Вадим Полуян - Ослепительный нож

• Название: Ослепительный нож
• Автор: Вадим Полуян
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024232-8, 5-271-09289-5

О бурных событиях последней княжеской усобицы на Руси - борьбе за московский престол между Василием II и сыновьями галицко-звенигородского князя Юрия Дмитриевича (Василия Юрьевича Косого и Дмитрия Юрьевича Шемяки) в первой половине XV в. - рассказывает роман современного писателя-историка В. Полуяна.

---

Василий Косой ахнул:

- Батюшка! Коломна издавна удел наследника, старшего сына государева.

Бояре зашумели.

- Теперь будет иначе, - повёл рукою, как отрезал, Юрий Дмитрич.

Василиус воспрянул. Не Василиус, а молодой дубок, что распрямился после бури.

- Подойди, племянник, - велел великий князь.

Тут они с дядей обнялись при поздравлениях Морозова и Красного, при безучастии Шемяки и Косого, при тягостном молчании бояр.

- Всех приглашаю в Столовую палату на почестный пир, - возгласил Юрий Дмитрич. - Дьяк Фёдор Дубенской, подготовь грамоты для докончания. Боярин Глеб Семёныч, распорядись принесть дары прощёному племяннику.

Все недовольные свидетели суда тихонько покидали Престольную палату.

- Выведи меня отсюда, - просила Всеволожа, совсем теряя силы.

Чуть бы раньше обеспокоиться, сумела бы стряхнуть незнаемую деву, разжать её холодные персты. Нет, увлеклась, заслушалась и загляделась. Теперь избавиться от цепкой незнакомки не в измогу.

- Отдай руку!

- Не супротивничай мне, нещечко, моё сокровище, - окрепшим сочным голосом просила дева. - Тотчас сведу тебя в княгинину опочивальню. Там нам никто не сотворит помехи. Напою из драгоценного сосуда. Навечно исцелю от неудачной твоей жизни…

Всеволожа едва ощущала, как сходила вниз. Загадочная спутница вела её в пустующие женские покои дворца. Сон влёк её в свои тенёта. Хотелось чем-нибудь смочить иссохшую гортань.

Преобразились, раздались и вширь, и ввысь сени княгини-матери, куда обе вошли. О Боже, как здесь оказалась амма Гнева да ещё вместе с Властой и Полактией? Они же в ожидании боярышни устроили игру в девичник у счастливицы-невесты Усти. Однако их явление в дворцовых стенах нисколько не попритчилось Евфимии. Неведомая спутница её, уже не белокаменная дева, а воистину кровь с молоком девица, тоже остановилась, увидав непрошеных гостей. Даже отпустила боярышнину руку, отчего вздохнулось посвободнее.

- Ох, не опоздали, слава Богу! - пошла навстречу амма Гнева.

Власта, глядючи на спутницу Евфимии, сказала:

- Мыслит убежать.

Боярышня, касаясь незнакомки, ощутила её трепет. Припомнила, что Власта среди двенадцати лесных сестёр известна даром знать чужие мысли. Полактия уставилась на трепетавшую. И та, как Всеволожа в лесном тереме, окованная взглядом чародейки, лишь дёрнулась на месте и застыла.

- Не изводи постылого, приберёт Бог милого, - грозно прошептала амма Гнева.

Где слышала Евфимия эти слова? Понуженная память подсказала: да в бане же, после бегства от Анастасии Юрьевны, когда боярыня Мамонова рассказывала о старице Мастридии, келейной зелейнице княгини-матери, во всех вселившей страх своими ядами. Именно этими словами Мастридия ответила Витовтовне на просьбу извести дурой отвергнутую нареченную невестку, словно мышь. Узнав от Акилины свет Гавриловны о тайных кознях, Евфимия тогда же, в бане, помнится, сказала: «Нет, я не мышь!»

- Глядите-ка, на нашей-то боярышне лица нет, - волновалась Власта. - А эта силоедка ишь как расцвела!

Тут амма Гнева шагнула ближе, сделала движение руками, будто бы натягивает лук с наложенной стрелой.

- Со мной стоят Борис и Глеб, и Фрол и Лавр! - грозно молвила она. - Емлют в свои святые руки тугие луки, и тетивы шёлковы, и стрелы калены, и ставятся около меня, рабы Божией Акилины, и стреляют чародейца и чародейцу, и черньца и черницу, и отрока и отроковицу, колдуна и колдуниху, ведуна и ведуниху, и всякого лукавого человека. Сгинь, жена, бесовским сущим духом оберегаема, понуженная к злу, лицом нечистым развращающая…

Чем дольше амма Гнева заклинала, тем явнее менялся лик дворцовой девы. Румянец спал со щёк, дебелость усыхала, кожа морщилась, желтея, глаза погасли, рот ввалился, из-под понки выбилась седая прядь, спина согнулась…

- Ой! - отпрянула Евфимия.

- О, амма Гнева! - закричала Власта. - Избавь нас от Мастридии!

Боярыня-ведунья обнаружила зажатую в перстах десницы маленькую косточку, которую намеревалась метнуть в старуху.

