разведчика
• Автор: Вячеслав Тимофеев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Яша заметил, что я его плохо слушаю, и с обидой в голосе сказал:

- Может, тебя не интересует все это? Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом.

- Да что ты, совсем наоборот. Я даже пытался представить себя на твоем месте и немножко отвлекся. Продолжай, пожалуйста.

- Ну ладно. Тогда слушай дальше.

"Вторая попытка задержать нас была сделана на станции Томылово. Дежурный по станции объявил, что он получил телеграмму задержать паровоз и вернуть в Иващенново. Но тут не было вооруженных эсеров, и мы спокойно поехали дальше.

Прибыв в Самару, доложили ревкому о результатах наших переговоров, а затем я вернулся в свой отряд...

В результате поражения наших отрядов 4 июня в районе станции Липяги в городе создалась критическая обстановка. Прикрыть подступы к городу в этот момент было нечем, так как у штаба не оставалось никаких резервов.

Вечером 4 июня я находился в клубе. Дружинников здесь было мало. Из присутствовавших отобрали пятерых коммунистов и направили их в распоряжение Подвойского. В этой группе были А. Я. Бакаев, П. А. Киселев, М. С. Костров и я. Фамилию пятого не помню.

Придя в штаб Подвойского, мы поступили под команду работника штаба Харчевникова. С ним было еще человек 20 вооруженных людей с одним пулеметом. Около 11 часов ночи мы погрузились в классный вагон, который был прицеплен впереди паровоза, и направились к железнодорожному мосту через реку Самару. Ночь была темная, тихая. Город как будто замер. Продвигались медленно, старались не обнаружить себя.

На нас была возложена двойная задача. Во-первых, мы должны были произвести разведку по линии к разъезду Кряж и установить, как далеко продвинулся противник. В случае движения неприятеля по линии нам приказано было во что бы то ни стало задержать его, воспользовавшись тем, что все окрестности были залиты водой и с этой стороны можно было попасть лишь по узкой полосе железнодорожной насыпи. Во-вторых, нам было поручено разобрать железнодорожный путь за мостом, чтобы лишить противника возможности использовать в наступлении свой бронепоезд.

Выехали за мост. Здесь, около моста, оборону держал небольшой отряд с двумя пулеметами. Часть наших людей заняла посты у моста, а другая часть была направлена в качестве заслона и разведки дальше по линии. Харчевников с группой путевых рабочих стал развинчивать и разбирать рельсы.

Я шел с группой разведчиков. Мы прошли вперед около двух километров. Не встретив противника, мы повернули обратно. В двух местах оставили секреты по одному человеку.

К моменту нашего возвращения группа Харчевникова закончила разборку небольшого участка пути. Мы вновь направились в разведку. На этот раз нас было четверо: двое из штаба Подвойского, я и Киселев. Дошли до первого оставленного нами поста. Пошли дальше, к следующему. Однако оставленного на этом посту нашего человека не оказалось. Вместо него впереди в неясном свете начинающейся зари замелькали неприятельские солдаты и раздался крик: "Стой, руки вверх!" Сразу же началась ружейная стрельба с обеих сторон.

Вдруг как будто раскаленным железом меня лизнуло по голове. Перед глазами запрыгали разноцветные огоньки, и я потерял сознание. Это состояние продолжалось, вероятно, недолго. Очнулся я лежащим на откосе вниз лицом, голова тяжелая, точно налита свинцом. Слышу пулеметную стрельбу с обеих сторон, а затем раздались орудийные выстрелы с Хлебной площади. Снаряды рвались недалеко от меня. Совсем близко с шумом свалилась верхушка дерева, скошенная нашим снарядом. Железнодорожная насыпь была в этом месте высокая, я лежал почти на самом ее верху. Смотрю вниз, где вода подошла к самой насыпи. Из воды торчит голова. Слышу, "голова" заговорила: "Скорее сюда, там попадешь под пули". Оказывается, это Киселев. Он был ранен в ногу и свалился в воду. Я скатился к нему.

Стрельба продолжалась. Я решил добраться до своих, чтобы прислать за Киселевым, который не мог идти. Начал ползком двигаться в нашу сторону. Силы стали оставлять меня, появилась тошнота. К счастью, стрельба скоро стихла, и нам на помощь спешили товарищи. Нам помогли добраться до вагона, наскоро перевязали и отправили на вокзал...

Из нашей группы в этой перестрелке пострадали трое: я был ранен в голову, Киселев в ногу, третий товарищ контужен. Лишь четвертый остался невредим".

