Виктор Поротников - Князь Святослав II

• Название: Князь Святослав II
• Автор: Виктор Поротников
• Жанр: Историческая проза

О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.

---

Святослав въехал в город, одной рукой сжимая поводья, другой - рукоять меча. Грозным взглядом князь озирал кривые улицы, плоские крыши домов, с которых наблюдали за происходящим женщины и дети. Давно он не бывал здесь. Чем встретит его этот разноплеменный южный город? И почему без боя впускает его Ростислав в тмутараканские стены?

Святослав спешился на площади перед княжеским дворцом и, сопровождаемый боярами, приблизился сначала к епископу, сняв с головы островерхий шлем. Епископ перекрестил князя, прочел короткую молитву во здравие.

Затем Святослав шагнул к старейшинам.

- Где Ростислав, коего вы у себя князем посадили, изменники? - громко спросил Святослав, не слушая разноголосых приветствий. - Где вы его прячете?

- Ростислава нет в городе… Ушел вместе с дружиной. Еще вчера ушел, - наперебой заговорили старейшины и замахали руками на восток.

Святослав в недоумении оглянулся на своих бояр. Те ничего не понимали.

Вперед выступил Гремысл и жестом подозвал к себе хазарского тадуна.

Хазарин подошел, поклонился сначала Святославу, потом Гремыслу.

- Как поживаешь, Азарий? - спросил Гремысл. - Всех конокрадов переловил?

- С этим бороться бесполезно, воевода, - опустив глаза, ответил тадун, - жизнь моя только в седле и проходит.

- Жаловал тебя Ростислав?

- Жаловал, а с собой вот не взял. Святослав повернулся к хазарину:

- Говори, где Ростислав?

- Ушел в горы к касогам, княже.

- Когда?

- Вчера поутру.

- Сечи со мной убоялся иль замышляет что?

- Не ведаю, князь.

- Молвил Ростислав перед уходом, - вступил в разговор епископ Варфоломей, - что из всех дядьев только Святослав Ярославович ему люб, не смеет поднять меч на него. Не стану, говорит, за добро злом платить.

- Так куда же он отправился, святой отец? - нетерпеливо спросил Святослав.

- Люди сказывают, хотел Ростислав на службу к грузинскому царю наняться, - ответил епископ. - Может, это и правда, а может, и нет.

Святослав бросил вопросительный взгляд на Гремысла. Воевода отрицательно помотал головой:

- Не такой человек Ростислав, чтоб к кому-то на службу наниматься. Иное у него на уме, а что - понять не могу.

- Вот дал Бог племянничка! - сердито промолвил Святослав и выругался.

Епископ поспешил осенить себя крестным знамением и осуждающе посмотрел на князя…

Святослав разместил свою дружину в городе. Глеб, его гридни[57] и челядь вновь поселилась в белокаменном дворце, построенном еще Мстиславом.

Каждый день Святослав думал над тем, вернется Ростислав в Тмутаракань или нет? И далеко ли направил он бег своих коней?

Жаловался Святославу катепан[58] херсонесский Дигенис: Ростислав, мол, грозился изгнать византийцев из Таврии и Зихии[59], корабли строить начал.

Не лгал катепан. Те корабли Святослав своими глазами видел на берегу бухты, большие, ладные, пахнущие свежей сосной, со звериными носами. Иные уже почти готовы. Разговаривал и со строителями-корабелами (в основном это были русичи с Волыни и Новгорода), никто из них не скрывал, что собирался Ростислав идти на греков по морю. Недружелюбно поглядывали корабельные мастера на черниговского князя, видно было, что в душе каждый из них против него.

Не мог понять этого Святослав. Разве он и сын его притесняли русских людей в Тмутаракани? Разве не отцом удел тмутараканский ему завещен? И чем это расположил к себе Ростислав здешних русичей и не только русичей?

- Не иначе, приворожил он тут всех и каждого, - зло говорил Святослав, меряя шагами мраморный пол дворцовых покоев. - Не золотом же купил всех тмутараканцев, откуда у него столько золота? Ох, попался бы Ростислав мне в руки!

Бояре Святославовы лишь молча переглядывались: что можно сказать?

Глупец поймет, что не хотят здесь видеть князем Глеба: вроде и не противятся здешние люди, а несогласны. Коль воротится Ростислав, опять все за него горой встанут.

- Может, послать гонца к царю грузинскому, чтоб придержал Ростислава, ежели тот и впрямь у него, - предложил Перенег.

- Тогда уж и к касогам гонца слать надобно, - вставил Гремысл.

- А коль нет Ростислава ни у касогов, ни у грузин? - спросил Святослав.

- Пустое это дело, - махнул рукой Ратибор, - искать ветра в поле.

- Что же, век тут сидеть, Ростислава дожидаючись? - Святослав впился глазами в Ратибора.