- Не совершай! - схватила её руку Полактия. - Не принимай грех на душу…

Отвлёкшись, она отвела взор от страшной зелейницы, и та метнулась из сеней. Долго слышался в дворцовых переходах женской половины стук её тяжёлых башмаков.

Власта и Полактия, подхватив под руки Евфимию, поторопились из дворца. Впереди шагала амма Гнева. Бердышники, что охраняли чёрный вход, беспрекословно пропустили женщин и вдогонку перемолвились между собой:

- Боярыня Мамонова с боярышнею Всеволожей…

- Должно быть, с пира. Обе вполпьяна.

На площади нашли карету с заждавшимся Кумганцем на том же месте, где его оставила Евфимия.

- Ох, Фимушка, на своё счастье ты забыла у меня вчера свой платчик носовой, - радовалась амма Гнева, едучи в карете. - Провидица Янина нашла его и принялась разглядывать. Увидела тебя в княгининых покоях во власти ведьмы. Прибежала. Мы оставили её подле встревоженной Устиньи, а сами - во дворец…

- Мне в мысли не взбрело, что я во власти ведьмы, - сокрушалась Всеволожа всё ещё слабым голосом.

- Она не только ведьма, а ещё и вовкулака, - пояснила Власта. - Ну, силоедка, - уточнила она, видя удивление боярышни. - Вовку лаки кровь сосут, а эта силу молодую пересасывает, чтобы самой сильнеть да молодеть. А думала она, насытясь, опоить тебя мертвящим сонным ядом. Сидящая за приставами старая княгиня подвигла свою верную слугу на мщение.

Полактия вздохнула.

- Едва не стала оборотнем верная слуга. - И присовокупила, обернувшись к Гневе: - Кем ты, амма, собиралась её сделать, кошкой?

Та сумрачно сказала:

- Мышью.

«Лопаточники»! - вспомнила Евфимия таинственную книгу, виденную в лесном тереме. - Волхвованье на костях животных!»

Так и белела перед её взором маленькая кость, зажатая в деснице аммы Гневы.

- Всуе отпустили зелейницу, - хмурилась Власта. - Мышь была бы безопаснее.

Карета въехала во двор.

Евфимию ввели в её одрину, напоили горьким взваром, и она тотчас заснула…

…Кажется, спустя мгновение глаза открыла, ощутив в себе былые силы, будто ничего с ней не случилось.

В дверях стоял отец, распространяя по одрине винный дух.

- Ты, сказывают, прихворнула?

- Устала, - молвила боярышня, припоминая, рассказала ли Мамонше о судьбе Василиуса. Припомнила, что рассказала перед сном. И про целебный добряш-камень, что дядя перекатывал в ладонях, судя племянника.

- Должно быть, пир примирный быстро завершился? - взглянула Всеволожа на отца.

- Откуда тебе ведомо о пире и о мире? - спросил он, памятуя, что дочка до суда покинула дворец.

Боярышня лукаво усмехнулась:

- Чую вони винные. Зрю лик суровый. Всеволожский грузно опустился на лавку у стены.

- Мне этот пир не в пир. Боюсь, восстанет недобитый змий.

- Как птица Феникс, - повторила скрытница слова Василиуса.

- Ах, на суде Семён Морозов нёс такую ал алы с маслом! Уши вяли, - сердился Всеволож. - А младший Юрьич, Дмитрий Красный, по простоте ему поддакнул. И государь послушал двух любимцев, сына и наперсника, а не меня. Поплачет после.

- Вправду ли, что твой соперник - дядя Семена Филимонова, верного слуги Василиуса? - спросила Всеволожа. - Не оттого ли защищал он свергнутого?

- Нет, - возразил боярин. - У двух Семенов, старого и молодого, меж собой немирье. Он выступил единственно мне в пику. И тут я оказался под щитом. Подумай только: свергнутому дана в удел Коломна, достояние наследника, старшего сына. Взбешён Василий Юрьич…

- Васёнышу удар под ложечку? - весело вставила Евфимия.

- Тут смех не к месту, - хмурился боярин. - Чую беду.

- Я эту беду чуяла, когда ты затевал усобицу, - напомнила Евфимия.

- Не соверши великий князь сегодня роковой ошибки, не пришлось бы ждать беды, - отметил Иван Дмитрия. - Однако наша холопья доля пить здравье государя, как бы он ни был глуп. Я нынче на пиру этот обряд исполнил.

- Каков обряд? - полюбопытничала дочь.

- Ну, стал среди палаты, произнёс имя государево, пожелал ему благополучия. Выпив до дна, перевернул кубок на голову. Потом прошёл в передний угол, в большое место, приказал налить многие кубки, поднёс их каждому, всем предложил за государя выпить. И пили все, даже помилованный, быстро осушивший слёзы.

Евфимия, припомнив слёзы пленного Василиуса, чуть ли не усомнилась в правоте своей. Невольно мысли обратились к Дому Сергия, что вырос посреди страны столпом и утвержденьем истины. Там рассказала она плачущей Бонеде свой ужасный сон: отец, как беззенотный, то есть безглазый, ищет, растопырив руки, верный путь, а она не в состоянии его направить, их разделяет ров…