Вячеслав Тимофеев - На незримом посту - Записки военного разведчика

• Название: На незримом посту - Записки военного разведчика
• Автор: Вячеслав Тимофеев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Революция в смертельной опасности, товарищи! - продолжил он. - Во всех концах России поднялась вражья сила. У нее есть и золото, и оружие. Враг радуется, слушая наши споры о том, устоят ли избранные революционной массой вожаки дружин и отрядов, или вся наша вооруженная братва погибнет от режима, который большевики хотят ввести в Красной Армии. А тогда что? Тогда бери нас голыми руками. Не допустим старорежимных порядков! Долой назначенных командиров и комиссаров! Да здравствует свобода, равенство и братство! Да здравствует анархия и мировая революция! Ура!..

И снова загремели аплодисменты.

Но вот постепенно страсти улеглись, наступила тишина, и Петровская стала говорить спокойно, твердо, уверенно.

- Товарищи, мы, коммунисты, всегда были и будем за сознательную дисциплину, которая удесятеряет наши силы. Победа немыслима без строжайшей дисциплины для всех! Я призываю вас помнить об этом...

Петровская говорила долго. Временами в зале слышались возгласы: "Правильно!", "Дело говорит!" А когда она кончила, зал одобрительно зашумел. Собрание было на стороне большевиков. Это подтвердило и голосование.

Я стал уже пробираться к ревкомовцам, чтобы поговорить с ними, как кто-то тронул меня за плечо. Это был Сахаб. Оказывается, его тоже отозвали из отряда Легаева, и теперь он состоял для особых поручений при Просвиркине и Петровской.

- А это мой друг! - сказал Сахаб, потянув за рукав паренька в тюбетейке. - Садыком его зовут. Может, помнишь, он как-то приходил в эскадрон...

Петровская и Просвиркин о чем-то разговаривали с железнодорожниками, и мне пришлось подождать.

- Голова идет кругом! - сокрушался Просвиркин. - Собрался было в родное село за добровольцами, а тут неувязка: на бронепоездах нет хлеба.

- Железнодорожники ведь обещали раздобыть хлеб для матросов, - сказала Петровская.

Зал опустел. Мы присели на скамью, и я рассказал им о положении в Самаре, о том, что видел и слышал во вражеском тылу.

Катя вздохнула:

- Обстановка не в нашу пользу. Нужно сколачивать новые отряды бойцов. Видимо, пора готовить надежных людей для связи с губкомом, если не удастся удержать Бугульму...

В тот же вечер я уехал в Симбирск, чтобы доложить обо всем Семенову.

* * *

Над Симбирском уже спускались сумерки, когда я вошел в дом контрразведки и поднялся по знакомой деревянной лестнице.

Возле кабинета Семенова стояла группа девушек. Одна из них показалась мне удивительно знакомой. Где я видел эти синие глаза и такие длинные ресницы? Я взглянул на нее, она улыбнулась и, повернувшись к подруге, что-то тихо сказала ей. Уже у Семенова я вспомнил, что синеглазая - это Соня Бармашова с Трубочного!

На Трубочном заводе, который Куйбышев называл "цитаделью революции", работало около двенадцати тысяч девушек и женщин. А ведь в городе были и другие заводы и фабрики, пристани и железнодорожные мастерские, где также работали женщины. Многие из них не ждали, когда их позовут, а сами шли туда, где нужна была их помощь. Они не думали об опасности, связанной с работой в контрразведке, и готовы были выполнять любые задания. Именно такой была Соня Бармашова, которая, рискуя жизнью, не раз ходила в Самару, выполняя важные задания. Но однажды недалеко от станции Якушкино ее схватила вражеская войсковая разведка...

- А, Дрозд! Заходи, заходи! - услышал я голос Семенова, лишь только приоткрыл дверь его кабинета.

Семенов был в хорошем настроении и встретил меня чуть ли не с распростертыми объятиями.

- Видал? - проговорил он, поднявшись мне навстречу. - Одна другой краше! Горючий материал... Наши бесценные помощницы. Одобряешь? - и с лукавой улыбкой кивнул на дверь.

Я ответил, что с таким резервом можно творить чудеса.

- Ну а теперь докладывай. Кое-что о твоих похождениях я уже знаю от Кожевникова и из твоего донесения, но хотел бы, чтобы ты рассказал подробно о каждом своем шаге.

Я начал с того, что так волновало всех, - с внезапного падения Самары.

- Из газет и от подпольщиков я узнал, что еще до вступления в ночь на 8 июня чехословаков в городе ожили притаившиеся в Самаре эсеры и белогвардейцы. Выехавший на линию обороны в район реки Самарки комендант города Рыбин в двух-трех кварталах от партийного клуба, где помещался штаб охраны, был схвачен белогвардейцами.

