Юрий Корчевский - Канонир

• Название: Канонир
• Автор: Юрий Корчевский
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9942-0401-6

Вернувшись из свадебного путешествия с Натальей, которое едва не закончилось трагически, Юрий Кожин рассматривает привезенные сувениры. Его внимание привлекает полустертая уйгурская надпись на раме старинного зеркала из Неаполя. Стараясь разгадать тайну зеркала, наш герой оказался… в незнакомой безлюдной степи… на краю Руси в Диком поле, в лето 1571–го…

Беспощадные кромешники Ивана Грозного, янычары и турецкий визирь, московский пожар и осада Пскова шведами, плен, исцеление короля Швеции и его последствия, угроза попасть на дыбу…

---

Однако ситуацию обдумать не удалось — волновала близость женского тела. Это сколько же у меня женщины не было? Я начал вспоминать. Ё–моё, да после временного переноса сюда вроде как и не было. Что‑то я совсем плохой стал, то о деньгах, то о деле пекусь.

Соблазнять или уговаривать Машу не пришлось. Я ощутил женские пальчики на своих чреслах. Естество моё восстало, я завалил Машу на спину, задрал платье и набросился на неё, как голодный тигр на мясо. Маша лишь пискнула слегка от такого напора.

Когда я отвалился от женского тела, как клоп, насосавшийся крови, Маша прошептала:

— Мне тепло стало. Ты сильный.

М–да, не учёл я того обстоятельства, что женщины всегда тянутся к сильным, способным постоять за себя мужчинам.

В общем, ночка удалась на славу, Маша оказалась темпераментной особой, и проснулись мы, когда солнце уже встало.

Умывшись, я снова осмотрел телегу, не пропустив ни одной щели, ни одной доски. По–моему, телега была такой чистой только тогда, когда её сделали.

Теперь бы и покушать, да нечего.

Я поймал и запряг мерина, и мы отправились в город.

Чем ближе подъезжали к городу, тем больше мрачных мыслей лезло мне в голову. Не хватились ли опричники пропавших подельников? Знает ли их начальство, куда, в какой дом они пошли, или это было их самодеятельностью? Жив ли ещё Илья?

Городские ворота были давно открыты, и даже обычная в это время очередь из крестьянских возов перед ними уже рассосалась.

Вот и знакомый уже дом.

Я перелез через забор, открыл ворота, завёл коня с телегой во двор. Служанка сразу побежала в дом. Я же распряг коня и завёл его в конюшню. Зашёл в дом, вымыл руки и прошёл к давешнему пациенту.

— Здрав буди, Илья!

— И те… бе… то… го… же, — просипел пересохшими губами хозяин.

Я осмотрел повязку. Терпимо — сукровица есть, но крови нет. Пульс ровный. Надо же, выдюжил мужик. Загадывать рано, как пойдёт дальше, но начало обнадёживающее.

— Дарья, дай водички отцу — два глотка, не более.

Больной с жадностью припал к носику кувшина с водой.

— Ну–ну, будет, нельзя тебе более. Всему своё время.

— Пить охота.

— Конечно, охота, понимаю, но не всё сразу. Дарья, по два глотка через два часа воду давать будешь. Если уж сильно просить будет, намочи тряпицу, дай пососать. А кормить пока нельзя.

Илья махнул рукой, вернее — хотел, получилось слабо, но я понял, наклонился.

— Чего с этими?

— Дарья, выйди.

Дождавшись, когда женщина, капризно передёрнув плечиками, вышла, я сказал:

— Всех троих я во дворе твоём порешил. Трупы со служанкою твоею вывез за город на телеге и утопил в реке. Землю во дворе песком присыпал, следов никаких нет. Ты это хотел услышать?

Илья кивнул, на лице расплылась довольная улыбка.

— Ты кто?

— Лекарь, звать Юра. В Пскове никогда не бывал. Вчера первый день как здесь — и тут на тебе!

— Спасибо! За себя и за дочь спасибо. Видел я, как её сильничали, сделать только ничего не мог.

— Не разговаривай, лежи, набирайся сил. Ежели придёт кто из знакомцев, скажи — живот прихватило. А боле никому ничего не говори.

— Сам об этом просить хотел.

— Всё, потом поговорим — я утром и вечером приходить буду, пока не выздоровеешь.

Я вышел в коридор, ещё раз обговорил с Дарьей и Машей, как ухаживать за раненым и где меня найти, если будет нужно. Дарья помялась:

— А может ну его, постоялый двор? Перебирайся к нам — дом большой, места хватит, да и нам спокойней будет. Отец слаб, а я всю ночь от страха тряслась. Хоть ворота и заперты, а двери на доме нет — вчера выбили.

А, чёрт, и в самом деле. Мельком я отметил, когда заходил, что дверь висит не на петлях, а стоит рядом, прислонённая к стене.

— Ладно, быть посему.

Я вышел из дома, отправился на торг. Нашёл там в работном закутке плотника, привёл к дому:

— Навесь двери, как положено. Вчера перебрал немного, — врал я, — да силы не рассчитал.

