Ирина Сербжинская - История, рассказанная в полночь

• Название: История, рассказанная в полночь
• Автор: Ирина Сербжинская
• Жанр: Фэнтези

Лангедак — волшебный город на краю света. Там, в Управлении по делам магии, служит старый гоблин Куксон. Любит он слушать истории, что рассказывают его друзья — странствующие маги, колдуны да заклинатели, однако сам ни за что на свете не желал бы покинуть родной Лангедак и пуститься на поиски опасных приключений. Но случилось так, что в один миг изменилась тихая и спокойная жизнь почтенного гоблина и оказался он в самом центре загадочных и страшных событий, происходящих в городе.

---

— Убей гоблина, а затем отправляйся…

Пора!

— А-а-а-а! — отчаянно завопил Куксон, в два лихих прыжка преодолел расстояние до зеркальной тени и вонзил осколок ей в спину.

Пусть глупцы считают, что бить в спину — удел трусов, что это не по чести и не по правилам. Гоблины никогда не играют по правилам!

Тень содрогнулась, а затем стремительно обернулась. Язык Куксона примерз к небу: такими страшными оказались ее сверкающие глаза. Куксону даже показалось на мгновение, что в этих зеркальных глазах разглядел он собственное отражение: взъерошенного гоблина с выпученными глазами, в колпаке, нелепо сбившемся на одну сторону.

— Убей его! — донеслось до слуха гоблина свистящий, точно зимняя вьюга, голос микмака.

Куксон бросился наутек. В дверь не выскочишь, возле порога микмак стоит, так что гоблин метнулся к лестнице, что наверх вела: больше бежать некуда. На первой же ступеньке споткнулся и едва не упал, но тут же вскочил и даже успел взглянуть назад: плохо дело!

Микмак идет следом, а зеркальная тень…

Увидев ее в двух шагах от себя, почтенный гоблин взвился по лестнице с такой прытью, что и сильф бы позавидовал. Но тень взмыла по ступеням еще быстрее, занесла над головой сверкающий обломок зеркала и стала надвигаться на гоблина. Куксон был начеку: свой осколок держал крепко и, понемногу отступая назад, не сводил глаз с противника. Но, как ни сторожил он каждое движение тени, все равно пропустил момент, когда она метнулась вперед. Прямо перед глазами гоблина блеснуло зазубренное стекло, и лицо вдруг обожгло словно огнем.

Больно было так, что Куксон даже вскликнуть не смог, словно голоса лишился. А потом, (он и глазом моргнуть не успел), как тень оказалась прямо перед ним: серебристая фигура, будто сделанная из жидкого зеркального стекла. Мгновение — и холодная твердая рука схватила гоблина за горло.

Куксон забарахтался, пытаясь освободиться, но не тут-то было: зеркальный мастер без труда удерживал его.

Силы были неравны, от ледяной руки, стиснувшей горло, растекался по всему телу гоблина холод и в нем, в этом холоде, ощущалась какая-то зияющая, бездушная пустота. Точно гигантская ледяная змея (кто-то из магов рассказывал о таком чудовище) обвилась вокруг и сжимая кольца все крепче и крепче, замедляя сердцебиение, лишая возможности дышать.

Осколок зеркала, напоминающий узкий острый нож, появился перед лицом Куксона.

Гоблин задергался, стараясь вырваться — тщетно.

Нет, не справиться ему с тенью, нипочем не справиться! Сейчас сверкнет зеркальная молния — и это будет последнее, что суждено увидеть в своей жизни Куксону. И микмак, поднявшись по лестнице, обнаружит его с перерезанным горлом, как и всех тех, кого убил по его приказу зеркальный мастер. Задыхаясь и почти теряя сознание, гоблин Куксон уставился в глаза тени: жуткие, безжизненные… и вдруг замер: показалось, что там, в глубине зеркальных глаз снова мелькнуло чье-то отражение, но не его, Куксона, а…

Позабыв о тени, о холодной стеклянной руке, сжимающей его горло, гоблин напряженно вглядывался в чужие глаза.

— Пичес?! — прохрипел он.

Зеркальная нежить оскалила зубы.

Куксона вдруг захлестнула волна свирепой ярости.

Он сжал осколок и, собрав последние силы, вонзил его в лицо зеркального убийцы. Не ожидавшая этого тень отшатнулась, хватка ее ослабела.

Краешком сознания, там, куда забился здравый смысл, Куксон все еще ощущал страх и панику, и отчетливо понимал, что жизнь его висит на волоске, но все это тут же было смыто новой волной ярости.

— Ага! — завопил он, нанося беспорядочные удары и почти не чувствуя боли от того, что и ему достается. — Хочешь убить меня? Давай, попробуй!

