Илья Маркин - На берегах Дуная

• Название: На берегах Дуная
• Автор: Илья Маркин
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1956

Роман посвящен героическим будням Великой Отечественной войны.

---

«Неужели догадаются?» — беспокоился Бахарев.

К первому бронетранспортеру подошел второй, быстро приближались третий и четвертый.

«Не менее полусотни человек и наверняка пулеметы, — подсчитывал Бахарев, — а у нас только одни автоматы и гранаты».

— За мной, ползком, — скомандовал капитан, — не отставать.

Позади выхлестывали пулеметы. Немцы, видно, не обнаружили группу и стреляли наугад. Свист пуль то приближался, проносясь прямо над головой, то удалялся, замирая в темной вышине. Свет внезапно погас, и вокруг сгустилась спасительная темнота.

— Встать, бегом! — скомандовал Бахарев. — По такому снегу бронетранспортеры не пройдут. Теперь немцы преследовать могут только пешком. И победит тот, кто окажется выносливей. Ну, хлопцы, — вполголоса продолжал он, — спасут нас только ноги и смелость. Беречь силы, не отставать — и без паники!

Он быстро шагал, сверяя направление по компасу, изредка останавливался, пропуская всю группу, и снова забегал вперед. Все люди шли бодро и уверенно, но и немцы не отставали. Позади все время слышался их говор и хруст снега.

Эта погоня и непроглядная ночь напомнили Бахареву далекий случай раннего детства. Мальчишкой лет семи с друзьями разыскал он на дальней улице города старую водосточную трубу. Ее большой черный зев уводил под гору, к центру города. В трубе было сухо и тепло. Детское любопытство увлекло ребят. Они на карачках поползли в трубу. Впереди была таинственная неизвестность. Долго ползли в темноте. Давно остался позади радужный круг света. Кругом было черно и страшно. Казалось, трубе не будет конца и они никогда не увидят свет. Слезы навертывались на глаза. Хотелось вскочить и побежать назад. Но узкая труба давила со всех сторон. Ползти было все труднее и труднее. Затхлый воздух затруднял дыхание. Руки наталкивались на что-то скользкое и гадкое. Несколько раз ребята останавливались, пытались ползти задом, но так ползти было совсем невозможно. Бахарев хорошо помнил этот момент. Силы покинули его. Он с трудом двигал руками и ногами, но все же полз. Вспомнились мать, отец, жаркое солнце на улице к крупные зеленые яблоки в саду. Уходя из дому, он забыл дать корм кроликам. Кто же их теперь накормит? Сидят, наверно, голодные и печально смотрят сквозь решетчатую дверцу. Цветы в саду не политы. Завянут совсем, погорят на солнце. Отец и мать на работе. По щекам катились слезы. А может, никогда не увидит он больше ни солнца, ни яблок, ни кроликов, ни цветов? Застрянет в трубе, и никто не узнает, где он умер. От этой мысли стало так больно и обидно, что он рванулся и стукнулся головой о холодную стену трубы. Боль в затылке подхлестнула его, толкнула вперед. Он лихорадочно перебирал руками и ногами. Не чувствовалось больше ни темноты, ни сырости, ни скользких камней.

Все маленькое тело устремилось вперед. Наконец что-то засинело, а потом засветлело впереди. Четко обозначился светлый круг. И вот оно — солнце, овраг, наверху по улице громыхает трамвай. На всю жизнь запомнил Бахарев этот момент.

И сейчас такая же темнота, как и тогда в трубе, давила со всех сторон. Бахарев поправил ушанку, подтянул ремень автомата. Люди попрежнему шли бодро, но и в движениях и в сумрачных фигурах сквозили тревога и усталость.

Младший лейтенант Аристархов шагал замыкающим. Его неширокие плечи гнулись под тяжестью мешка и автомата. Ноги часто скользили.

Он приостановился, настороженно посмотрел назад и со злостью проговорил:

— А они все время идут и идут по пятам.

— Товарищ гвардии капитан, — прошептал сержант Косенко, — мабуть, мы их подзадержим трохи. Дозвольте мне подкараулить их, резануть автоматом, а вы за это время километров пять махнете. В темноте-то не скоро очухаются.

Бахарев не отвечал, продолжая шагать все быстрее.

— Да вы не сомневайтесь, товарищ гвардии капитан, — озадаченный молчанием капитана, говорил сержант, — я с ними не как-нибудь, а по-серьезному. Три диска полных и девять гранат. До рассвета задержу, а там побачимо. Живым не дамся…

— Да нет, что вы, я верю вам, — ответил Бахарев, — только это очень сложно, мало нас, а впереди еще столько дела.

