Валерий Брюсов - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Валерий Брюсов
• Жанр: Поэзия

Валерий Яковлевич Брюсов – знаменитый русский писатель, новатор, теоретик стихосложения и создатель литературной школы символистов. В данный сборник вошли автобиографический роман «Огненный ангел» (упрочивший репутацию Брюсова как исключительного знатока чернокнижия и магии), повесть «Алтарь победы» (в которой красочно переданы реалии увядающей римской империи), а также цвет его поэтического наследия – цикл избранных стихотворений. Творчество выдающегося писателя отличают точные и острые эпитеты, яркие символы и богатые речевые обороты.

---

15 марта 1922

Nihil[328]

Как мечты о мечтах отошедшего детства, —
Над папирусом никнуть в святилище Ра,
В тогу на форум небрежно одеться,
Влюбленным трувером у окна замирать…

Наука над ухом: «Голос атавизма!..
Сложность клетки!» – и много прочих слов.
Акула, наш дух! ты ль – веками давиться,
Где песчинки в самуме – тысячелетий число!

Я был? я ли не был?.. И были и небыль —
Цветное круженье молекул в мозгу:
Зачерпнуть ли под череп с созвездьями небо?
На ладонь уложить ли золотую Москву?

И, поклонникам кинув легенды да книги,
Оживленный, быть может, как дракон на звезде,
Что буду я, этот? – не бездонное ль nihil,
Если память померкла на земной борозде,

Если я не узнаю мило-мнимых мгновений,
Где вот эти губы припали к лицу,
Если – раб роковых межей, мановений
Вечности, веющей вслед беглецу!

1 февраля 1922

Pou sto[329]

Ты ль пригоршнями строфы по радио,
Новый орфик, на Марс готовишь?
Но короче аркан, – земной радиус:
Вязнешь по пояс в прошлом, то бишь!

Этот стих, этот вскрик – отзвук: выплакать
Страх, что враг камень в лоб загонит,
Черепка скрип на сланце, а вы: плакат
Там, в межзвездном, – Lux-Zug[330]– вагоне!

Бедный бред, что везде – скреп Эвклидовых
Тверд устой: столп, шатнуть нельзя!
Все ж в веках пробил час, где б выкидывать
Истин груз, все их в муть неся!

Прометей ли пришел? укажи: pou sto?
Иль Фиджийский вождь встал с рогожи?
Смысл веков не броженье ль во лжи пустой!
Время, место – мираж прохожий!

Только снег, зелень трав, моря мантия,
Сговор губ к алтарю Селены —
Свет насквозь смертных слов, пусть обман тая,
Нам наш путь в глубину вселенной.

11 января – 17 февраля 1922

Мы и те

Миллионы, миллиарды, числа невыговариваемые,
Не версты, не мили, солнце-радиусы, светогода!
Наши мечты и мысли, жалкий товар, и вы, и мы, и я —
Не докинул никто их до звезд никогда!

Велика ли корысть, что из двух соперников древности
Пифагором в веках побежден Птоломей,
Что до нас «е pur se…» Галилей умел донести,
И книга его, прозвенев, стала медь?

Велика ли корысть, что мы славим радостно честь свою,
В обсерватории на весы Сатурн опустив,
Посчитав на Венере градусы по Цельсию,
Каналы на Марсе ловя в объектив?

Все равно! все равно! И ничтожного отзыва
Нет из пространства! терпи да млей!
Мы – что звери за клеткой! Что ж, нововолосого
Марсианина, что ль, мы ждем на земле?

Так растопчем, растопчем гордость неоправдываемую!
Пусть как молния снидет из тьмы ночи ловец —
Брать наш воздух, наш фосфор, наш радий, радуя и мою
Скорбь, что в мире смирил умы не человек!

17 февраля 1922

Разочарование

Вот замолкла, заснула, закуталась
Черным ворохом чуткая полночь.
Дверь в миры отперта; из-за купола
Марс мерцает приближенный. Полно!

Ты – мой бред! ты – мой призрак! Лилит моя!
Мозг пилить невозможным ты снова ль?
Что мы? – капля, в вселенную влитая,
Нить, где взвита в бездонность основа!

Те мечты я сотру, мел на аспиде!
Сеть каналов твоих смажу тушью!
Прокричи из ночи еще раз: «Приди!»
Мне ль углей мировых внять удушью?

Пусть нигде, пусть никто, всех семи планет,
Нам не отзыв, не зов: лед и зной лишь!
Вечность нас зевом медленным выплюнет, —
Мы – лишь бедный цветок, ах! весной ли?

Прежде, после, – ей что? наших выкладок
Ей не брать, – единиц в биллионе!
Звезд ряды строить в небе привыкла так,
Что меня, здесь во тьме, для нее – нет!

1 марта 1922

Молодость мира

Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерил
Все, что в тысячелетия, как в пропасть упало, —
Материки, что исчезли, расы, что вымерли,
От совета Лемуров до совета в Рапалло?

Имена персеидами падают в памяти,
Царей, полководцев, ученых, поэтов…
Но далеко ль еще по тем же тропам идти,
Набирая в ненужный запас то и это?

На пути библиотеки стоят цитаделями,
Лагерями – архивы, загражденьем – музеи…
Вдребезги грудь о песни к Делии,
Слеп от бомб риккертианства, глух от древних Тезеев.

