Тамара Михеева - Две дороги - один путь

• Название: Две дороги - один путь
• Автор: Тамара Михеева
• Издательство: Мультиратура
• Жанр: Детская проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-9740-0018-8

Новая повесть Тамары Михеевой рассказывает о том, как живут, дружат и играют ребята в одном маленьком российском городке. О том, как это бывает в то время, когда деревья кажутся большими, а мир еще подчиняется законам дружбы и справедливости.

Книга рекомендуется подростковой аудитории.

---

— Ничего, — успокаивал он Петьку, — выздоровеешь, и начнём тренироваться по-настоящему. Там как раз каникулы, время будет.

И Петька с нетерпением ждала выздоровления.

На каникулах они и правду тренировались каждый день, готовясь к суровой лесной жизни. Петька уже легко переходила по любым бревнышкам через речку, летала на тарзанке, как Маугли на лианах, прыгала с камня на камень через ручей, училась стрелять из самодельного лука, лазила по деревьям. С Сашкой они страстно ждали лета, когда можно уйти в леса навстречу полной приключений и опасностей жизни.

Только одно беспокоило Петьку — родители. Она представляла, какой переполох начнётся дома, если вдруг однажды она пропадёт. А у дедушки больное сердце, ему волноваться нельзя.

Как-то она робко спросила у Сашки:

— Неужели даже нельзя записку им оставить?

— Нет, нельзя, — непреклонно ответил Сашка.

— Но ведь они нам ничего плохого не сделали, — заспорила Петька. — Из дому сбегают, когда дома плохо, бьют или ещё чего-нибудь. А нас ведь с тобой не бьют.

— Да не в этом же дело, — объяснял терпеливо Сашка. — Мы ведь не от них уходим, не от родителей, а просто, чтобы себя проверить, закалиться. Представляешь, вдруг война случится? А нам с тобой в партизаны уйти — как к себе домой, потому что мы натренированные. Понимаешь?

Петька понимала. Но ещё понимала, как расстроится мама. Плакать, наверно, будет…

В общем, в назначенный для побега день Петька всё-таки написала записку домашним.

Они с Сашкой ушли рано-рано утром. У каждого был рюкзак за плечами.

В рюкзаке — мешочек сухарей, куртка, одеяло. Это всё, что Сашка разрешил взять с собой. Петька взяла ещё толстую тетрадку и ручки.

— Будем вести путевой дневник, — сказала она.

Сашка идею одобрил и признался:

— Я, знаешь, Петь, своим записку оставил, что мы с тобой ушли. А то, правда ведь, потеряют.

И Петька с облегчением вздохнула.

Конечно, сняли их с первой же электрички и так отругали, что ребята и думать про леса забыли. Вечером того дня мама пришла в комнату к заплаканной Петьке, села на краешек кровати. Осторожно погладила её по волосам. Петька жалостно всхлипнула:

— Мам… мы же правда не хотели вас пугать. Я же записку вам оставила!

— Ох, Ветка… Записку… «Мы с Сашкой уходим в лес, вы нас не ищите, мы потом вернёмся» С каким Сашкой, в какой лес, когда потом? У дедушки чуть инфаркт не случился.

Петька опять всхлипнула — из-за дедушки. Она прижалась к маме и пообещала:

— Мамочка, я тебе честно-пречестно клянусь, что никуда больше не сбегу!

С Сашкой они встретились только через три дня.

— Беда с этими взрослыми, — сказал Сашка.

— Беда, — откликнулась Петька.

— Никакой самостоятельной жизни…

— Нет уж! — решительно сказала Петька, — пусть уж лучше совсем без жизни этой… са-мо-стоятельной, чем они так из-за меня убиваться будут!

Санька посмотрел на Петьку синими глазами и улыбнулся.

— Я тоже так решил, — сказал он. — Уж больно они переживательные, эти взрослые.

Вот так они и подружились. Сашка заходил за Петькой в школу, иногда помогал нести ей портфель, но никто в классе не дразнился «жених и невеста», потому что у Сашки и Петьки было полное равноправие: Сашка мог треснуть подружку между лопаток от избытка чувств, а она огреть его учебником по лохматой голове. Петька никогда с ним не кокетничала, Сашка за Петькой не ухаживал. Только однажды, уже в третьем классе, Сашка принёс Петьке на день рождения охапку подснежников, протянул и сказал:

— На вот! Они из леса только что… Самые первые.

Петька, смутившись, взяла цветы, а Сашка засиял белозубой улыбкой и сказал:

— С днём рождения!

Дом над обрывом

— 1 —

Денёк и Петька сидели на крыше высокого гаража. Внизу желтела одуванчиковая поляна. Отсюда, сверху, она казалась мягкой и пушистой. Петька вдруг сказала:

— Вот возьму и прыгну.

Денёк посмотрел на неё недоверчиво.

— Не веришь? — глаза у Петьки стали колючими. — А я вот возьму и прыгну!

Денёк ещё совсем недолго дружил с Петькой и не знал, что, когда у неё такие глаза, то лучше с ней не спорить. Вот Олежка, увидев такое упрямое Петькино лицо, тут же стащил бы сестру с гаража и увёл подальше. Но Денёк только сказал неуверенно:

— Высоко же…

— Пфе! Подумаешь! Я и не с такой высоты прыгала!

— Да ну тебя, — отмахнулся Денёк. И Петька тут же скользнула вниз.

— Петька-а-а! — рванулся за ней Денёк.

Приземлился он удачно и услышал, как Петька смеётся:

— А ты не верил!

