Инесса Яжборовская - Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях

• Название: Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях
• Автор: Инесса Яжборовская
• Издательство: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН)
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8243-1087-0

В книге анализируются исторические реалии, приведшие к катынскому злодеянию, — ликвидация Польского государства и его армии как одно из следствий подписания советско-германских договоров 1939 г. В центре исследования — многотрудная история Катынского дела, борьбы против замалчивания и фальсификации обстоятельств, причин и мотивов преступления, усилий по установлению лживости заключения комиссии Бурденко и всей советской «официальной версии», представленной в Нюрнберге. Обстоятельно показаны значение и роль Катыни как в советско-польских, так и в российско-польских отношениях — в течение Второй мировой войны и послевоенный период, в годы «оттепели» и «застоя», в период «перестройки» и коренных трансформаций рубежа нового века. Особо выделяются и рассматриваются 1990-е гг., когда была прорвана завеса тайны и сделан важный шаг в направлении примирения россиян и поляков, развития добрососедства и партнерства.

---

С 1 апреля по 19 мая 1940 г. на основании составленных П.К. Сопруненко и его заместителем И.И. Хохловым списков из лагерей военнопленных железнодорожным транспортом под охраной конвоиров 236-го полка конвойных войск НКВД СССР (т. 1/50. Л.д. 9—370) во внутренние тюрьмы НКВД и на станцию Гнездово под Смоленском, в Катынский лес отправлялись команды военнопленных.

Расстрелы осуществлялись во внутренних тюрьмах УНКВД в специально оборудованных помещениях вечером и по ночам, поодиночке, в Катынском лесу — днем, партиями. Расстрелами и захоронениями поляков занимались сотрудники комендантской службы, тюремные надзиратели и водители УНКВД названных областей. Вся непосредственная работа по отправке военнопленных на расстрел контролировалась Управлением по делам военнопленных НКВД СССР и лично П.К. Сопруненко и И.И. Хохловым, которые требовали неукоснительного соблюдения секретности и точности при отправке военнопленных в соответствии со списками-предписаниями, а также систематических докладов о ходе разгрузки лагерей (т. 11/47. Л.д. 118-122; т. 8. Л.д. 332; т. 7. Л.д. 227, 237; т. 7/43. Л.д. 103-107; т. 10/46. Л.д. 261-263; т. 20. Л.д. 39-40, 71-73, 117-118, 119). П.К. Сопруненко, в свою очередь, еженедельно составлял для отчета перед руководством НКВД СССР о проведении операции сводки о наличии военнопленных в лагерях НКВД и справки о прохождении дел (т. 10/46. Л.д. 243—335). После завершения операции по указанию П.К. Сопруненко и С.В. Нехорошева значительная часть документации о военнопленных для сокрытия факта расстрела была сожжена (т. 7/43. Л.д. 109, 151—152). Поскольку в лагеря продолжала поступать корреспонденция и запросы от родственников расстрелянных поляков, было предписано возвращать их «за ненахождением адресата» (т. 13/49. Л.д. 250; т. 10/46. Л.д. 152).

Согласно записке КГБ при СМ СССР за подписью председателя КГБ А.Н. Шелепина от 3 марта 1959 г. всего было расстреляно 21.857 человек «лиц бывшей буржуазной Польши», в том числе в Катынском лесу (военнопленных из Козельского лагеря) — 4.421 человек, из Старобельского лагеря — 3.820 человек, из Осташковского лагеря — 6.311 человек (как место расстрела указывались лагеря). 7.305 человек были расстреляны в «лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии» (т. 115. Л.д. 17—19).

Допрошенный в качестве свидетеля А.Н. Шелепин подтвердил подлинность записки и фактов, изложенных в ней.

Эти данные не совпадают с отчетными данными лагерей в сторону повышения численности расстрелянных.

При подсчете общего количества расстрелянных во исполнение постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. наиболее точными следует считать итоговые данные А.Н. Шелепина.

П.К. Сопруненко, допрошенный в качестве свидетеля с применением видеозаписи, подтвердил, что он был лично ознакомлен с постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) о расстреле польских военнопленных. Претворяя это решение в жизнь, он руководил всей отправкой польских военнопленных в распоряжение УНКВД Харьковской, Смоленской и Калининской областей. Расстрелянных захоронили на территории дачных участков УНКВД указанных областей (т. 14. Л.д. 210-236).

Аналогичные показания дал бывший начальник УНКВД по Калининской области Д.С. Токарев, который, кроме того, пояснил, что в Калинин для организации расстрелов приезжали комендант НКВД СССР В.М. Блохин, начальник штаба конвойных войск НКВД комбриг М.С. Кривенко и начальник транспортного управления НКВД СССР С.Р. Мильштейн. К участию в расстрелах привлекались сотрудники комендантской службы, надзиратели внутренней тюрьмы и водители УНКВД Калининской области. Военнопленных расстреливали в подвальном помещении внутренней тюрьмы УНКВД Калининской области ночью, по одному, выстрелом в затылок из немецкого пистолета «Вальтер». Трупы захоронили на дачном участке УНКВД в поселке Медное Калининской области (т. 21. Л.д. 148-167).

