Майкл Иннес - Гамлет, отомсти!

• Название: Гамлет, отомсти!
• Автор: Майкл Иннес
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-085966-5

Любительская постановка «Гамлета» с участием представителей аристократических семей Англии завершилась ужасным преступлением – убит лорд-канцлер, игравший роль Полония.

Инспектор Джон Эплби обращает внимание на тот факт, что незадолго до убийства таинственный неизвестный начал буквально преследовать жертву анонимными посланиями, содержащими в себе цитаты из произведений Шекспира. Но что это было – угрозы, предупреждения или что-то еще?..

Джон Эплби и его друг, профессор Джайлз Готт, готовы взяться за это дело и найти виновного…

---

Майкл Иннес Гамлет, отомсти!

Michael Innes

HAMLET, REVENGE!

© Michael Innes Literary Management Ltd, 1937

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Часть первая

Пролог

Актеры прибыли, милорд…
И пьесу мы увидим завтра.

1

Если вам случится провести летний отпуск в окрестностях местечка Хортон, обязательно «совершите восхождение» на небольшую гору Хортон-Хилл. Это не составит особого труда, а оттуда вам откроется прекрасный вид. Гора является одновременно цитаделью и форпостом. К северу от ее вершины простираются невысокие холмы, куда переходит ее подножие, характерные для английского пейзажа. К югу тянется низменность, где на небольшом отдалении видна серебристая лента моря. В семи с небольшим километрах за пологими холмами скрывается торговый городок Кингс-Хортон. За возвышенностью спряталась близлежащая деревенька Скамнум-Дуцис, о существовании которой свидетельствуют голубовато-серые дымки. Прямо под горой, за торжественным великолепием лужаек, сада и оленьего парка располагаются вычурные и в то же время неброские постройки имения Скамнум-Корт. Возможно, это не самая роскошная из английских родовых вотчин. Однако весьма большое поместье: в одном из соседних графств располагается нечто вроде его младшего брата – Бленхеймский дворец.

И все же с вершины Хортон-Хилл Скамнум выглядит почти игрушечным. Аскетичные линии фасадов, яркая зелень газонов, тщательно ухоженные сады, окруженные знаменитыми висячими живыми изгородями, словно перенесенными из Шёнбрунна, – все это одновременно создает впечатление полета фантазии и некой строгости, ограничивающей экстравагантность обитателей. Кажется, что Скамнум говорит: здесь находится средоточие гордости имущих мира сего, но тут и смиренная сдержанность, свойственная умудренным опытом. Мистер Эддисон, проживи он на несколько лет дольше, с одобрением бы отнесся к этой величественной громадине. Мистер Поуп, хоть и отправился сочинять язвительные эпиграммы, тайно приезжал сюда, чтобы насладиться видом. А доктор Джонсон, когда ездил на чай к третьему герцогу, надевал свой лучший сюртук. Ибо что означают эта упорядоченная величественность, строгие пилястры и ухоженные цветники, как не воплощение главного морального постулата восемнадцатого века: величие жизни есть богатство в сочетании с благовоспитанностью.

Вот вкратце история Скамнума и его владельцев.

За тридцать лет до рождения Шекспира Роджер Криппен, едва сводивший концы с концами под соколиным гербом в Чипсайде, сделался сподвижником Томаса Кромвеля. Обладавший острым умом и недюжинным талантом замечать ошибки в гроссбухах – или фабриковать их в случае нужды, – этот человек поднялся одновременно с падением изживших себя религиозных устоев. Его сыновья унаследовали его способности. Его внуки выросли в атмосфере строгости и скрупулезности финансовых операций. Когда Елизавета взошла на трон, Криппены уже владели торговыми домами в Париже и Амстердаме. Когда король Яков отправился на юг, Криппены обладали большим влиянием в унаследованном им королевстве.

Началась Гражданская война, и семейство приняло сторону короля. В поместье Хортон расплавили столового серебра на тысячи фунтов стерлингов, а Хамфри Криппен, третий барон Хортон, сражался бок о бок с принцем Рупертом Пфальцским, когда тот опрокинул кавалерию «круглоголовых» в битве при Нейзби. Однако банкирам нельзя поддаваться восторгам: Криппены также управляли десятками тысяч фунтов, лившимися из Голландии через Ла-Манш в Лондон и в частности в Парламент. И во время конфискаций в период диктатуры Кромвеля они не потеряли ни пенса. Тогда же – нарочито отойдя от дел – они тайно финансировали королевский двор в изгнании, и в период Реставрации глава семейства Криспин получил титул герцога. Со времени посвящения Роджера Криппена в рыцари прошло около ста тридцати лет.

«Криспин» осталось названием банковского дома. И именно на банковские дивиденды в течение всего времени строился и расширялся Скамнум-Корт. Хортон воссиял с присоединением обширных пастбищ на севере и с прибавлением богатых пахотных угодий на юге. «Нельзя, – туманно намекал нынешний герцог, – держать яхту на суше». И яхта, и огромный дом на Пиккадилли, и имение Кинкрей в Морейшире, и вилла в Рапалло стали дополнением к величественной громадине Скамнума. («Управлять Скамнумом с помощью толпы горничных? Ну же, ну же!» – воскликнул герцог, когда закрыл его во время войны.) Однако все это являло собой лишь часть богатств, которыми управляли потомки Роджера. Ибо Криспин стоит за промышленными гигантами Рура. Криспин прокладывает железные дороги в Южной Америке. В Австралии можно целыми днями ехать по овцеводческим фермам Криспина. Продается ли живописное полотно в Париже или соболья шкурка в Сибири – Криспин извлекает свою выгоду. Если в Лондоне вы покупаете автобусный или театральный билет, Криспин прямо или косвенно получает свою долю.