- Как видишь, жив, здоров, - закончил свой рассказ Кожевников и улыбнулся. Но вместо улыбки лицо его исказила нервная гримаса. Видно, ранение в голову даром не прошло.

- Яша! А чем придется заниматься в контрразведке мне? - спросил я, чтобы вернуть разговор к интересующей меня теме.

- Придет время, узнаешь. Скажу только, что начальником твоим будет Семенов. Кстати, тебе говорят что-нибудь слова "донской казак"?

У меня сразу отлегло от сердца. Так вот кто этот "донской казак", о котором я слышал, когда еще работал на Трубочном заводе. Участник восстания на эсминце "Донской казак", Семенов вместе с другими матросами был арестован, но ему удалось бежать из либавской плавучей тюрьмы, и в один из весенних дней он появился на нашем заводе.

- Это он командовал Первым Самарским полком, а потом работал в военном контроле при губревкоме? - спросил я, хотя уже не сомневался, что "донской казак" и самарец одно и то же лицо.

- Да. А теперь он начальник контрразведки Первой армии. Мужик кремень... Ты в этом скоро и сам убедишься.

Я задумался, пытаясь представить себя в роли контрразведчика, и не мог. А когда взглянул на Кожевникова, увидел, что Яша задремал, и не стал тревожить его: я знал, что он не спал почти двое суток.

В это время поезд миновал разъезд Маклауш и одолевал затяжной подъем. Я смотрел в полуоткрытую дверь на уходящий день, на бледный диск луны, на проплывавшие мимо копны ржи и думал о том, что хорошо бы оказаться сейчас в поле, поваляться в душистой траве, а вернувшись в родительский дом, прильнуть к кружке с холодным молоком... Но я понимал, что все это уже отодвинулось в прошлое и вернуть его никто не в силах...

И пока Кожевников спал, передо мною как в кино замелькали картины этого прошлого. Зима четырнадцатого года. Трубочный завод в Самаре. В двух огромных залах с высокими, во всю стену окнами и застекленными потолками шестой инструментальной мастерской работают слесари-лекальщики, а в просторном цехе, на новеньких иностранных станках - токари-лекальщики и фрезеровщики. Изготовление лекал для измерения деталей артиллерийских дистанционных трубок требовало таланта, высокого мастерства и огромного терпения.

Война согнала сюда знатных мастеров из многих городов России. Они заменили выписанных в свое время из Англии специалистов лекального дела. Теперь лекала стали изготовляться руками русских умельцев.

В обеденный перерыв рабочие обсуждали напечатанные в газетах военные сводки, делились слухами, которые, минуя царскую цензуру, долетали с далеких фронтов. Рабочих волновали забастовки в стране, рассказы о бежавших из ссылки революционерах, аресты в городе.

Начальник инструментальной мастерской штабс-капитан Подвысоцкий делал вид, что настроение рабочих его не интересует, и только старший мастер Лямин, проходя мимо оживленно спорящих рабочих, вполголоса поругивал:

- Не забывайтесь! Это вам не во Франции.

Случалось, споры большевиков с меньшевиками и эсерами перерастали в рукопашные схватки.

Однажды Кожевников, передавая мне пачку бумажных денег и увесистый узелок с серебром, попросил пронести это через проходную. Деньги были собраны среди рабочих и предназначались для сосланных в Сибирь большевиков  - депутатов Государственной думы во главе с Григорием Ивановичем Петровским.

- Ты вне подозрений у администрации, а меня могут задержать.

Когда я шел через проходную, мне казалось, что охрана как-то по особому смотрит на меня. Но все закончилось благополучно.

Весной 1915 года, придя в цех, я увидел склонившегося над токарным станком новичка. По тому, с каким старанием он вытачивал деталь, я понял: сдает пробу на токаря-лекальщика. Человек этот был одет по-городскому. "Петроградец", - подумал я и подошел к станку.

Новичку было лет двадцать восемь - тридцать. Большие серые глаза на смуглом лице светились добротой. Коротко подстриженные черные усики подчеркивали строгую деловитость профессионального металлиста.

Это был Николай Михайлович Шверник. Вскоре после приезда в Самару он стал руководителем большевистской подпольной организации на Трубочном.

А еще через год с небольшим в мастерской на фрезерном участке появился еще один новичок - атлетического сложения молодой мужчина с крупной головой и с копной вьющихся темных волос.

Через неделю я принес ему скрепленные струбцинкой несколько стальных пластин и чертеж для изготовления лекал.

- Когда прийти за лекалами? - спросил я.

- Сперва познакомимся, молодой человек, - улыбнулся фрезеровщик и протянул мне руку: - Иосиф Адамчик.