Свидетель М.В. Сыромятников, служивший старшим по корпусу внутренней тюрьмы УНКВД Харьковской области, показал, что в мае 1940 г. в тюрьму привезли большое количество польских военнопленных, которых расстреливали по ночам, а затем вывозили хоронить в район дач УНКВД (т. 4. Л.д. 84-92; т. 22. Л.д. 38-45; т. 24. Л.д. 38—45). Работавший надзирателем в тюрьме УНКВД по Смоленской области К.Е. Бороденков также показал, что из разговоров с сослуживцами И.А. Гвоздовским, И.И. Стельмахом, И.М. Сильченковым, И.И. Грибовым в 1940 г. ему стало известно, что они расстреливали польских военнопленных и захоронили их в лесу в Козьих горах (в Катынском лесу) (т. 16. Л.д. 13—14).

Аналогичные показания о расстрелах весной 1940 г. польских военнопленных дали свидетели И.И. Титков (т. 16. Л.д. 5—7, 62— 76), И. Ноздрев (т. 14. Л.д. 103-107; т. 16. Л.д. 43—61), П.Ф. Климов (т. 16. Л.д. 35-38), И.И. Дворниченко (т. 1. Л.д. 61-62; т. 19. Л.д. 28—33) и другие.

Проведенными в 1991 г. эксгумациями на территориях дачных поселков УКГБ по Калининской (Тверской) области (Медное), Харьковской области (д. Пятихатки) и Смоленской области (Катынский лес) подтверждается, что там имеются массовые захоронения польских военнопленных, убитых выстрелом в затылок (т. 31, 102).

Расхождения в цифрах в постановлении Политбюро и записке А.Н. Шелепина в сторону снижения с 11.000 человек до 7.305 человек, видимо, объясняются тем, что почти одновременно с подготовкой на Политбюро «Вопроса НКВД СССР» Л.П. Берия подписал приказ об отправке из тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины после осуждения особым совещанием НКВД «перебежчиков» (то есть беженцев с занятых немцами польских территорий или перемещавшихся в зоне новой границы, или пытавшихся пробраться на территорию Венгрии, Румынии и Литвы местных жителей) в Севвостлаг НКВД (г. Владивосток). Согласно циркуляра временно исполняющего обязанности начальника конвойных войск НКВД Кривенко от 2 марта 1940 г., предполагалось сформировать 6—8 эшелонов численностью по 1000—1500 человек — отправить таким образом «для отбытия срока наказания» через ГУЛАГ 6—12 тыс. человек.

Вслед за постановлениями Политбюро ЦК ВКП(б) В.П. Меркулов 7 марта 1940 г. издал приказ № 00308, предписывавший организовать при помощи оперативных «троек» массовый вывоз (депортацию) семей всех обозначенных в записке Л.П. Берии категорий лиц, содержавшихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях, а также поляков из тюрем и лагерей Западной Украины и Западной Белоруссии (т. 116).

Массовое умерщвление польских граждан держалось в строгой тайне. Однако после нападения Германии на СССР международная ситуация изменилась, были восстановлены советско-польские отношения и по соглашению 30 июля 1941 г. предполагалось создать на территории СССР польскую армию. В СССР было объявлено об амнистировании польских граждан. Немедленно встал вопрос о местонахождении польских офицеров. Польское правительство в изгнании генерала Вл. Сикорского настойчиво пыталось вести их поиск. В Москву были переданы списки на 8.300 офицеров и 7 тыс. других польских граждан с просьбой освободить их. В течение ноября 1941 г. неоднократно возобновлялись беседы представителей польского правительства с И.В. Сталиным, В.М. Молотовым и его заместителем А.Я. Вышинским, но советское руководство отрицало существование проблемы польских военнопленных. 3 декабря 1941 г. Сикорский передал Сталину в Москве составленный товарищами по плену список на 3.843 польских офицера с указанием конкретных лагерей, где они содержались, и с новой просьбой об их освобождении. В январе 1942 г. польское правительство вновь повторило свою просьбу. На все обращения оно получало ответ, что все польские военнопленные отпущены по амнистии и их местонахождение неизвестно. В беседах с Сикорским и Андерсом Сталин высказал предположение, что они бежали в Маньчжурию. Эти отговорки невозможно было признать убедительными, и польское правительство в январе 1943 г. направило в Москву специальную комиссию, но и ей не удалось найти следы своих соотечественников.

Первыми о захоронениях польских офицеров в Катынском лесу Смоленской области узнали от местных жителей летом 1942 г. польские рабочие из команды «Тодт», занимавшиеся ремонтом железнодорожных путей. Они установили на этом месте два березовых креста. В феврале 1943 г. могилами заинтересовалась немецкая тайная полиция. 13 апреля 1943 г. радиостанции германского рейха передали в эфир сообщение об «обнаружении в окрестностях Смоленска могил польских офицеров, убитых ГПУ».

16 апреля 1943 г. Совинформбюро опубликовало опровержение. В нем сообщалось, что якобы польские военнопленные, которые находились на строительных работах западнее Смоленска, летом 1941 г. попали в руки к немцам и были ими расстреляны. Эта версия стала официальной, хотя время расстрела называлось по-разному.

17 апреля 1943 г. польское правительство в изгнании обратилось к Международному комитету Красного Креста с просьбой о посылке делегации под Смоленск для эксгумации трупов из захоронений. С аналогичным обращением выступило правительство Германии. МККК согласился содействовать в установлении истины при условии, что к нему обратятся все заинтересованные стороны, то есть и СССР. Однако сталинское руководство отказалось сделать это, обвинило Польшу в пособничестве фашистской Германии и расторгло дипломатические отношения с польским правительством.