Она вскочила на ноги, но тут же взвизгнула по-щенячьи и, схватившись за щиколотку, упала на траву и одуванчики.

— Петь! Петь, ты чего, а?..

Петька жалобно и сердито всхлипнула, растирая ладошками ногу:

— День… у меня, наверное, перелом.

До Петькиного дома было четыре квартала. Денёк нес её на закорках. Нёс молча, а Петька хныкала:

— Денёк, ну поругай меня, ну скажи, что я дура набитая… Чего ты молчишь?

— А чего говорить? Сама же знаешь, что… не очень умная. Нашла откуда прыгать.

— Я думала, мягко… Ты же вот нормально!

— Я три года прыжками в воду занимался, я приземляться умею.

— Ой, правда? А меня научишь?

— Сиди спокойно! — прикрикнул Денис. Петька замерла, а потом снова захныкала:

— Денёк, ну брось меня здесь, я сама… доползу!

— Ну тебя! — буркнул Денёк.

Дома была только бабушка. Денёк неловко затоптался на месте под её строгим взглядом:

— Вот… Она тут немножко покалечилась.

— Очень мило! — сказала бабушка. — Мило с вашей стороны, молодой человек, что вы её доставили. Несите в комнату, — а Петьку спросила:

— Где ты так умудрилась?

— Я споткнулась и упала. Там проволока железная торчит. Бабушка, у меня перелом, да?

— Глупости! Даже растяжения нет. К вечеру танцевать будешь, — сказала бабушка и ушла за эластичным бинтом.

— Ну, ты и врёшь, — восхитился Денёк, — без запинки!

Петька подняла на него насмешливые глаза и сказала:

— Я не вру. Я выкручиваюсь. Чтобы меньше ругали. Взрослым совсем необязательно знать всю правду.

Потом пришли папа и дедушка, все сели пить чай с печеньем, благодарили Денька за спасение Петьки, которая «как всегда, бегает и под ноги не смотрит», приглашали в гости. Денёк краснел, пил чай большими глотками и исподлобья смотрел на Петьку, которая уже беззаботно жевала печенье и смеялась над папиными шутками.

— 2 —

Денёк прибежал утром, растрепанный и весь как на иголках.

— А-а, Денис Хорса! — воскликнул папа. — Входи, входи, спаситель!

Денёк смущенно остановился у порога.

— He-а, мне Петьку… — вскинул глаза, — Лизу.

Папа хмыкнул.

— Петьку-Лизу, — и крикнул: — Елизавета!

Петька, сонно потягиваясь, вышла в коридор:

— Привет… Ты чего у порога торчишь? Проходи!

Но Денёк замотал головой, поманил её и что-то зашептал на ухо. Папа улыбнулся и ушёл в Картинную. Через минуту Петька пронеслась мимо него в свою комнату, крикнув:

— Па-ап, я на улицу!

— А завтрак?

— Потом!

Натягивая на ходу шорты и футболку, она выскочила на площадку и вместе с Деньком побежала, щёлкая подошвами, в сторону старого пруда.

— А как ты туда попал? — спросила Петька на бегу.

— Да просто гулял, гулял, смотрю — каменная кладка разобрана, а там — пустота… Ну и полез.

— И пролез? — Петька сбавила скорость.

— Ну, я ещё разобрал немножко…

— А если кто-нибудь туда уже проник?

— Да нет, — Денёк перешёл на быстрый шаг. — Там же обрыв и крапива с человека ростом. Там и не видно, если со стороны.

— А тебя чего в крапиву понесло? — удивилась Петька.

Денёк сердито стрельнул глазами:

— Ну чего-чего, сама, что ли, не понимаешь? Кустов-то вокруг нет…

Город, в котором жили Петька и её друзья, был старым, с большими деревянными купеческими домами из тяжёлых брёвен, с покосившимися от времени заборами и кривыми улочками. Кривыми, потому что со всех сторон город был зажат невысокими, поросшими сосновым лесом горами. Улицы сбегали с гор и карабкались по ним опять, огибая каменные нагромождения, уходили к берегу речки Ямолги и к старому, заросшему камышом, кувшинками и осокой пруду. Около пруда дома были особенные. Петьке это место нравилось. Они часто здесь гуляли вдвоём с мамой и обо всём разговаривали. Мама жила здесь, когда была маленькой. Берег пруда круто уходил к воде, а фундаменты окружающих домов были сложены из больших плоских камней коричнево-серого цвета. Весь квартал казался из-за этого очень древним и каким-то нездешним. Будто из старых фильмов про далёкие города.

И была в этом квартале тайна. Дом над обрывом. Он стоял на самом краю оврага, был тёмный и хмурый, без признаков жизни. Петька никогда не видела в его окнах света, хоть, бывало, допоздна следила за домом. Никто никогда не выходил оттуда, и почтовый ящик давно покосился и покрылся бурой ржавчиной. Дом Петьку привлекал, как самая большая тайна на свете. Со стороны обрыва к дому было трудно подобраться, зато с другой стороны к дому вела лестница. И какая! Под стать дому! Как и фундаменты домов, она была выложена каменными плитами, отшлифованными тысячами дождей и ног. По обеим сторонам лестницы — заборы садов, только были они не из проволоки и не из дерева, а тоже каменные. Один сад был того самого дома, и в нем росли столетние лиственницы, а другой сад — соседнего дома, из-за его забора над лестницей склонялись яблони. Лестница плавно изгибалась в тени деревьев, поэтому издалека она была незаметна и даже в самый солнечный день казалась сумрачной.