Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха

• Название: В краю молчаливого эха
• Автор: Александр Меньшиков
• Жанр: Фэнтези

Только во тьме виден свет. (цикл «Аллоды», книга 4)

---

Что-то шумно плюхнулось на воду. Первосвет вздрогнул и повернулся на звук.

На неподвижной водной глади поползли аккуратные волны. Это неторопливо и деловито возвращался назад в свой куринь головастый бобёр. Он тихо фыркнул, затем поджал ноздри и нырнул под воду.

Первосвет потянулся и вылез из шалаша. Под рубаху тут же скользнули прохладные «руки» сегодняшнего утра.

— Бр-р-р! — гигант сжал кулаки и невольно задрожал.

«Итак, — сам себе усмехнулся Первосвет, — я выбрал свою «дорогу». Забавно… а ведь мне даже не известно, куда она пролегает».

Откуда-то выскочил ветерок. Стройные камыши зашептались меж собой, а водную гладь вздыбила лёгкая рябь.

Шестой день Первосвет бродил по Зачарованной пуще, заезжал на хуторки, беседовал с их хозяевами. И хоть его уже занесло в восточную часть местных древних лесов, почти к самой Речице, он так и не нашёл ни следов единорогов, ни таинственного охотника на них.

Первосвет тяжко прокряхтел, словно старый дед, потом полез в котомку и его рука неожиданно нащупала твёрдый камешек.

Это была «слеза единорога». Тот самый диамант, который он чудом нашёл по дороге в Жодино. Тот самый, если верить словам загадочного друида (что-то этого брата в Темноводье развелось, как мух), который должен был принести счастье…

Отчего же тогда на душе так противно и тоскливо? Только ли от того странного разговора с отцом?

Отогнав хмурые мысли, Первосвет позавтракал и затем поехал дальше.

Целый день блужданий по едва заметным лесным тропинкам отчего-то сильно вымотали парня. И он почти с радостью воспринял появившийся на его пути одинокий хутор.

В воздухе стоял устойчивый запах горелой листвы. Во дворе виднелась по-старчески сгорбленная, но ещё крепкая фигура хозяина, занимавшегося своими будничными делами. Тот заметил приближающегося гостя и выпрямился. Старик довольно хмуро глядел на незнакомца — удалого молодца с характерной воинской выправкой, который подъехал к низеньким воротам.

Первосвет же с удивлением в глазах уставился на опоясывающий весь двор ровный круг из серых валунов. Они находились в каком-то шаге от изгороди. Судя по лишайнику, плотно покрывшему своей ядовито-зелёной порослью поверхность камней, этот странный круг сделан давным-давно.

Лошадь недовольно храпнула и дернула головой.

— Тпр-ру! Забодай тебя коза! — Первосвет потянул за поводья. А потом громко пробасил: — Доброго здоровья!

— И тебе, мил человек, благоденствия, — скупо отвечал старик, опираясь на вилы.

Первосвет остановил коня перед каменным кругом и, откашлявшись, спросил:

— А скажи-ка отец, не видал ли ты в нашем краю чего дивного? Может, единорогов?

— Единорогов? — без удивления переспросил хозяин. — Нет… их не видал… А ты, мил человек, тоже их ищешь?

— Тоже? То есть?

— Да проезжал тут как-то один…

— Давно?

— Да, почитай… дней восемь тому назад…

— И куда он поехал?

— Дальше, — чуть улыбнулся хозяин. — На запад… к мертвым слободкам…

— Угу… ясно… А послушай, отец: могу ли я у тебя на ночлег стать?

— Отчего ж… изволь…

Первосвет ещё раз глянул на камни и с какой-то опаской пришпорил коня. Тот вновь храпнул, но поехал вперёд.

— Меня зовут Первосветом, — представился парень. — Я из Жодино…

— Редкое ноне имя, — заметил старик. — А меня зови Гаврилой… Я из рода Кривичей.

Первосвет лихо соскочил с коня, подвёл его к стойлу, привязал, затем скинул сумки да седло.

— Значит из Жодино? — переспросил хозяин хутора. — Я там многих знаю…

— Веригины мы…

— Эка удивил. Там Веригиных — пруд пруди. Ты, случаем, не сын Окатия Симеоновича?

— Случаем — он, — улыбнулся Первосвет.

— Ну, это видно…

— Вы знаете моего отца?

— Было дело… давненько. Мы с твоим батькой, почитай, наверное, только вдвоём-то из всего отряда и остались, — старик вздохнул и взялся за вилы. — А ты, Первуша, правильно сделал, когда камешек положил. А то нынешнее поколение не чтит память предков, их заповеди. Канийцами себя мнят…

— Что? — насторожился Первосвет.

Он совсем не понимал, о чём речь. Но старик замолчал, и пока парень протирал своему жеребцу вспотевшую спину, поил его да кормил, продолжал неторопливо прибирался во дворе.

Гаврила был относительно невысок, худоват, чисто выбрит. Ещё что бросалось в глаза — хоть и старенькая, местами заплатанная, но вполне ухоженная одежонка, а на ногах аккуратно подвязанные онучи.

