И. Дмитриев - Эффект Белова

• Название: Эффект Белова
• Автор: И. Дмитриев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1964

---

И. Дмитриев Эффект Белова

— Нет, нет! Я с вами совершенно не согласен! Со-вер-шен-но!

Сергей Сомов, физик с мировым именем, круто остановился против кресла, в котором сидел высокий худощавый мужчина лет сорока шести в белом костюме. Большой орлиный нос на узком лице аскета, густые седые брови, хитрый прищур умных серых глаз, неимоверно длинные худые ноги и руки, которые ему постоянно мешали, — все в нем напоминало знаменитого Дон-Кихота. Это Петти Крикк. Он прославился изучением деятельности нервных клеток человеческого мозга — нейропсихологии. Именно его пытливой мысли принадлежит приоритет открытия так называемого эмоционального, или, если выразиться более научно, психодинамического поля мозга, физическая сущность которого пока ускользает от понимания ученых.

Нейропсихолог уютно устроился в своем кресле и с хитроватой усмешкой смотрел на физика, который теперь уже просто кричал:

— Да вы понимаете, что вы говорите?! — Сергей стремительно повернулся на каблуках, заложил руки за спину и, задрав вверх гладко выбритый массивный подбородок, нервно заходил по комнате. — Диалектический материализм учит нас, что одной из главнейших особенностей бесконечности является воспроизведение принципиально близких, но всегда отличающихся процессов, кото…

— Но позвольте! — воскликнул нейропсихолог. — Я же с этим вполне согласен! Я не понимаю, в чем меня обвиняют!

— Per diem![1] Не перебивайте меня! Вам дадут слово, — раздраженно сказал физик, останавливаясь посредине комнаты. — На чем я, бишь, остановился?.. Да! Вспомнил! Но есть и другая, не менее важная особенность. Это наличие во Вселенной Узловых Переходов, ведущих к появлению уже принципиально новых свойств материи, пространства и времени.

— То есть вы хотите сказать, что пространство неоднородно и что каждая область пространства, отличная по своим свойствам от соседней, должна как-то соприкасаться, граничить с ней? Я это знаю.

— Но вы, нейропсихологи, вероятно, не знаете, что там могут существовать явления, к которым вообще неприменимы наши физико-химические законы. Что это Terra incognita[2].

— Я, конечно, не физик. Я всего лишь нейропсихолог. — В голосе Петти звучат нотки скромного удовлетворения. — Но я все же ясно представляю себе эти Узлы пространства. Я вижу их в виде границы соприкосновения двух сопространств. — Он оглянулся вокруг, увидал графин с водой. — Ну, вот хотя бы вода. Она отделяется от воздуха поверхностным слоем, и даже в этом элементарном примере граница раздела имеет свойства, до сих пор не разгаданные полностью. Можно только предполагать, как сложны явления, имеющие место в граничных переходах Вселенной.

— Возможно! Но ты должен представить себе Узловой Переход не только как поверхность, плоскую или кривую, но и как некую пространственную субстанцию, поскольку два или несколько разнородных пространств могут не только соприкасаться друг с другом территориально, своими периферийными областями, но и взаимно пронизывать друг друга.

— Знаю, — важно заметил Петти. — Я привел для наглядности простейший пример, но мне кажется, что и в этом случае возможны явления, необъяснимые для земного наблюдателя.

— Например?

— Ну, я не физик, я всего лишь…

— Нейропсихолог? Знаю. Ты давай пример.

— Ну, например, черные звезды, а может быть, там поле тяготения вывернуто наизнанку.

— То есть как это наизнанку? — изумился Сергей.

— Ну… Я не знаю… — замялся Петти. — Возможно, там тела не притягиваются, а отталкиваются.

— Глупости! Ты дошел до абсурда, Петти! Вот к чему приводит отсутствие дисциплины в рассуждениях. Мне кажется, великий Ньютон именно тебя имел в виду, когда предостерегал: «Hipoteses non fingere»[3]. Эта твоя Вселенная тут же разлетится во все стороны.

— Не разлетится! Там и материя имеет свойства, чуждые нашим земным представлениям.

В большой комнате было светло и прохладно. В окна лились потоки яркого золотистого света. За стеклом, в беспощадном зное полудня, застыли перистые, кажущиеся черными на фоне ослепительной лазури неба, листья пальм. На корявых ветках аканфа, подступавших к самому окну, прыгали, кривляясь, макаки. Вдали, колеблемое горячими струями воздуха, синело Черное море.

