Дмитрий Володихин - Золотое солнце

• Название: Золотое солнце
• Автор: Дмитрий Володихин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014761-9

Совсем недавно она была властительной принцессой далекого Лунного острова… Совсем недавно он твердой рукой правил Черными Крысами — отчаянным племенем пиратов…

Ныне они — ИЗГОИ. Люди, нарушившие законы своих народов. Отверженные, что могут надеяться лишь друг на друга — да на покрови­тельство великой и безжалостной Империи, которая завоевывает все новые земли — и не знает пределов в жажде всевластия.

Ныне они — игрушки в руках могущественных богов, и судьбы их — поле битвы между загадочными, древними Темными и Иным — тем, кого пока зовут лишь Невидимым бойцом…

---

— Как ни оправдывайся ты, грешница, а вина твоя велика, — снова раздался надо мной ее резкий голос. — И кровь, текущая в тебе, лишь усугубляет твою вину — разве не должны владыки во всем являть пример своим подданным?

В ответ я, глядя в пол, промолчала. Эта Реналия даже не догадывалась, что если надо, чтобы наказание подействовало на меня, ни в коем случае не следует сопровождать его чтением морали и вообще лишним словоизвержением. Это лишь вгонит меня в бешенство, а в таком состоянии я не делаю выводов принципиально.

— А потому да будут обрезаны твои волосы в знак позора и да предстанешь ты, не медля, пред ликом Ахна-Лоама и Ахну-Серенн, дабы выдержать испытание их светлыми взорами и искупить содеянное!

И вот только теперь я испугалась по-настоящему. Изначальные Лоам и Серенн — боги в змеином обличье!

Об этом испытании я слышала прежде раза два, и оба раза это были темные и смутные слухи, сводившиеся к тому, что простому человеку ТАКОЕ выдержать не под силу.

Простому — не под силу. Но я-то не простой человек, я потомок Лоама и Серенн, и мне начертана особая судьба! А раз так — я выдержу это испытание, не могу не выдержать!

Вынеся мне приговор, Хранящая Дом довольно грубо сорвала с моих рук браслеты Эззал, а затем кивнула Зану. Тот взял с одной из стоек длинный нож и ухватил меня за косу, которую я, чтобы чем-то отвлечься до прихода Рена- лии, переплела так, как ношу всегда.

Если он хотел отсечь мою косу одним эффектным ударом, то просчитался — нож увяз в толще волос. Зан кромсал их довольно долго, перехватывая то так, то этак. Когда наконец приговор можно было считать приведенным в исполнение, то, что осталось, было мне чуть ниже плеч, при этом с левой стороны заметно длиннее, чем с правой. Реналия, скривившись (это было заметно даже под зеркальным покровом), приняла из рук палача отрезанные волосы и поплыла к выходу. Сой устремилась за ней, бросив через плечо:

— Покарауль ее, Зан, пока мы не вернемся с надлежащей охраной.

Не говоря ни слова, Зан так же бесстрастно, как делал все доселе, встал у двери, держа нож на изготовку. Впрочем, это было излишней мерой — последний испуг словно отнял разом все мои силы, и сейчас я вряд ли смогла бы даже пошевельнуть рукой или ногой.

С сознанием же моим творилось что-то странное. Видно, оказалась пройдена та грань, за которой нам даруется спасительное безразличие. Я сама удивлялась, что в ожидании пугающего испытания могу посмеиваться над тем, как Зан кромсал мою косу. Или думать, что зеркальные так почему-то и не задали мне вопроса, который я сама на их месте непременно задала бы — были ли у меня сообщники и если да, то кто?

Хотя, в общем, Салур был вне подозрений — о его увлечении магией до сих пор знала я одна. Это только профаны считают, что маг обязательно выдает себя поиском разных хитрых снадобий. На самом деле всякие там части покойников и прочий помет летучих собак нужны только шарлатанам. А мед и соль, свечи, травы и кровь жертвенных животных каждый день используются в любом хозяйстве.

Подумав о своем единственном друге, я решила войти в транс, чтобы дотянуться до него мыслью. Если уж не судьба ему вытащить меня на рассвете из кельи Эззал, так пусть хоть не дергается понапрасну!

Я шепотом произнесла нужные заклинания, приняла удобную позу, расслабилась и почувствовала, как медленно вплываю в темно-серое пространство без границ и течения времени, где и происходит магическое общение. Зану не было никакого дела до моих шевелений — видимо, чувствительность к магии храмовому палачу не полагалась.

Однако все мои попытки дотянуться до Салура кончились неудачей. Я снова и снова выкликала его имя, но он не отзывался — и страх, спрятавшийся было под покрывалом равнодушия, опять оледенил мне сердце.

А потом я вдруг снова оказалась на морском берегу, знакомом мне по снам, и тот, кого я называла тенью Лоама, шагнул ко мне... Вот только кожа его теперь золотилась от загара, и чешуйчатое одеяние было золотым, и голову венчал золотой венец с восьмиконечной звездой вместо полумесяца, а черные волосы были словно навеки спутаны бешенством неведомых ветров. В его прищуренных глазах полыхнул нездешний огонь. Как и прежде, не говоря ни слова, он неуловимым, стремительно-легким движением швырнул меня на песок у кромки прибоя и сам упал сверху, надавив мне коленом на грудь и прижимая к горлу лезвие длинного кинжала...

