Таня Валько - Арабская жена

• Название: Арабская жена
• Автор: Таня Валько
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-14-7525-9

Поехав в Ливию знакомиться с семьей мужа, Дорота не знала, что это путешествие растянется на годы... Могла ли юная и наивная девушка предположить, что ждет ее в чужой стране? Она не сразу поняла, что оказалась пленницей в доме своих новых родственников. Когда-то нежный и чуткий, Ахмед превратился в чудовище - стал пить, бить и насиловать Дороту. А когда однажды он попал в передрягу, то откупился... телом жены! Проданная в рабство собственным мужем, Дорота отчаянно ищет путь к спасению.

---

— Спасите! — снова ору я. Невозможно, чтобы меня и сейчас не услышали! — Помогите, люди! Убивают! Спасите! — Быть может, еще не все потеряно, быть может, нам еще удастся выжить…

Бандит принимается лупить меня головой о бетонные плиты тротуара. Я ощущаю во рту вкус крови и не понимаю, почему не чувствую боли.

— Старик, не перегибай палку, оставь ее в покое. — Дружки берут распаленного насильника за плечи и оттаскивают от меня. — Пора валить, Пшемек. Зачем нам садиться в тюрягу из-за какой-то шлюхи и черномазого? — В страхе они ускоряют шаг: поблизости уже слышны сирены полиции и скорой помощи.

— Я эту потаскуху еще трахну! — уходя, грозится бандит.

— Дорота… — будто сквозь туман доносится до меня слабый шепот Ахмеда. — Не говори полиции, что ты знаешь его, что он из твоей шко… — Он умолкает, судорожно хватая ртом воздух.

— Успокойся. — Я подвигаюсь к нему и нежно утыкаюсь лицом в его окровавленное плечо. — Не думай сейчас об этом. — Оборванными полами пальто я прикрываю свои голые ноги и ягодицы. — Отморозка поймают, до конца жизни из кутузки не выйдет…

— Нет, говорю тебе! — хрипит Ахмед, из последних сил пытаясь приподняться на локте. — Ну получит он два года условно, посидит с полгодика — и все. Оглянуться не успеет, как выйдет на свободу. Понимаешь?!

— Нет, не понимаю, — ошарашенно признаюсь я, снова укладывая его на мерзлую землю. За моей спиной уже слышны встревоженные голоса полицейских.

— Не понимаешь — ну и ладно. Я хочу решить этот вопрос по-своему, — едва слышно поясняет Ахмед. — Не говори им…

Двое санитаров уже кладут его на носилки и устремляются к карете «скорой». Вспыхивает мигалка, и «скорая» с воем отъезжает. Я остаюсь.

Подбегает полицейский.

— Что это было, кто это был?! — спрашивает взволнованно, даже не дав возможности медикам перевязать меня. — Вы кого-нибудь узнали? — настаивает он.

— Нет… Это какие-то чужие, не наши… — лгу я как по писаному и откидываюсь на землю, теряя сознание.

Не знаю, сколько времени проходит — то ли день, то ли неделя. Чувствую лишь острую головную боль и неведомую ранее слабость — как будто из меня вышел весь воздух. И непрестанно возвращаются ко мне картины той ночи.

Открыв глаза, я вижу озабоченное мамино лицо, какое-то медицинское оборудование, белые халаты врачей… и снова все окутывается туманом.

— Что с ним? — таковы первые слова, которые мне удается произнести.

— Все хорошо, все хорошо, — успокаивает меня мама. — Отдыхай, набирайся сил. Не думай сейчас о глупостях.

Что она говорит?! Да это же самое важное, что только может быть, ведь речь идет о самом любимом моем человеке, а она называет это глупостями… Вдруг он уже мертв, а мать так неумело пытается от меня это скрыть? Но вот она на минутку выходит, и я использую момент: сползаю, ослабевшая, с больничной койки и шаг за шагом, держась за стену, иду в отделение интенсивной терапии. Никто меня не останавливает — видно ведь, что я пациентка. Узнать меня сейчас нелегко: забинтованная голова, опухшее лицо с черными кровоподтеками под глазами и ссадинами на носу.

— Простите… — обращаюсь я к медсестре отделения, которая сидит в регистратуре. — Не знаю когда, но к вам должны были привезти моего парня. Его зовут Ахмед Салими, он араб… — Я едва дышу, ожидая наихудшего.

— А… это тот, с подрезанным горлом? — весело уточняет она. — Где же это вы волочились, что на вас такие бандиты напали?! — с любопытством спрашивает она. Как же, по меркам нашего городка это сенсация: наконец хоть что-то произошло.

— Мы возвращались домой, — объясняю я, а сама еле держусь на ногах. — Это была единственная дорога. — Побелевшими пальцами хватаюсь за край конторки. — Так что с ним? — Чувствую, что больше уже не вытерплю этой неизвестности. — Я только хочу увидеть его.

