Марк Лоуренс - Принц шутов

• Название: Принц шутов
• Автор: Марк Лоуренс
• Издательство: Фантастика Книжный Клуб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91878-116-6

Легкомысленный принц Ялан Кендет, один из многочисленных внуков Красной Королевы, могущественной правительницы Красной Марки, прославился как заядлый игрок, соблазнитель женщин и любитель вина. Лишенный амбиций, он был вполне доволен своей жизнью, однако в разгар войны, когда полчища нечисти во главе с Мертвым Королем набирают силу, трудно оставаться в стороне. К тому же судьба сыграла с принцем злую шутку: Молчаливая Сестра, главная помощница Красной Королевы, колдовскими узами связала Ялана с могучим викингом Снорри, волею случая оказавшимся в Красной Марке.  Вместе с товарищем по несчастью принц вынужден отправиться на Север, на родину Снорри, и это полное опасностей и неожиданных встреч путешествие принесет ему немало неприятных открытий.  

---

Марк Лоуренс Принц шутов

Посвящается моей дочери Хизер

1

Я лжец, обманщик и трус, но никогда, никогда в жизни не предам друга. Разумеется, при условии, что сохранение верности не потребует от меня честности и отваги.

Всегда был уверен: нападение сзади — лучшая стратегия. Иногда для этого нужно совсем немного хитрости. Классика жанра, восклицание: «Ой, а что это там такое?» — срабатывает на удивление часто, но для по-настоящему хорошего результата лучше, чтобы жертва вообще не знала о вашем присутствии.

— Ой! Иисусе! Какого хрена ты это сделал?

Ален де Вир обернулся, схватился за затылок, отпустил — вся рука была в крови.

На тот случай, если вы ударили человека, а ему не хватило любезности упасть, неплохо иметь запасной план. Я выронил то, что осталось от вазы, развернулся и побежал. В моем воображении Ален согнулся, подобострастно изрек: «Уууффф!» — и дал мне возможность незаметно покинуть особняк, переступив через его бесчувственное тело. Вместо этого, отнюдь не бесчувственное тело гналось за мной по коридору, требуя крови.

Я влетел в комнату Лизы, захлопнул за собой дверь и подпер ее как следует.

— Какого черта?

Лиза села в кровати, шелковые простыни стекали с ее нагого тела, подобно воде.

— А?

Ален замолотил в дверь так, что у меня дыханье сперло и каблуки заскребли по плитам пола. Фокус в том, чтобы не начать тут же искать засов: начнешь возиться с ним — получишь дверью по физиономии. Нужно приготовиться к удару, а потом можно и задвижкой заняться, покуда противоположная сторона отскребается от пола. Ален поднялся на удивление быстро, и, вопреки всем предосторожностям, я едва не получил дверную ручку на завтрак.

— Ял!

Лиза уже вскочила с постели, одетая лишь в свет и тени от ставен. Полосы были ей к лицу. Милее старшей сестры, пикантнее младшей. Я желал ее, даже несмотря на то, что от ее брата-убийцы меня отделяла лишь пара сантиметров дубовых досок и мои шансы на побег к этому моменту улетучились.

Я подбежал к самому большому окну и распахнул ставни.

— Извинись за меня перед братом. — Я перекинул ногу через оконный переплет. — Ошибочка вышла.

Ален замолотил в дверь, и та дрогнула.

— Ален?

Лиза каким-то образом выглядела одновременно разгневанной и очень напуганной.

Я не стал отвечать и сиганул в кусты, к счастью пахучие, а не колючие. Падение в терновый куст не избавило бы от беды.

Приземление — это всегда важно. Мне часто приходится это делать, и здесь важно не столько правильно начать, сколько правильно закончить. В данном случае меня просто сложило в гармошку — пятки к заднице, подбородок к коленям, в нос воткнулось полкуста азалии, а воздух вышибло из легких, но кости остались целы. Я кое-как выбрался и захромал к садовой ограде, еле дыша и надеясь, что садовники слишком заняты предрассветными хлопотами, чтобы насторожиться и выследить меня.

Я побежал по выстриженным лужайкам, через аптекарский огородик, потом напрямик через ромбовидные грядки с шалфеем и треугольные с тимьяном и чем-то еще. Где-то в доме залаял пес, и я испугался. Я всегда бегаю быстро, а со страху так и вовсе бью рекорды. Два года назад в ходе приграничного инцидента со Скорроном я удрал от тевтонского патруля — а там пятеро были на добрых боевых конях. Люди, которыми я вроде как командовал, так и остались на месте, не дождавшись приказа. Думаю, в беге не столько важно быстро двигаться, сколько суметь обогнать предыдущего бегуна. Увы, мои ребята начисто все профукали и не смогли остановить скорронцев, в результате чего бедный Ял удирал, спасая свою шкуру, а было ему всего двадцать лет, и еще так много всего запланировано — начиная с сестер де Вир, и в эти планы смерть на скорронском копье откровенно не вписывалась. В любом случае пограничные земли не слишком подходят для скачки на боевом коне, и я летел вперед, мелькая между валунами на головокружительной скорости, но вдруг понял, что вот-вот влечу в стычку между превосходящими силами нерегулярной армии Скоррона и отрядом стрелков из Красной Марки, которые и послали меня в разведку. Я влетел в самую гущу и от страха бешено замахал мечом, пытаясь сбежать, а когда кровь перестала хлестать, а пыль улеглась, я оказался героем дня, сломившим врага в ходе смелой атаки и продемонстрировавшим полное пренебрежение собственной безопасностью.

