Юрий Корчевский - Атаман. Гексалогия

• Название: Атаман. Гексалогия
• Автор: Юрий Корчевский
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2014

Авария – и волею случая наш современник, врач Юрий Котлов переносится в XVI век, эпоху правления жестокого и могущественного Ивана Грозного. В борьбе за выживание ему приходится попробовать ремесло телохранителя, участвовать в обороне русской крепости от татар и самому штурмовать город княжества Литовского. Перенос во времени дал герою необычные способности, помогающие ему в борьбе с врагами.

---

К двери уже не ломились, видя кучу трупов перед нею. Несколько человек секирой пытались расширить окно в избе. Да только секира – не плотницкий топор, кроме того – избу делали из дуба, всерьёз. Флаг вам в руки, мужики. Задохнётесь раньше, чем что‑то получится.

Из клубов дыма выбегали кашляющие люди, и я их рубил без жалости. Недобитые, раненые отползали от меня к глухой стене. Раздавались крики, суета и паника охватили всех.

Я двинулся по центру – слева и справа были лежанки для опричников. Наткнувшись в дыму на противника, колол, резал, рубил. Дышать стало трудно, я сам стал кашлять – пора уходить, отравлюсь. Я решил выходить через переднюю стену, до противоположной – далеко, в дыму найдётся ещё какой‑нибудь смельчак с сабелькой, ударит чужака в бок, а на мне кольчуги нет.

Вышел и чуть не поплатился. Ко мне подскочил мужик с оглоблей и замахнулся:

– Умри, бисово отродье!

– Стой, ты что, обознался? Я же свой!

Мужик вгляделся, заулыбался:

– Так это ж ты на площади…

Я прикрыл его рот рукой:

– Не надо об этом.

Мужик опустил оглоблю:

– Извиняй, не узнал в дыму. Ты как здесь?

– Да как и ты!

– Пожар – не твоих ли рук дело?

– Бог их наказал, не я.

Мужик ухмыльнулся и исчез в дыму. В дверь больше не ломились, и я отбежал. Жар становился нестерпимым, занялась крыша, угольки стали долетать до забора, и толпа зевак кинулась заливать водой забор и стоящие за ним постройки, понимая, что нельзя дать огню перекинуться на другие дома, тогда – катастрофа городского масштаба.

Крики из избы стихли, всё – можно уходить, не стоит светиться.

С чувством выполненного долга вернулся домой, умылся из бочки, что стояла на заднем дворе, прошёл в дом, поднялся в спальню, разделся в потёмках и нырнул в постель, под бочок к спящей Дарье.

Утром меня разбудил Авдей. Даша уже встала и теперь выглядывала из‑за плеча купца.

– У нас деловой разговор, – молвил Авдей, и Дарья ушла.

Купец закрыл дверь, уселся на лавке.

– Новости слышал?

– Когда бы я успел, ты же сам меня разбудил?

Купец подозрительно на меня посмотрел, поднялся, подошёл к моей одежде, поднял, понюхал: – Дымом пахнет!

– И что?

– А то, пожар ночью случился, воинская изба сгорела, дотла, хорошо – на другие дома не перекинулось. И людишки в ней, которые с наместником из Москвы пришли, тоже сгорели, все.

– Ай‑яй‑яй! Беда какая!

– Юра! Ты меня за дурака держишь? Я как узнал утречком о пожаре, туда сходил.

– Я спал, я ни при чём.

– Знаешь, какое интересное дело – не все задохнулись или сгорели.

Меня пробил пот:

– Что, живые есть?

– А что ты так забеспокоился? Нет, живых нет, да только дозорные, что рядом с избой были – не сгорели, все убиты были; выходит, пожар – не случайность.

– Ужас какой! Беда, ох, беда.

– Хватит придуриваться, ежели твоих рук дело – скажи.

– Тебе от моих слов легче будет?

– Не увиливай.

– Да, моих рук это дело, не могу смотреть, как над людьми безвинными всякая погань измывается. Вчера на площади служанку мою вместе с другими жителями под саблей держали. Знаешь, что они удумали? Утопить всех в Волхове!

Купец перекрестился:

– Значит, и на площади ты был?!

– Я.

– Вот я и чувствую – рука знакомая. У меня на площади дочка была, тоже могла в Волхове оказаться. Домой прибежала – от страха трясётся вся, когда отпоили – рассказала, как было. Я на тебя сразу подумал, хотел сегодня придти, предупредить, что узнали тебя многие. У меня в лесу заимка есть, хотел предложить на время туда перебраться, да тут – пожар, не осталось никого из опричников, некому ловить. От всего народа поклон и благодарность тебе, суровый ты мужик и воин справный.

– Авдей, только не рассказывай никому.

– Не расскажу, сам понимаю. А одёжу свою сожги, она не только дымом пахнет – вся в пятнах крови; не приведи, Господь – дознание учинят, тот же наместник.

– Понял, Авдей, спасибо, что предупредил.