— Это будет непросто, — беззаботно отвечает она, с интересом глядя на меня. — На следующий же день за ним приехал его друг, вроде бы доктор. Только их и видели. Ординатор не хотел выписывать его, он ведь был в скверном состоянии, но что ж тут поделаешь? Арестовать не арестуешь, он ведь вроде не виноват. Под собственную ответственность покинул отделение, все бумаги подписал, так что мы чисты. Хочет подыхать под забором — его дело. Хотя этот его приятель как будто бы в частной клинике работает…

Так вот оно что! Наверняка это Али вытащил своего земляка из беды. Может быть, благодаря этому Ахмед и выживет! А я-то думала, что после того нашего неудачного визита, так внезапно завершившегося, они никогда больше не захотят друг друга знать… Вот что значит мужская солидарность!

— Такая смазливая девка — и с черномазым водится, — слышу я за спиной слова медсестры. — Мало разве нормальных парней по улицам ходит?! Вот и получила, что заслужила.

Напрягаю все силы, чтобы ускорить шаг. Надо побыстрее вырваться отсюда и начинать действовать. Хватит уже вылеживаться на больничной койке.

Выйти на Али я не могу — не знаю номера его телефона, а Виолетта настолько меня не терпит, что отказывается даже открывать мне дверь и отвечать на какие-либо вопросы.

Телефон Ахмеда молчит целую неделю. Он не подает признаков жизни, а я не хочу быть назойливой: может, он плохо себя чувствует или не в состоянии говорить… Но, проведя в одиночестве выходные, я не выдерживаю и звоню. Раз, второй, третий. Он не берет трубку. Не хочет со мной разговаривать! Я всерьез обеспокоена.

Проходит три недели — а у меня по-прежнему тишина. Жив ли он? А может, вернулся в свою страну, к любящей семье? Но что же будет со мной? В довершение ко всему я с недавнего времени как-то странновато себя чувствую и вот уже дважды у меня не было месячных. В январе я думала, что просто не заметила их, — ведь я никогда особо тщательно не отслеживала свой цикл. Но весь февраль я ждала их с нетерпением. Сейчас же, в начале марта, я уже отдаю себе отчет, что кое-что изменилось, и отлично понимаю, в чем дело. Тогда, в новогоднюю ночь, во время нашего первого раза, мы с Ахмедом не предохранялись. Мне не нужны даже тесты на беременность — я и так вижу изменения, происходящие с моим организмом.

А связаться с любимым у меня нет возможности! В конце концов я решаюсь оставить сообщение на автоответчике, хоть и не люблю этого делать.

— Ахмед, милый, почему ты не хочешь разговаривать со мной? Ты же знаешь, что в случившемся с нами нет моей вины. Я по тебе скучаю. Позвони. — Это было первое сообщение.

— Ахмед, сокровище мое, в чем дело? Жив ли ты? Я очень беспокоюсь. Мне ничего не известно о том, что с тобой происходит. — Второе сообщение.

— Ахмед, ты что, больше меня не любишь? Зачем ты так огорчаешь меня и причиняешь боль? — Третье.

— Солнышко, любимый мой! Отзовись! — Очередное.

— Ахмед, пожалуйста, позвони, — хнычу в трубку.

— Нам нужно встретиться и серьезно поговорить, — резко говорю, доведенная до отчаяния. — Прошу тебя, не избегай меня!

— Ахмед, нам необходимо увидеться, — плачу. — Ты же говорил, что мы предназначены друг для друга и всегда будем вместе… — Я срываюсь на рыдания, и время для голосового сообщения заканчивается.

— Разве трудно тебе встретиться со мной? Скажи! Мне нужно рассказать тебе кое-что очень важное. — Я голосом выделяю последние слова.

— Дорота, ты все-таки законченная идиотка. — В ванную, где я сижу с мобилкой в руке, внезапно влетает мама.

Она оглядывает меня с головы до ног, обращая особое внимание на живот и грудь. Я принимаю ванну, но вода уже почти вытекла, едва закрывает дно, и я стою голышом, будто прародительница Ева. Я скрещиваю руки на талии, но от взора обеспокоенной матери ничего не утаить.

— И что же стряслось на этот раз? — прикидываясь дурочкой, спрашиваю я.

— Ты можешь хоть на минутку перестать притворяться? — нервно произносит она. — Я ведь твоя мать и знаю тебя. Не только характер твой знаю, но и твое тело.

— То есть?

— То, что тебя не тошнит и ты не падаешь в обморок, еще ни о чем не говорит. Ты беременна, черт подери, и почему бы тебе не признаться в этом?!

— Тьфу… — единственное, что у меня выходит сказать.

— Это серьезное дело, Дорота! — Она пристально смотрит мне в глаза. — Ты вот осуждала мой неудачный брак с твоим отцом и дальнейший развод, но я, по крайней мере, была замужем. Поверь мне, гораздо лучше быть разведенкой, чем заиметь ребенка в девках, тем более в таком городке, как наш.

— Да ну? — бесстыдно переспрашиваю я.

— Именно так, — настойчиво продолжает она. — Идти замуж за араба — тоже, конечно, позор, но зато будет с кого требовать алименты. Говорят, арабы обожают детей.

— И что дальше? — ожидаю дальнейших указаний я.

— Ну и пусть он женится на тебе! — кричит она, уже не контролируя себя. — Он вообще живой? Что с ним? Или он тебя уже бросил? — Мать буквально засыпает меня вопросами.