Вот оно как: вы видите храбрость, а на самом деле бедолага лишь преодолевает страх, втайне пытаясь избежать большей опасности. А те, чей самый сильный страх — показаться трусом, всегда отважны. Но посредством толики везения, ослепительной улыбки и способности врать не краснея я на удивление лихо выставляю себя героем и дурачу всех, кого можно, большую часть времени.

Стена де Виров высока, но мы с ней были давними знакомыми: я знал все уступы и шероховатости, подобно округлостям и изгибам Лизы, Шараль и Миши. Пути отступления — моя давняя слабость.

Большая часть заграждений предназначалась, чтобы не пускать немытых внутрь, а вовсе не для того, чтобы не давать выйти мытым наружу. Я вскочил на бочку для дождевой воды, оттуда — на крышу домика садовника и, наконец, на стену. Когда я уже был в полете, у самой пятки лязгнули зубы. Я повис на пальцах и спрыгнул. По телу пробежала дрожь облегчения; по ту сторону лаял и царапал стену пес. Он подбежал беззвучно и едва не схватил меня. Чем больше шума и ярости, тем безобиднее животное. Людей это тоже касается. Я на девять десятых состою из хвастовства и на одну десятую — из жадности, потому страсти убивать во мне нет ни на йоту.

Я приземлился на улице, на этот раз не так тяжело, свободный, чистый и благоухающий пусть не розами, но хотя бы азалией и разнотравьем. С Аленом придется разбираться завтра. Он займет свое место в очереди. Очередь длинная, впереди — Мэрес Аллус с дюжиной векселей в кулаке, среди которых — обязательство расплатиться, в пьяном виде нацарапанное на шелковом бельишке шлюхи. Я встал, потянулся и прислушался к жалобному лаю собаки за стеной. Чтобы держать молодцов Мэреса на расстоянии, потребуется стена повыше.

Передо мной простиралась Королевская дорога, испещренная тенями. На этой улице дома благородных семейств соперничают с особняками нуворишей, новые деньги пытаются блестеть ярче старых. В Вермильоне мало таких красивых улиц.

— Отведите его к воротам! Он учуял след!

Голоса в саду.

— Сюда, Плутон, сюда!

Дело дрянь. Я рванул в сторону дворца, пугая крыс и расталкивая мусорщиков. Заря гналась за мной, кидаясь красными копьями.

2

Дворец в Вермильоне представляет собой обширный комплекс, состоящий из зданий, изысканных садов, особняков для разросшейся семьи и, наконец, внутреннего дворца, исполинского каменного торта, служащего жилищем для многих поколений королей Красной Марки. Он сплошь изукрашен на удивление жизнеподобными изваяниями работы миланских каменотесов, и, если постараться, с дворцовых стен можно соскрести достаточно сусального золота, чтобы разбогатеть почище Креза. Моя бабушка страстно ненавидит дворец. Она была бы счастливее в гранитной твердыне с тридцатиметровыми стенами, утыканными головами ее врагов.

Однако даже в самые упаднические дворцы войти в обход протокола нельзя. Я проскользнул внутрь через Лекарские ворота, кинув стражнику серебряную монету.

— Раненько сегодня заступил, а, Мельхар?

Я стараюсь запоминать имена стражников. Они все еще считают меня героем перевала Арал, и мне полезно иметь их на своей стороне, коль скоро моя жизнь висит в гигантской паутине лжи.

— Да уж, принц Ял. Как потопаешь, так и полопаешь, верно же говорят?

— Не то слово. — Я не понял, о чем это он, но мой наигранный смех еще лучше настоящего, а девять десятых популярности — это способность веселить прислугу. — Я бы вызвал кого-то из тех ленивых ублюдков на смену.

Я кивнул туда, где свет фонаря сочился сквозь щель в двери кордегардии, и прошел в распахнутые Мельхаром ворота.

Оказавшись внутри, я двинулся в Римский зал. Мой отец, будучи третьим сыном королевы, вложился в постройку этого помещения в духе дворцов Ватикана, осуществленную папскими мастерами на случай возвращения кардинала Парачека. Бабушке обычно как-то не до Иисуса и Его креста, хотя на праздниках она произносит речи с весьма серьезным видом. Еще меньше ее волнует Рим, в немалой степени из-за нынешней папессы, которую она называет «священной коровой».

Будучи третьим сыном своего отца, я огребаю по полной. Место в Римском зале, призыв против воли в армию Севера, даже не подкрепленный офицерским кавалерийским чином, поскольку северные границы, мать их, слишком холмисты для лошадей. Скорронцы посылают кавалерию на границу, но бабушка объявила это глупостью, каковой Красная Марка должна воспользоваться, а не безрассудством, которому стоит подражать. Женщины и война совершенно не сочетаются, я же говорил. Мне бы разбивать сердца, галопируя в турнирных доспехах на белом коне. Но нет, старая ведьма заставляет меня ползать по горам и пытаться не попасть в руки скорронским крестьянам.