Купец поднялся и ушёл. Я оделся в чистое, скомкал верхнее своё одеяние, вышел во двор и в литейке для пуговиц сжёг одежду. Саблю отмыл как следует в бочке с водой. Эх, нож поясной покупать теперь надо, хороший ножик был.

Не успел в дом зайти – в калитку стук. Я распахнул её: у калитки стоял слуга Авдея, запыхавшийся от быстрого бега.

– Авдей просил к дому наместника, быстрее.

– Случилось чего?

– Не знаю, толпа собралась.

Одеваться не пришлось – сабля на поясе; я рванул бежать. Авдей просто так просить не будет, значит – нужда.

Вывернул из‑за угла – ого! Всё пространство перед домом и даже переулок сбоку были заполнены народом. Люди возмущались, кричали женщины. Где же Авдей?

Я влез на забор, с него перепрыгнул на дерево. Ага, вот и он, почти в передних рядах. Да мне же не протолкаться. Там явно эпицентр событий, что‑то происходит, люди размахивают руками.

Я спрыгнул с дерева, попытался растолкать толпу – бесполезно. Ладно, придётся сквозь стены, авось, никто не увидит. Прошёл один дом, второй, через забор перелез, снова сквозь дом. Уже близко. Растолкал собравшихся, подобрался к Авдею.

– Тут я, что случилось?

– Люди собрались, из дома силой наместника вытащили, вон он – на крыльце, никак – убить хотят.

Я на мгновение задумался. Убить – это плохо. Царь Иван разгневается, войско пошлёт, много крови невинной новгородской прольётся, а наместника нового поставят, и наверняка – более жёсткого. Опричники – что? Мусор, мелочь! Сгорела изба – так по неосторожности, напились, небось, быдло, да и сгорели. Мало ли домов по городам и весям российским горят – да в той же Москве, не исключая Кремля? Надо срочно исправлять ситуацию.

Я пробился вперёд. На ступеньках сидел дородный боярин в богатых одеждах. Глаза его опасливо бегали. Понятное дело, умирать бесславно не хотелось никому, а толпа жаждала крови. Боярин уже не ждал хорошего.

Я поднялся на ступени, поднял руку. Постепенно шум стих.

– Чего шумим, вече устроили по какому‑такому поводу?

Со всех сторон раздались негодующие крики: – «Утопить негодяя, как он хотел людей наших жизни лишить!»

Я повернулся к боярину.

– Ты хотел людей топить?

Боярин испуганно перекрестился:

– Нет, не хотел.

– Все слышали? Перекрестился боярин – стало быть, не врёт. Опричники посвоевольничали, так их Господь за это наказал, – я указал в сторону, где было сгоревшая воинская изба и братская могила опричников.

Глаза боярина сверкнули, в них засветилась надежда, он почуял во мне защитника.

Стоящие в толпе, в задних рядах, закричали:

– Не слушай его, народ! Топить, в Волхов его!

– Кто там топить хочет? Выходи! Только сначала меня убить придётся.

В толпе зашумели: «Да это же берсерк!» – Смелых не нашлось, никто не вышел.

– Убьёте боярина – государь наш прогневается, полки воинские пришлёт. Кто там шумит – ты готов положить голову на плаху? А может, хочешь сына в холопы отдать? Наместник – доверенное лицо государя, лицо неприкосновенное. Лишить жизни наместника – всё равно, что посла, только позором себя покроете. – Я решил выжать из ситуации всё, что можно для себя лично.

– Воинская изба случайно сгорела?

Я повернулся к боярину. Тот сначала неуверенно кивнул, потом ещё раз, уже твёрдо.

– Ну вот, видите? А новых слуг государевых боярин уже и здесь набрать может, верно?

Боярин помялся, но снова кивнул.

– Ну вот, всё и разрешилось. Можно расходиться – работа стоит, каша в печи стынет, пиво выдыхается.

Толпа ещё некоторое время недовольно гудела, но боевой настрой уже пропал. Начали расходиться. Я повернулся к боярину.

– Извини новгородцев, сударь, но прими и мой совет – не надо попусту народ злить. Ты сейчас на волосок от смерти был, боярин!

Боярин был бледноват, утёр рукавом пот со лба.

– Как имя твоё?

– Что в имени тебе моём? Просто свободный человек Юрий!

– Должен же я государю отписать, кому жизнью обязан?

– Не стоит об этом государю писать, не царское дело – в мелочи вникать. Коли государь про каждую избу сгоревшую читать будет, ему и важными делами некогда будет заниматься. К тому же государь – человек мудрый, помазанник Божий, сразу поймёт, что ты, наместник, ошибок наделал. Как ты думаешь – ему это понравится?

Боярин покраснел.

– Умные речи ведёшь, да смел – не побоялся супротив толпы выйти. Пойдёшь ко мне в советники?

– Нет, боярин, у меня своё дело, привык я сам, своими руками семью кормить. Не хочу никого над собой, ты уж не серчай. Коли нужда какая будет – могу подсобить, но постоянно – нет, не по мне.