И отсюда, с овеваемой ветрами вершины Хортон-Хилл, путник может наблюдать венец этого могущества и составить мнение о нем соответственно своим философским или политическим взглядам, а также руководствуясь своим воображением. Внизу лежит Скамнум, некая сокровищница, охраняемая лишь мраморными богами и богинями, молчаливо стоящими на широких террасах или, подобно Нарциссу, склонившимися над изящными рукотворными водоемами. Скамнум беспечный и неиспорченный символ порядка, благополучия и главенства закона, возвышающийся над сонным сельским пейзажем. В огромном восточном крыле помещается картинная галерея: там висит знаменитый хортонский Тициан и «Аквариум» Вермеера, за которого отец нынешнего герцога заплатил в Нью-Йорке целое состояние. Там находится скандально известный небольшой пейзаж Рембрандта, который отец нынешней герцогини, еще живя в Дублине, купил за десять шиллингов в захудалой книжной лавке рядом с улицей Лиффи. За него десять лет спустя он послал изумленному книготорговцу тысячу фунтов. В противоположном, западном крыле располагается оранжерея. Иногда летними вечерами там устраиваются балы, и свет льется на темные лужайки из длинной череды распахнутых створчатых окон. И любопытный труженик со своей подругой, увидев длинную вереницу въезжающих в парк автомашин, взберутся на вершину холма, вытянутся на ковре из клевера и станут смотреть на мир, столь же далекий, как на картинах Вермеера: на крохотные фигурки, украшенные драгоценностями, словно по волшебству парящие над террасами. Время от времени ветер доносит до холма отголоски музыки. Иногда это странная музыка, чарующая и волшебная. Но иногда она кажется знакомой, когда-либо услышанной по радио или на пластинке, – и тогда парень с подругой вдруг чувствуют неловкость и смущение. Скамнум уже давно сохранял собственный мир в неприкосновенности и под покровом загадочности. Многие герцоги Хортонские ужинали за столами землепашцев, многие герцогини смеялись и болтали на улицах Скамнум-Дуцис. Однако все они знали, что прежде всего нужно стремиться к тому, чтобы на них взирали издалека, что их сила в том, чтобы оставаться предметом мечтаний и фантазий тысяч людей: далекими, украшенными драгоценностями и окруженными волшебным ореолом. Мы все герцоги или герцогини Хортонские – и в этом парадокс, – пока вокруг нас играет достаточно необычная музыка.

С вершины Хортон-Хилл можно увидеть часть огромного внутреннего двора Скамнума и одно из его архитектурных излишеств. Здесь в девятнадцатом веке один из герцогов, запоздалый ревнитель рыцарских идеалов, возвел причудливый готический памятник в виде зала с накатным потолком. Его постройка окутана какой-то страшной тайной: кроме вершины холма, зал можно видеть только из некоторых внутренних окон дома, и, взирая на него, остается лишь сожалеть об уничтоженном фонтане, некогда стоявшем на его месте. В семействе его иногда называют Причудой Питера, а гораздо чаще – со скрытой иронией, которую Криспины усвоили вместе с аристократизмом, – банкетным залом. Там довольно сыро, пахнет плесенью, и все буквально усеяно витражами. Его никогда ни для чего не использовали. Точнее, не использовали до тех пор, пока герцогине не пришла в голову одна мысль. Мысль, неожиданно привлекшая к Скамнуму внимание всей Англии, после чего к подножию Хортон-Хилл устремились потоки автобусов с любопытными экскурсантами.

Вот и теперь по всему видно, что готовится нечто необычное. Однако безоблачный июньский день пока ничего об этом не знает. Из голубятни над садом доносится самый безмятежный из всех звуков доброй старой Англии. Ему лениво вторят галки, скрывающиеся под сенью вязов на старинной аллее. Где-то вдалеке, там, где расположены конюшни, колокол бьет четыре. Скамнум дремлет. На холме нет туристов с биноклями в руках, гоняющих щиплющих травку овец или размышляющих о том, что происходит в Скамнуме. Никому и в голову не придет узнать герцога в небольшого роста человеке в коротких бриджах, остановившемся поговорить с садовником у пруда с лилиями. Никто бы не узнал в молодом человеке в изящных рейтузах и жокейских сапогах, прогуливающемся у конюшни, Ноэля Айвона Мериона Гилби, наследника титула. Никто бы не догадался, что высокий мужчина, идущий по дорожке, – его давний наставник Джайлз Готт, признанный специалист по елизаветинской драме. Что красивая девушка, задумчиво глядящая на него с террасы, – леди Элизабет Криспин. Никто не знает, что беспокойный человек с черным ящиком не королевский фотограф, а американский филолог. Никому не известно, что в «Роллс-Ройсе», приближающемся к южной сторожке, едет лорд-канцлер Англии, прибывший сюда, чтобы пошутить и развеяться в обществе своей давней подруги Анны Диллон, нынешней герцогини Хортонской.