Ратибор в раздумье пошевелил густыми бровями.

- Думается мне, княже, что Ростислав недалече, - медленно проговорил он. - Верных людишек у него в Тмутаракани хватает. Вот он и ждет от них сигнала, когда мы уберемся отсюда.

Святослав нахмурился - может, и верно.

- Коль это так, то надо оставить Глеба с малой дружиной в Тмутаракани, а нам с остатним войском к северу податься, будто домой, - сказал боярин Перенег. - Эдак мы заманим Ростислава в Тмутаракань. Сами же обратно нагрянем как снег на голову!

Задумался Святослав. «Перенег дело говорит. Если Ростислав на хитрости пустился, то его хитростью и одолеть надо. А сидеть в Тмутаракани и ждать - без толку».

- Быть посему, - объявил Святослав. - Завтра утром поднимаем полки. В городе останется Глеб с тремя сотнями воинов, при нем будет Гремысл. О том, как гонцами ссылаться будем, после поговорим.

Давыд попросился было с Глебом остаться, но Святослав отказал.

Так, в начале июня черниговская дружина вышла из Тмутаракани и двинулась к переправе через Кубань, растянувшись на узкой дороге, вьющейся среди возделанных полей и белых мазанок.

В тот же день Глеб собрал народ на площади. Произнес короткую речь молодой князь, в которой упомянул о перемене власти в Тмутаракани лишь с ведома черниговского князя, ибо так повелось еще с Мстислава Храброго, а узаконил обычай этот Ярослав Мудрый. Ростиславу, ежели придет он с повинной головой, дядья дадут стол княжеский на Руси. Ему же, Глебу, на тмутараканском столе сидеть суждено не своею волей, но волей отцовой.

Народ слушал молодого Святославича в глубоком молчании. Гладкие речи ведет Глеб, а как на деле править станет после того, как указали ему путь от себя тмутараканцы. Дружина у Глеба хоть и невелика, да мужами ратными крепка. Один Гремысл в сече пятерых стоит, к тому же сердит воевода на горожан и не скрывает этого.

На торжищах Тмутаракани не утихает суета и толчея. Что ни день, приходят из-за моря торговые суда, расцвеченные разноцветными парусами. Горы товаров громоздятся на пристани, еще больше по хранилищам распихано. В Тмутаракани кроме русских и хазарских купцов чуть ли не круглый год живут купцы со всех концов света.

На улицах, примыкающих к рынкам, стоят дома ремесленников: камнерезов, кузнецов, стеклодувов, гончаров, кожевников… Не всяк по-русски разумеет да всяк дело свое знает.

Ходят по рукам здесь самые разные монеты, но больше в ходу серебряные арабские дирхемы и греческие драхмы. Повсюду на торговых площадях стоят низенькие столы менял, сидящих на сундуках с самой разнообразной монетой. Подходи, заезжий гость, поменяют тебе медные персидские фельсы на русские куны и гривны либо на франкские солиды или на золотые «змеевики» Владимира Красное Солнышко (они особо ценились среди купцов).

Спокойно было в Тмутаракани с той поры, как ушел отсюда Святослав с дружиной, но витала в воздухе какая-то тревога. Кроме княжеских мытников всюду шныряли вооруженные Глебовы дружинники, днем и ночью объезжала город конная стража. Начеку был князь Глеб, а вместе с ним и весь город.

Тадуна хазарского Гремысл отправил с глаз долой, якобы с поручением. А сам с таинственным видом молвил Глебу: «Скоро вернется хитрец Азарий и Ростислава приведет за собой».

Но дни проходили за днями, а Ростислав не объявлялся.

Прошел июнь, наступил июль. К Андрееву дню[60] иссякло терпение Святослава. Отправил он к сыну гонца. Послание было коротким: «Уповай на себя, а не на Бога, сын мой. Даю тебе еще три сотни дружинников для крепости твоего духа. Будь здоров!»

Вскоре вслед за гонцом вступил в Тмутаракань конный отряд, посланный к Глебу Святославом.

…Покуда добрался Святослав до Чернигова, наступил август, уже вовсю хлеба колосились. Жара стояла такая, что хоть из речки не вылезай.

Отпустил Святослав домой переяславскую дружину, распустил своих воинов. Приветлив и радостен был он в те дни.

На вопрос Олега, что стало с Ростиславом, Святослав ответил с гордой улыбкой:

- Прознал тетерев, что охотник приближается, и упорхнул подальше.

- А ежели вернется он в Тмутаракань? - осторожно спросила Ода.

- Глеб ныне крепко сидит в Тмутаракани, - не без самодовольства промолвил Святослав, - я ему шестьсот воинов оставил и Гремысла. Да еще катепан херсонесский обещал четыреста пешцев Глебу прислать. Да из хазар набралось две сотни охочих молодцов сыну моему служить. Пусть-ка сунется Ростислав!