Генри Хаггард - Братья

• Название: Братья
• Автор: Генри Хаггард
• Жанр: Исторические приключения

«Салах ад-Дин, повелитель верных, султан, сильный в помощи, властитель Востока, сидел ночью в своем дамасском дворце и размышлял о чудесных путях Господа, Который вознес его на высоту. Султан вспомнил, как в те дни, когда он был еще малым в глазах людей, Hyp ад-Дин, властитель Сирии, приказал ему сопровождать своего дядю, Ширкуха, в Египет, куда он и двинулся, как бы ведомый на смерть, и как, против собственной воли, он достиг там величия. Он подумал о своем отце, мудром Айюбе, о сверстниках-братьях, из которых умерли все, за исключением одного, и о любимой сестре. Больше всего он думал о ней, Зобейде, сестре, увезенной рыцарем, которого она полюбила, полюбила до готовности погубить свою душу; да, о сестре, украденной англичанином, другом его юности, пленником его отца, сэром Эндрью д'Арси. Увлеченный любовью, этот франк нанес тяжкое оскорбление ему и его дому. Салах ад-Дин тогда поклялся вернуть Зобейду из Англии, он составил план убить ее мужа и захватить ее, но, подготовив все, узнал, что она умерла. После нее осталась малютка – по крайней мере, так ему донесли его шпионы, и он счел, что если дочь Зобейды был жива, она теперь стала взрослой девушкой. Со странной настойчивостью его мысль все время возвращалась к незнакомой племяннице, своей ближайшей родственнице, хотя в жилах ее и текла наполовину английская кровь…»

Книга также выходила под названием «Принцесса Баальбека».

---

Розамунда взглянула на Годвина, а Годвин на Розамунду, и они поняли истину во всей ее полноте, во всей святости и ужасе: Масуда решила скрыться в тени смерти, предоставив тому, кого она любила, после устранения его соперника жениться на любимой им девушке.

– Думаю, я тоже вернусь, – сказала Розамунда.

– Этого не будет, – изрек Вульф. – Салах ад-Дин убил бы вас.

– Этого не должно быть, – прибавил Годвин. – Неужели кровь, принесенная в жертву, прольется напрасно? Нет, мы обязаны удержать вас.

Розамунда посмотрела на него и нетвердо произнесла:

– Если… если… ужасное свершилось, Годвин… Если жертва… О, к чему она поведет?

– Розамунда, я не знаю, что случилось, я еду удостовериться. Мне все равно, что ждет меня… Я ко всему готов. В жизни, в смерти, в случае нужды, во всех огнях ада я буду искать Масуду и преклоню перед ней колени с полным почтением…

– И с любовью, – как бы невольно докончила Розамунда.

– Может быть, – ответил Годвин, говоря скорее с собой, чем с ней.

И увидев выражение его лица, сжатые губы и пылающие глаза, ни Розамунда, ни Вульф не стали больше удерживать его.

– Прощайте, Розамунда, – обратился к ней Годвин. – Мое дело окончено, я оставляю вас на попечении Бога в небесах и Вульфа на земле. Если мы больше не встретимся, я советую вам обвенчаться с ним в Иерусалиме, вернуться в Стипль и жить там в мире. Прощай, брат Вульф! Мы в первый раз расстаемся с тобой, мы жили вместе с самого рождения, вместе любили, вместе совершили много деяний, на которые можем посмотреть, не стыдясь. Живи счастливо, принимая любовь и радость, которые Небо дало тебе, живи, как настоящий христианский рыцарь, думая о неизбежном конце и о вечности по ту сторону гроба.

– О, Годвин, не говори так, – произнес Вульф. – Наша кузина будет в безопасности среди монахинь. Дай мне час времени – я устрою ее в монастырь и вернусь к тебе. Мы оба в долгу перед Масудой, и несправедливо, чтобы ты один заплатил ей.

– Нет, – возразил Годвин, – оберегай Розамунду, подумай о дом, что произойдет с городом. Неужели ты решишься оставить ее в такое время?

Тогда Вульф опустил голову. Годвин сел на коня и, даже не обернувшись назад, двинулся по узкой улице через ворота и исчез в отдалении среди пустыни.

Вульф и Розамунда смотрели ему вслед, их душили слезы.

– Не думал я так расстаться с братом, – наконец проговорил Вульф низким и рассерженным голосом. – Клянусь язвами Христа! Я охотнее предпочел бы умереть рядом с ним в битве, чем бросить его одного на погибель!

– Предоставив мне погибнуть? – прошептала Розамунда и прибавила: – Ах, зачем я не умерла, ведь я принесла все эти несчастья вам обоим и этому великому сердцу – Масуде. Да, Вульф, повторяю, что мне хотелось бы теперь лежать мертвой.

– Очень вероятно, это желание вскоре исполнится, – печально ответил Вульф, – только тогда и я хотел бы умереть с вами, Розамунда. Я боюсь, что Годвин расстался со мной навсегда, и кроме вас у меня в мире нет никого. Ну, перестанем жаловаться, ведь мысли об этих печалях не помогут нам, лучше поблагодарим Бога, что, по крайней мере временно, мы свободны. Поедемте, Розамунда, к монастырю, чтобы постараться найти вам приют.

И они поехали по узким улицам, переполненным испуганной толпой. Теперь разошлись вести о том, что посольство отказалось от условий Салах ад-Дина: он предложил доставить в город съестные припасы, позволить жителям укрепить стены и держаться до следующего Троицына дня, если они поклянутся сдаться ему, не получив помощи. Но они ответили, что, пока живы, не покинут места, где умер Спаситель.