Первосвет взвалил на плечо свои пожитки и подошёл к старику:

— Где мне можно расположиться?

— А заходи в дом, Первуша. Сейчас будем ужинать, — безразличным тоном сказал хозяин.

В доме было уютно, тепло. Пахло чем-то вкусным. В печке виднелся закопченный горшок, из которого, очевидно, и исходили запахи снеди. Судя по всему — каши.

Ужинали молча. В тишине угасающего дня было слышно, как где-то подпевает сверчок, как в окно постукивает тонкая ветка старой осины… как постреливает горящая лучина…

Сам дом тоже издавал какие-то звуки, словно будучи живым существом. И Первосвету вдруг подумалось, что и эта изба, и её хозяин, похожи друг на друга. Такие же старые, но вполне ладные.

— Извини, отец, коли скажу что-то дурное… но вижу, ты тут один, — подал голос Первосвет.

Он облизал ложку, а второй рукой потянулся к краюхе ржаного хлеба.

— Один, — согласно кивнул старик. И бесстрастно продолжил: — Жена была… дети были… давно… очень давно… Да вот видишь — уже и нету их…

Веки полуприкрыли его поблекшие печальные глаза. На впалых щеках проступили морщины.

— Вы служили? — уверенно проговорил Первосвет. Он даже не спрашивал, скорее — утверждал.

Многое в поведение указывало на то. И Первосвет живо сделал выводы.

Старик вздохнул и скупо ответил:

— Служил… отслужил… и награду получил…

Гаврила грустно усмехнулся. Потом зачерпнул ложкой очередную порцию каши и закинул её в рот. Неспешно отрезал себе ещё один ломоть хлеба, крепко посолил его и, хмуро уставившись в стол, стал откусывать да вяло жевать.

— Давно были, — вдруг снова повторил старик. — Теперь я вот один остался… Доживу свой век и…

Он не закончил, лишь глубоко вдохнул.

Тут Первосвет догадался, про какие «возложенные камни» мог говорить хозяин хутора. Ведь по дороге парню повстречалась невысокая пирамидка, уложенная из небольших валунов. Если верить народной молве — это место невинно убиенных. И всякий проезжающий мимо, должен был положить свой камешек…

«Но откуда старик знал? — спрашивал сам себя Первосвет. — Или догадался? Странный он какой-то… Неужто язычник?»

Гигант даже замер с ложкой возле рта.

Каменное кольцо вокруг двора — защитные межники… в избе нет ни одного образа… намёки на заповеди предков… недовольство всем канийским…

«Язычник! — Первосвет почувствовал, как пересохло во рту. А из памяти тут же полезли истории, слышанные в далёком детстве. — Вот меня угораздило».

Старик поднял взгляд и с какой-то лукавой искоркой поглядел на Первосвета.

— Значит, ты Веригин, — ровным голосом проговорил он. — Твои предки не отсюда… Они из Хадагана. Старого древнего Хадагана, а не того жалкого подобия, что мы сейчас видим.

— Неправда, — тихо возмутился Первосвет. — Мы — канийцы, и всегда…

— Эх, парнишка. Не знаешь ты своих предков. Не знаешь историю своего рода.

— Можно подумать, вам она известна.

— Можно и так сказать, — Гаврила Кривич отложил свою ложку и, сощурив взгляд, уставился на гостя. — Когда Сарнаут постигла страшная участь быть поглощенным Астралом, некий Демир, известный кузнец, сказал людям, что знает, как спасти их земли. Он стал ковать громадную цепь, которой приказал опоясать сей край. Там, где она ложилась — земля проваливалась вглубь…

— А! — скривился Первосвет. — Я слышал эту сказку. Таким образом, появилась Малиновка… Верно? А звеньев цепи не хватило, и она кончилась где-то в лукоморье…

— В Гнилых Топях, — поправил старик. — И это не сказка… А кузнец Демир — некогда плененный канийцами хадаганский оружейник. За спасение, люди прозвали его Веригой… С тех давних пор наш Удел многие сотни лет был самой чистой «землёй». Потому здесь поселились единороги.

— Но их уже давным-давно нет.

— К сожалению, из-за того, что цепь Демира не была закончена, в наш край смогли пробраться феморы — злые духи. Это они стали заражать гнилью Удел. Сначала — Кудыкина плешь… потом Гнилые топи… Окаянные дебри… А за природой пошли и людские души.

— Вы тоже ждёте, что явится Белый Всадник… или Витязь… что он найдёт конец той цепи и сможет изгнать отсюда «порчу»?

— Я не жду… я знаю…

2

…Началась первая неделя месяца Святого Лекса, а Бор, не смотря на предыдущие заявления, судя по всему, так и не собрался уходить из Старой слободки. Прутик каждый день жил ожиданием того, что северянин заявится и прямо с порога скажет, мол, всё — пошли. Но этого не происходило. Бор кого-то ждал. И кого-то важного.