В углу у окна сидел еще один человек. Они называли его Космонавтом. Он не принимал участия в споре. Недавно он вернулся из трудного рейса к звезде Ван-Маанена. За годы полета он отстал от стремительного ритма земной жизни и с интересом прислушивался к разговору. Космонавт сидел спиной к беседующим. Он не мог их видеть, но стоило ему закрыть глаза, как он представил себе нескладную фигуру нейропсихолога, его длинные ноги с худыми коленками, торчащими из низкого кресла. Конечно, он сейчас щурит свои бледно-серые глаза и яростно жестикулирует. А Сергей, великолепный Сергей Сомов, стоит перед ним с холодно-иронической улыбкой на красивом лице и нетерпеливо покачивает головой, и большие пальцы его соединенных сзади рук нервно вращаются, обгоняя друг друга.

— Чего ты от меня хочешь? — кипятится Петти. — Я ведь не отрицаю наличия Узловых Переходов, я не отрицаю возможности каких-то невероятных, необъяснимых свойств пространства в этих загадочных областях, я даже не отрицаю возможности существования взаимопроникающих пространств, о которых вы, физики, так много болтаете в последнее время, но ничего толком не объясняете. Я хочу только втолковать в твою дубовую голову одно…

— Я прошу вас быть корректнее, — заметил обиженно Сомов.

— …только одно! — выкрикивает в ответ Петти. — И пойми, это не утверждение, а только свободное предположение, гипотеза, так сказать.

— Ладно! Давайте ваше свободное предположение, — сказал Сомов.

— Я предполагаю…

— Свободно предполагаете, — иронизирует Сергей.

— Я предполагаю, — игнорирует Петти замечание Сомова, — что сущность психодинамического поля мозга имеет нечто общее с силовыми полями пространства в областях Узловых Переходов.

— Это действительно весьма свободное и весьма смелое предположение, — ядовито замечает Сомов.

— Я утверждаю, что…

— O sancta simplicitas![4] Я тебя понял! — воскликнул физик. — Ну да, вы, по-видимому, считаете, что поскольку ни то, ни другое поле не поддается обнаружению нашими человеческими средствами, значит, они идентичны!

— Я не говорил, что они идентичны!

— Мне все ясно. — Друзья уже давно на «ты», но в пылу спора, там, где нужно было подчеркнуть невежество противника, они обращались к вежливой форме. — Это абсурд! Хотя, если рассматривать ваше предположение как парадокс, оно будет даже иметь некоторую ценность для издателя юношеского научно-популярного журнала. — Сергей явно издевался над собеседником. — Это вроде доказательства от противного: если два явления необъяснимы, значит, они идентичны.

— Я не говорил, что они идентичны, черт тебя побери! — взрывается наконец невозмутимый Петти. — Я не физик и не хочу углубляться в тонкости теории Узловых Переходов. Я говорю только о принципиальной возможности такого сходства. Это почти доказал Белов, и, если бы не его гибель, я бы сейчас не спорил с тобой.

— Гибель Белова еще ничего не доказывает, — упрямится Сомов.

— Я читал его отчет, — Петти кивнул в сторону космонавта, по-прежнему молча сидящего у окна, — о чрезвычайном происшествии на «Кристалле». Эксперимент, который произвел Белов на глазах экипажа, говорит сам за себя. Белов почти всю жизнь провел на звездолетах, классифицируя поля в пространстве. И он нашел поле, резонирующее с психодинамическим полем мозга. Я уверен в этом.

— Я тоже читал этот отчет. Помню, с каким нетерпением я ждал его после сообщения с Лоры об исчезновении Белова. Однако я не уверен, что оно связано с резонансом полей. Тут что-то другое. Может быть…

— Ничего другого! — воскликнул Петти. — Ничего другого! Жаль, что у меня нет под рукой отчета. Постой… Попросим его рассказать. Поподробней. А?! Это будет получше отчета.

— Я слышал ваш разговор, — неожиданно прозвучал голос космонавта, непривычно глухой и напряженный. — Мне кажется, Петти прав.

— Это очень интересно, — бросил Сергей, пододвигая свое кресло к креслу космонавта.

— Это было… — начал космонавт.

— Нужно было поговорить об этом раньше, — озабоченно заметил Петти.

— Не мешай ему!—воскликнул Сомов. — Что за несносная манера перебивать!

— Это было девять лет назад. С экипажем в пять человек я шел на «Кристалле» к Эпсилон Эридану.

— Это тот самый Эпсилон, откуда пришел тунгусский метеорит?

— Этот человек сведет нас с ума! — вскричал Сергей, всплеснув в отчаянии руками.

— Да, к Эпсилон Эридану, — повторил космонавт, глядя на Петти все тем же странным взглядом. — Это было девять лет назад! С грузом продовольствия и оборудования для колонистов я шел по хорошо изученной — заметьте! хорошо изученной! — трассе к четвертой планете Эпсилон Эридана, которую в честь своей жены капитан «Каравеллы-II» Ивона Машутич, назвал Лорой.