Поэтому им теперь грозила война, и недоброе предвещала она. Немудрено, что они стонали на улицах и их крики отчаяния неслись к небесам. В глубине сердца каждый из жителей Иерусалима знал, что святое место обречено, а их жизнь погибла.

Пробираясь через эту печальную толпу, почти не обращавшую на них внимания, Вульф и Розамунда наконец подъехали к монастырю, священной обители, уже знакомой д'Арси. Дверь священного приюта осеняла тень той арки, под которой Пилат произнес слова, памятные всем поколениям: «Се человек».

Привратник сказал, что монахини в часовне, но Вульф ответил, что ему нужно видеть настоятельницу по неотложному делу, тогда их провели в прохладную комнату с высоким потолком; дверь отворилась, и в нее вошла аббатиса в белом одеянии, высокая, статная, средних лет.

– Леди аббатиса, – низко поклонился ей Вульф. – Меня зовут Вульф д'Арси, вы меня помните?

– Да, мы встречались в Иерусалиме до Хаттинской битвы, – подтвердила она. – И до меня дошли слухи о вас… странные слухи.

– Эта дама, – продолжал Вульф, – дочь и наследница сэра Эндрью д'Арси, моего покойного дяди, а в Сирии принцесса Баальбека и племянница Салах ад-Дина.

Монахиня вздрогнула и спросила:

– Что же – она тоже держится их проклятой веры? Она в их платье…

– Нет, мать моя, – сказала Розамунда, – я христианка, хотя, может быть, грешная, и прошу здесь приюта, иначе, узнав, кто я, христиане, пожалуй, выдадут меня моему дяде-султану.

– Расскажите мне все, – предложила аббатиса.

И они в коротких словах передали ей странную историю Розамунды.

– Ах, дочь моя, – воскликнула аббатиса, – как удастся нам спасти вас, когда мы сами в опасности? Один Господь может защитить вас. Но мы с готовностью сделаем все, что возможно, и здесь вы отдохнете. Подле самого святого нашего алтаря вас освятят, потом никто уже не посмеет наложить на вас руку, так как это было бы святотатством. Кроме того, я советую вам записаться в наши книги послушницей и надеть нашу одежду… Нет, – улыбнулась она, заметив испуганный взгляд Вульфа, – леди Розамунда может не остаться в монастыре. Не все послушницы произносят окончательный обет.

– Я слишком долго была покрыта золотыми вышивками, шелками и бесценными украшениями, – ответила Розамунда, – и теперь больше всего на земле жажду надеть эти белые одежды.

Розамунду провели в часовню и в присутствии всего ордена и священников, которые собрались подле алтаря, воздвигнутого на том месте, где, как говорили, Христос отвечал на допросе Пилата, освятили ее и накинули на ее усталую голову белое покрывало послушницы. Вульф расстался с ней и отправился к избранному правителю города, и тот с радостью принял в число своих воинов такого храброго и сильного рыцаря.

Медленно и печально ехал Годвин то под лучами солнца, то при свете звезд. Позади него остались брат, бывший его товарищем и самым близким другом, и девушка, которую он любил без ответа, а впереди его ждала неизвестность…

Был вечер, усталая лошадь Годвина, слегка спотыкаясь, шла по большому лагерю сарацин под стенами павшего Аскалона. Никто не остановил его – д'Арси долго был пленником, и поэтому многие знали его в лицо, другие принимали Годвина за одного из новых сдавшихся рыцарей. Он подъехал к большому дому, в котором жил Салах ад-Дин, и попросил часового передать султану, что он просит у него аудиенции. Его скоро впустили, и он увидел Салах ад-Дина, сидевшего посреди своих министров.

– Сэр Годвин, – сурово сказал султан, – вспоминая о вашем поступке со мной, спрашиваю, что вас привело в мой лагерь? Я даровал вам жизнь, а вы украли у меня то, чего я не хотел терять…

– Мы не сделали этого, султан, – ответил Годвин, – мы не знали о заговоре. Тем не менее уверенный, что вы в душе обвините нас, я приехал из Иерусалима, оставив там принцессу и своего брата, приехал, чтобы отдать себя в ваши руки и понести наказание, которое, как вы думаете, должно поразить Масуду.

– Почему вы хотите заменить ее? – спросил Салах ад-Дин.

– Султан, – печально произнес Годвин, наклонив голову, – что ни сделала Масуда, она сделала это из любви ко мне, хотя и без моего ведома. Скажите, здесь ли она еще или бежала?

– Здесь, – отрывисто изрек Салах ад-Дин. – Вы хотите видеть ее?

Годвин вздохнул с облегчением. Значит, Масуда еще жива, значит, ужас, который сокрушал его в ту ночь, был только дурным сном, порождением усталости и страдания.

– Да, хочу, хотя бы только раз, – подтвердил он, – мне нужно сказать ей несколько слов.

– Без сомнения, ей будет приятно узнать, что ее замысел удался, – сказал Салах ад-Дин с мрачной улыбкой. – Поистине все было хорошо задумано и смело исполнено.

И, подозвав к себе старого муллу, который придумал бросить жребий, султан шепнул ему несколько слов и громко прибавил:

– Пусть этого рыцаря проведут к Масуде. Завтра мы будем его судить.

Мулла снял со стены серебряную лампу и движением руки позвал за собой Годвина, который поклонился султану и пошел за стариком. Когда они проходили через толпу эмиров и предводителей, д'Арси показалось, будто они смотрят на него с состраданием. Это ощущение было до того сильно, что он остановился и задал Салах ад-Дину вопрос:

– Скажите, повелитель, меня ведут на смерть?