Но океаны поныне кишат протоплазмами,
И наш радий в пространствах еще не растрачен,
И дышит Земля земными соблазнами,
В мириадах миров всех, быть может, невзрачней.

А сколько учиться, – пред нами букварь еще!
Ярмо на стихии наложить не пора ли,
Наши зовы забросить на планету товарищу,
Шар земной повести по любой спирали?

Человек! свои мерки опять переиначь! а то
Уронишь афишу, озадаченный зритель!
Человечеством в жизни ныне не начата ль
Лишь вторая глава там, в Санта-Маргарите?

1 мая 1922

Минуты

Там, в днях…

Где? – в детстве, там, где ржавый пруд
Кренил карвеллы в муть Саргассо,
Чтоб всполз на борт надонный спрут, —
Там вновь Персей познал Пегаса!

Там, в дни, где солнце в прорезь лип
Разило вкруг клинком Пизарро, —
Все звенья логик что могли б?
Сны плыли слишком лучезарно!

Потом, в дни, где медяный строй
Звенел и пели перья шлема, —
Не всюду ль ждал Ахей иль Трои,
Пусть буквы в ряд слагались: лемма!

И в дни, где час кричал: «Дели ж
Миг на сто дрожей непрестанно!»
Кто скрыл бы путь меж звезд, – где лишь
Бред, смерть Ромео иль Тристана?

Там, в днях, – как знать? в руде веков,
В кровь влитых, гимном жгущих вены, —
Там – взлет и срыв, чертеж стихов,
Копье ль Афин, зубцы ль Равенны?

22 марта 1922

Весенняя песня о любви

Тосковать в снег весны, – о, банальные
Песни праотцев, скок чрез огонь:
С тигром крыться под своды бананные,
Догонять с рыжей пумой вигонь!

Март морочит морозная оттепель;
К печкам лепятся тени Мюрже…
Что ж плеснуло? груз тел, – не на отмель ли
К ласкам вешним две пары моржей?

Ночью вскрыть бы (проделки Лесажевы)
Потолки: лоб на лоб, рот ко рту, —
Сколько спаянных в дрожь! Иль рассажены
В них твои паладины, Артур?

Волны бьют с пустыря миоценова,
Чтоб, дрожа, грудь теплела в руке:
Древних дебрей слеза драгоценная —
Вздох табачный ловить в мундштуке.

Верб заветных где пух? – Не равно ли им,
Здесь, где страсть – на прилавок товар,
Лед и гейзеры, ель и магнолии…
А Джон Фич, темя вниз, в Делавар!

22 марта 1922

С Ганга, с Гоанго…

С Гаага, с Гоанго, под гонг, под тимпаны,
Душны дурманы отравленных стран;
Фризским каналам, как риза, – тюльпаны;
Пастбищ альпийских мечта – майоран.

Тяжести ль молота, плуговой стали ль
Марбургство резать и Венер ваять?
С таежных талостей Татлиным стать ли?
Пановой песни свирель не своя.

Вьюга до юга докинет ли иней?
Прянет ли пард с Лабрадорских седин?
Радугой в пагодах клинопись линий,
Готика точит извилины льдин.

В бубны буди острозубые бури —
Взрыхлить возмездье под взвихренный хмель!
Зелья густить, что Локуста в Субурре,
Пламя, слепящее память, – умей!

Гонг к вьолончели! тимпаны к свирелям!
Тигровый рык в дрожь гудящих жуков!
Хор Стесихора над русским апрелем,
В ветре, – приветствии свежих веков!

28 декабря 1921

Годы в былом

Наискось, вдоль, поперечниками
Перечеркнуты годы в былом, —
Ландкарта с мелкими реченьками,
Сарай, где хлам и лом.

Там – утро, в углу, искалеченное;
Там – вечер, убог и хром;
Вот – мечта, чуть цела, приналечь на нее,
Облетит прогорелым костром.

Цели, замыслы, – ржа съедающая
Источила их властный состав,
С дней, растерянных дней, тех, когда еще я
Верил вымыслам, ждать не устав.

И они, и они, в груду скученными,
Ночи клятв, миги ласк, тени губ…
Тлеть в часах беспросветных не скучно ли им,
Как в несметном, метельном снегу?

Конквистадор, зачем я захватываю
Город – миг, клад – часы, год – рубеж?
Над долиною Иосафатовою
Не пропеть пробужденной трубе.

11 февраля 1922

Лишь миги

Не шествия, где в гул гудят знамена,
Не праздник рамп, не храмовой хорал, —
Туда, в провал, из правды современной,
С морского дна излюбленный коралл;

Нет! – милые обличья жизни нежной:
Вдвоем над Гете светом тень спугнуть,
Вдохнуть вдвоем с созвездий иней снежный,
У ног любимых ботик застегнуть;

Лишь миги, те, – сознанья соль живая, —
Что пресный ключ включают в океан,
И жгут из мглы дней и надежд, всплывая, —
Киприды лик, весь пеной осиян;

И там, за гранью памятей и пеней,
Впивая в я не взором кругозор,
Не вопль вражды, не прелесть песнопений,
Победный терн иль лавровый позор,

Но час, где ночь, где за стеклом бесцветным
С промерзлых камней оклики колес,
Где узость плеч под простыней, в заветном
Последнем споре под наитьем слез.

18 ноября 1921