— А ежели всех прихлопнут, тогда ничего не сделаем, — настойчиво уговаривал Косенко, — а я один, як перст…

Он шел рядом с Бахаревым, по колено утопая в снегу. Голос его был приглушенно грозен. Бахарев колебался. Предложение Косенко было разумным и наиболее целесообразным выходом из трудного положения. В темноте один автомат мог надолго задержать немцев. Можно было с Косенко оставить еще одного-двух человек. Тогда они создадут видимость, что бой ведет вся группа, а затем незаметно ускользнут в темноте. Это спасло бы главные силы разведчиков. Но бросить своих людей в тылу противника у Бахарева не хватало сил. Если даже они удачно уйдут от погони в эту ночь, то в дальнейшем, оставшись одни, нарвутся где-нибудь на противника и погибнут.

А сейчас пока еще была возможность до рассвета уйти всей группой.

— Нет, Косенко, — сжал Бахарев влажную руку сержанта, — вырвемся всей группой. Когда выхода не будет, я пошлю вас.

Сержант опустил голову и пошел на свое место. Разговор с Косенко влил в Бахарева новый приток сил. Он размашисто шагал, ускоряя движение. По времени должна показаться дорога и начаться горы. Через несколько минут вдали обозначились силуэты телеграфных столбов. Бахарев выслал дозор, а группу положил в снегу. Вскоре один дозорный вернулся и доложил, что на дороге пустынно.

Теперь нужно было решить, куда итти, чтобы сбить с толку преследователей. Можно по дороге двигаться к фронту, и можно было направиться дальше в тыл. Бахарев на секунду остановился. Снегопад заметно усиливался. Белый пух покрывал дорожное полотно.

«Если б ветер подул, — думал Бахарев, — тогда все заметет, ищи иголку в стоге сена».

— Пойдем в тыл, а там свернем в горы, — проговорил он и, свернув с дороги, повел группу ущельем.

Снег валил все гуще и гуще. Справа и слева громоздились камни. Среди них темнели коряжистые деревья. Тропа то поднималась вверх, то круто опускалась, пересекаемая впадинами. Бахарев знал, что в этом районе находились большие залежи бокситов и было много рудников. Эти ямы и впадины, видимо, и были местами добычи бокситов. Дальше итти не было смысла. Наступал день. Бахарев выбрал глубокую яму с пещерой и решил здесь остановиться на дневку. Он выставил пост для охраны и приказал Гулевому развернуть рацию.

Изморенные переходом люди разместились кто где. Посеребренные инеем камни образовывали причудливый свод пещеры. Теплом и романтикой приключенческих книг веяло из полутемного подземелья.

Бахарев разрешил на завтрак израсходовать по одной банке консервов на двух человек. Гулевой долго возился с рацией. Он стоял на коленях и суетливо копошился внутри обтянутого кожей прямоугольного ящика. Красивое лицо его было мокрым от пота, пальцы дрожали.

— Ну что, скоро? — нетерпеливо спросил Бахарев.

Ефрейтор повернул голову и, шевеля белыми губами, силился что-то выговорить.

— Что? — поняв, что случилось что-то непоправимое, проговорил Бахарев.

— Пуля… Две лампы и трансформатор, — бессвязно пролепетал Гулевой.

Он тяжело дышал, хватая раскрытым ртом воздух.

Бахарев безвольно опустился на камень, охватив руками голову.

— Товарищ гвардии капитан, — вбежал в пещеру один из дозорных охраны, — люди в соседней пещере.

— Люди, — приподнялся Бахарев, — какие люди?

— Старик какой-то. Выходил два раза, а потом второй старик, высокий, в очках.

— Кто они?

— Не знаю. Мадьяры, наверно.

— Аристархов, поднять людей, — приказал Бахарев младшему лейтенанту и с дозорными вышел из пещеры.

— Вот прямо, смотрите.

Метрах в пятидесяти в зубчатой скале темнел овальный вход в пещеру, где солдат заметил людей. Если там действительно находится кто-нибудь, то он наверняка видел разведчиков, а если еще не успел заметить, то теперь может наблюдать за каждым их движением.

— Никого не выпускать, — приказал Бахарев и, вернувшись в пещеру, разбудил солдат.

— Косенко и Никитин, осмотреть пещеру, там люди, — приказал Бахарев.

Косенко зарядил автомат, проверил гранаты и осторожно двинулся вперед. За ним пробирался длинноногий Никитин. Из пещеры никто не показывался. Косенко приблизился к темному входу, на секунду задержался и рванулся в черноту. За ним исчез и Никитин. Бахарев вслушивался. Ни одного звука, только мягко шуршит снегопад. Не чувствовалось ни холода, ни сырости таявшего снега на распаленном лице и руках.

Косенко мучительно долго не подавал никаких признаков жизни. Наконец он выскочил из пещеры и замахал руками. Бахарев бросился к нему.

— Наши, товарищ гвардии капитан, из нашей роты, — возбужденно говорил сержант, блестя счастливыми глазами, — Анашкин и снайпер Тоня.