Плотник оглядел меня, видимо, решил, что я и в самом деле могу двери по пьяни вынести, кивнул и взялся за работу. Руки у мужика росли из правильного места, и вскоре дверь висела на петлях. Я проверил, легко ли закрывается, хорошо ли ходит по пазам дубовый запор, похвалил работу и рассчитался. Дарья попыталась вмешаться, чтобы расплатиться самой, но за спиной плотника я показал ей кулак, и она отошла.

Когда плотник ушёл, она обиженно сказала:

— Ты чего кулаки показываешь?

— Не мог же я ему сказать, что дверь сломали кромешники, пришлось врать, что был пьяным, сломал. Он меня за хозяина принял, а ты с деньгами лезешь. Впредь никогда такого не делай, что бы ты от меня не услышала, не встревай — можешь подвести.

Я направился на постоялый двор, рассчитался с хозяином, забрал свои скудные пожитки и деньги и вернулся в дом Ильи.

Завидев меня, обе женщины обрадовались. Видимо, со мной они и в самом деле чувствовали себя в безопасности.

Мне показали отведённую комнату. Небольшая, но уютная, окно её очень кстати выходило на передний двор, так что я мог видеть часть улицы и ворота.

Я снял сапоги и решил прилечь отдохнуть — предыдущая ночь выдалась почти бессонной. Сон сморил почти сразу, едва голова моя коснулась подушки.

Проснулся от стука в дверь. Пришла Маша звать к обеду. Очень кстати — с утра‑то я ничего не ел, всё в каких‑то заботах.

Стол был неплох, точно — Маша расстаралась. Душистый супчик на куриных потрошках, запечённая в духовке курица с гречневой кашей, гора пирожков с разнообразной начинкой, вина двух сортов… Для рядового обеда неплохо. Я ел не стесняясь — в конце концов ради этого дома я рисковал жизнью.

Дарья ела мало и больше глядела удивлённо на меня, поражаясь, как я уничтожаю съестное. Когда я допил вино и откинулся на спинку стула, Дарья попросила рассказать о себе. В принципе ничего криминального в просьбе не было, но, желая обезопасить себя, я решил конкретного ничего не говорить. Пытки и не всякий крепкий мужик выдержит, а уж женщина и подавно.

А наслышан я о жутких «прелестях» сиих немало. Стоит палачу зажать кости пальцев между деревянными палочками и сжать — расскажешь всё, хотя это ещё и не пытка, так — развлечение для мучителей. А могут и молотком дробить косточки по одной, неплохо развязывает язык стул с дыркой на сиденье, к которому привязывали пытуемого, а снизу подставляли жаровню с горячими углями.

Словом — арсенал был чрезвычайно широк, но китайцев с их изощрёнными пытками мы ещё не догнали. Посадить на кол, как издревле применялось на Руси — это как бы и примитив, вот посадить на молодой побег бамбука, который растёт быстро и прорастает в человека насквозь, от ануса до рта за трое суток — вот это уже утончённое «искусство».

Я вкратце рассказал Дарье, что на жизнь зарабатываю лечением людей, не женат, родственников не имею, жил в Москве, но после ужасного пожара был вынужден искать себе новое прибежище.

Дарья была шокирована московской трагедией, о которой слышала от соседей и знакомых, и попросила рассказать подробней. Как мог, смягчая краски, я пересказал ей о нападении татар, позорном бегстве Ивана Грозного в Ярославль, о ратном подвиге наших воинов, проделавших немалый путь до Коломны и затем, без отдыха, — до Москвы, и принявших неравный бой с ворогом. Постепенно я и сам увлёкся, стал рассказывать подробнее, в деталях, описывая свои чувства.

Мой рассказ был прерван самым неожиданным образом — грохотом разбитой глиняной миски. Это Маша, подойдя сменить блюда, заслушалась, и в ужасе от услышанных кошмаров взмахнула руками, упустив посуду. Вслед за грохотом миски раздался слабый голос из соседней комнаты, где лежал Илья:

— Можно погромче, плохо слышно.

Мама моя, я рассказывал для Дарьи, а слушали все. Вот и попробуй после этого поделиться подробностями своей жизни.

Я не стал повышать голос, просто пришёл в комнату Ильи, сел на стул и продолжил рассказ. Женщины слушали, сидя на скамье. Илья прикрыл глаза, и когда я, подумав, что он уснул, тихо поднялся, чтобы уйти, открыл их.

— А до Москвы где бывал?

То ли я рассказывал интересно и захватывающе, то ли им хотелось узнать побольше о человеке, которого они пустили в дом — не знаю. У каждого человека есть история своей жизни, не бывает людей без прошлого. И я решил рассказать им о своих приключениях в Османской империи.

Торопиться сегодня было уже некуда, и я в деталях и лицах битый час рассказывал им об османах, великом визире, его подарках. Глаза Ильи загорелись:

— Покажи саблю!

Я не поленился, сходил в свою комнату, принёс саблю — подарок визиря, вытащил из ножен и показал восхищённому хозяину. Женщины же просто ахали, разглядывая богато украшенное оружие.

— Да, повезло тебе — живой остался и с подарками вернулся, — проговорил Илья.

— Повезло, наверное — ангел–хранитель заботливый.