- Погоди, погоди, - остановил меня Семенов. - Ведь Андрей Рыбин сам примыкал к эсерам. Возможно, он просто переметнулся к белякам?

- Нет. Рыбин был жестоко избит и в бессознательном состоянии доставлен на станцию Самара, где в одной из комнат вокзала находились под охраной в качестве заложников другие советские работники.

- Ежели так, - в раздумье произнес Семенов, - виноват в чем-то и я: будучи начальником группы военного контроля, проглядел заклятых врагов революции. Ты, наверное, слышал такие фамилии: Брушвит, Климушкин, Фортунатов. Этих мерзавцев, контрреволюционеров мы собирались арестовать, но их кто-то предупредил, и им удалось скрыться. В отношении врагов гуманность, как видишь, может обернуться большим злом. - Семенов был явно расстроен. - И самосуды в Самаре все продолжаются?

- На совещании "социалистических партий", созванном после ухода из Самары наших, даже меньшевики высказались против самосудов, хотя председатель Комуча Вольский и назвал этот разбой "гневом народа".

- А чехословаки принимают участие в расстрелах?

- Зверствуют, конечно, белогвардейцы, хотя нередко на помощь им приходят эсеры и обманутые чехословацкие солдаты. На станции Кряж в день захвата Самары были расстреляны 300 человек. Расстреливают без разбора всех красноармейцев, всех, кто оказывает хотя бы малейшее сопротивление. Так была расстреляна красноармейка латышка Мария Вагнер. Ставят к стенке не только коммунистов, но и заподозренных в сочувствии Советской власти чехов, словаков, венгров, китайцев, югославов, поляков. Пятого июня под Самарой был повешен чех Поспишил...

- Как, Иозеф Поспишил, который от имени чехословацкой секции РКП (б) в Самаре подписал воззвание, заклеймившее контрреволюционную политику руководителей мятежа?

- Нет, командир артиллерийской батареи 1-го чехословацкого революционного полка Красной Армии. Он был арестован при захвате Пензы и повешен для устрашения легионеров...

- А что ты слышал о гибели председателя ревтрибунала товарища Венцека?

- На улице его опознал какой-то торговец. Белогвардейцы арестовали Венцека и повели в тюрьму. Но по дороге озверевшая толпа черносотенцев растерзала его...

- Какой душевный человек был наш Францишек Янович! - вздохнул Семенов. - В партии с девятьсот четвертого года... И сколько ему пришлось перестрадать, живя на нелегальном положении, в ссылках...

- К сожалению, Иван Яковлевич, самосуд был учинен не только над Венцеком, но и над многими другими коммунистами... Погибли заведующий отделом горсовета Штыркин, член коллегии по формированию Красной Армии Шульц, известный в Самаре рабочий поэт Конихин, руководитель татарской секции РКП(б) Абас Алеев. Это только те, о ком мне удалось узнать...

Семенов молча выслушал это мое сообщение, и по его лицу было видно, как тяжело переживает он гибель людей, которых знал лично и с которыми его сроднила работа.

- А что слышно о председателе горисполкома Александре Масленникове?

- Содержится под особым надзором в одиночной камере самарской тюрьмы.

- Жив, значит... И то слава аллаху! Ну а каковы общие наши потери?..

- Несколько сот человек убиты только в самом городе. Газета "Самарские ведомости" 26 июня сообщила, что арестованы и находятся в тюрьме 1600 человек. На самом же деле значительно больше.

- Кто допрашивает арестованных?

- Контрразведка белочехов, контрразведка "народной армии" и следственная комиссия штаба охраны города.

- Где находится штаб чехословацких войск?

- Сначала занимал помещение штаба Приволжского военного округа гимназию Хованской. Но вскоре почему -то переехал в гостиницу... А штаб "новой" армии разместился на Саратовской улице, напротив цирка.

- В штаб Приволжского округа белочехи, конечно, не сами пришли, их привели туда офицеры, служившие в этом штабе. В свое время я говорил об этом Валериану Владимировичу. Когда будешь докладывать ему, он, вероятно, вспомнит о нашем разговоре. - Семенов вышел из-за стола и в волнении несколько раз прошелся из угла в угол. - Да, - перевел он разговор на другую тему, - а что слышно о летчиках, которые служили у нас? Летали они, помню, неохотно: то бензину просили, то спирту для протирки плоскостей, то револьверов и биноклей им не хватало... Им был дан приказ: в случае невозможности эвакуироваться, аэропланы уничтожить...

Беспокойство Семенова за судьбу гидроотряда заставило меня вспомнить собрание подпольщиков в Самаре и сообщение Ивана Абрикосова о том, что от своего дружка, матроса гидроотряда Петра Неженцева, он слышал, будто у летчиков теперь есть все: и бензин, и спирт, и патроны, и мясные консервы, и шоколад...