Уже вообще ничего не соображая от запредельного ужаса, я закричала, раздирая легкие, и потеряла сознание. * * *

Привели меня в себя те, кто пришел за мной, чтобы отвести в Дом Изначальных. Я была в каком-то совсем закаменевшем состоянии и поняла лишь, что это были воины и воительницы из внешней стражи, которые не принимают обетов и не носят зеркального облачения, а с ними Реналия и Сой.

Мне связали руки за спиной — несильно, щадя, ибо видели, что я не в том состоянии, чтобы хоть как-то сопротивляться — и снова повели куда-то запутанными переходами. Время от времени моего сознания достигали обрывки торопливого разговора воинов о каком-то чужеземном не то шпионе, не то наемном убийце, которого они искали по острову всю прошлую ночь, но найти так и не сумели... Мне было все равно, и я не прислушивалась.

В какой-то момент я осознала себя стоящей в огромном зале внешнего святилища, куда вправе зайти помолиться каждый. Реналия выкрикнула в мой адрес еще одну порцию высокоморальных суровостей и швырнула в пламя алтаря отрезанную половину моей косы. Запахло жженым пером — так пахнет, когда на охоте палят над костром убитую птицу. Затем процессия построилась, и мы вышли из храма.

Обрезанные волосы плескались вокруг моей головы, развеваемые ночным бризом. Судя по всему, до рассвета все еще было далеко. А впрочем, я уже почти не замечала, что происходит вокруг меня, и почти лишилась способности рассуждать. Сознание заполнила одна-единственная мысль, и только она давала мне силу идти самостоятельно.

Я выстою! Я выдержу это испытание, потому что не могу не выдержать, и ни одна живая душа не узнает об этом! Или нет, пусть даже узнают — такое приключение только сделает меня культовой фигурой в глазах всей аристократической молодежи Хитема. Прах побери, да скоро эта моя неровно обрезанная грива станет самой модной прической на Лунном острове!..

Как хорошо, что я все еще способна гневаться — это значит, что я все еще жива...

Черная хроника Глава 5. Танец темного пламени

Дрянной конец ночного кошмара, когда ты вскакиваешь, чувствуя, что из тебя хлещет горячая кровь... Не кровь, Астар и Аххаш! Да что за чума! Старик опорожнял свой мочевой пузырь прямо на меня. И не заметил этого, пока я не вскочил и мы не посмотрели друг другу глаза в глаза. Сухонький невысокий старик в нелепом черном одеянии с длинными полами, весь увешан какими-то магическими побрякушками, на голове черный колпак с двумя серебряными обручами, прицепленными к самой верхушке. Он успел крикнуть перед смертью. Предупредил кого-то на дороге. Теперь меня могла спасти только быстрота.

Я вышел из кустов на дорогу. Аххаш Маггот! Всем этим, наверное, показалось, будто я оробел. Стою, вроде бы не знаю, что делать. А мне нужно было одно мгновение, чтобы сосчитать их всех. Гадин и гадов. И еще одно мгновение, чтобы определить, в какой последовательности правильно будет их убивать. Две зеркальных, в масках, одна, кривошеяя уродина, — с жезлом, другая — с каким-то зеркалом на груди, Аххаш знает, на что ей эта дрянь. Магия какая-нибудь? Словом, обе — самые опасные из отряда. Четыре десятницы, у одной лук, у всех — мечи. Восемь мужчин в чешуйчатых доспехах, в точности как на берегу, держат длинные тяжелые сариссы, для стражников оружие никудышное, не развернешься, ими в фаланге хорошо работать или с крепостной стены... Рыбье дерьмо. Еще одно чучело посередине, тяжелая цепь, руки связаны, баба, потрепанная, простоволосая, не в счет. Четырнадцать против одного. Чтобы выжить, надо победить и убить всех, иначе загонят, словно дикого зверя. Победить невозможно. Я почувствовал, как боевой азарт раскручивается во мне тугой пружиной. У нас есть много боевых кличей. Я крикнул им в хари:

— Аххаш! Тагарра! — клич бешеного хромого бога, неспособного победить, но все равно идущего в бой, чтобы повергнуть своих врагов и переломать им хребты.

Зеркальная с жезлом не успела ничего понять или почувствовать. Мой нож глубоко засел у нее в горле. Вторая забормотала какую-то ведьминскую дрянь, пальцы было к зеркалу потянула, потом чует, что не успеть... Схватилась за шпильку у себя в волосах, быстрая баба, неожиданно быстрая. Я зажег костер у нее на лице простым охотничьим пассом, той нищей магией, на которую был способен. Она так и не успела потушить пылающую кожу, всю в серебряных клочьях маски. Ее тело поймало стрелу, предназначенную моему телу, шейные позвонки хрустнули, потом ее туша словила еще одну стрелу и сбила с ног десятницу... Чешуйчатые растерялись, те десятницы, что остались на ногах, — ко мне с клинками. Спасибо, девочки, мне как раз не хватало меча, мне очень нужен был меч. Нергаш, держи четвертую падаль, вышло даже больше, чем я был должен!