Помнил твердо: каждый удар, нанесенный куском волшебного зеркала, ослабляет тень, забирает у нее частичку силы — так в записке, полученной от гоблинов с ночного рынка, говорилось.

— Вот тебе! Вот тебе!

Тень скользнула к стене и в одно мгновение оказалась вдруг на другом конце коридора.

Куксон бросился следом, что-то крича во все горло (надеялся, конечно, что издавал древний гобинский клич, призванный устрашить противника). Ему было наплевать, что тень порежет его на кусочки, что в другое время он ни за что не осмелился бы схватиться с таким противником, и даже возможная близкая смерть его больше не пугала.

С воинственным воплем, Куксон сделал два громадных пряжка по узкому коридору, вслед за зеркальной тенью (ее в полутьме прекрасно видно было, этакий серебристый блик) и остановился. Куда она делась? Быстро огляделся по сторонам, опасливо посмотрел наверх — не прячется ли под потолком? Но там ее не было.

Где же она? Вдруг в конце коридора заметил, словно сверкнуло что-то.

Это она в каморку бирокамия нырнула, сообразил Куксон, но зачем? И тут же догадался, зачем. Удалось ему ранить зеркальную тень, (тут гоблин с досадой хлопнул себя по лбу: в сердце нужно было вонзать осколок, прямо в сердце, как он об этом забыл?!), ранить серьезно, но все же не смертельно, и теперь она, эта нежить проклятая, замыслила скрыться в зазеркалье, исцелиться и набраться сил.

— А ну стой! — во все горло гаркнул Куксон. — Стой!

Он бросился по коридору, в одну секунду достиг каморки и ворвался внутрь.

И тут же что-то стремительное и блестящее налетело на него, сбило с ног и отшвырнуло в сторону. Куксон с размаху ударился о дверь и брякнулся на пол, крепко приложившись затылком и, удивительное дело: сначала услышал в собственной голове странное жужжание и щебетание, а потом — сокрушенный голос Синджея, звучавший как бы откуда-то издалека:

— Ты, Куксон, гоблин, конечно, смелый, но вот с мозгами у тебя, прямо скажем, не очень. Мог бы и догадаться, что он тебя здесь поджидает!

Куксон со стоном пошевелился, гадая, целы ли кости, потом осторожно повернул голову набок (где же тень?) и вдруг глаза его выпучились от ужаса: прямо в лицо ему летело сверкающее лезвие.

Гоблин отпрянул, острый осколок вонзился в пол. Мгновение Куксон лежал неподвижно, скосив вытаращенные глаза на кусок зеркала, потом вскочил на ноги. От резкого движения голова закружилась, и он едва не упал, пришлось упереться рукой в стену. На стене остался смазанный отпечаток ладони, красного цвета. Куксон отыскал глазами свой осколок: вот он, под ногами! Попытался быстро поднять — комната вдруг закружилась, пол качнулся и гоблин едва не упал. Однако же удалось ухватить осколок, хотя он так и норовил выскользнуть из плохо гнущихся, перепачканных кровью пальцев.

Ничего, ничего, все еще не так плохо и он, Куксон, все еще может сражаться!

Он сделал шаг, другой, не сводя глаз с зеркального мастера, тот медленно скользил по комнате, заходя за спину гоблину, но Куксон был начеку.

Поворачивался следом, отступая понемногу, пятясь — и вдруг замер: обнаружил внезапно, что стоит спиной к зеркалу, тому самому, из которого вызвал когда-то бирокамий тень убитого мастера. И сейчас эта тень медленно, но уверенно наступала на гоблина, тесня его ближе и ближе к зеркальной ловушке. Куксон быстро оглянулся: шага три осталось, не больше. Зеркальная тень метнулась вперед, блеснул осколок, гоблин отпрянул назад, увернувшись от удара, который запросто мог бы оставить его без головы.

Снова оглянулся: два шага!

Отступать больше некуда, зеркало прямо за спиной!

Выглядит оно как обычно, вот только знаменитая гоблинская интуиция не подсказывала даже, а вопила во все горло, что от этого обычного зеркала в дешевой деревянной раме следует держаться как можно дальше.

Эх, погибать, так только так, как подобает настоящему гоблину!

С воинственным криком (звучавшем слегка панически) Куксон бросился вперед, размахивая осколком. Удалось вонзить его раз, другой, но тут же и сам едва не лишился чувств от боли: зазубренное стекло ударило в плечо, да так, что левая рука мгновенно онемела, а рукав намок от крови. Снова блеснул окровавленный кусок стекла, Куксон отскочил, налетел на трехногий умывальный столик, стоявший возле двери, отчаянно взмахнул правой рукой (левая-то не действовала!), пытаясь удержаться на ногах, но поскользнулся и растянулся во весь рост. Осколок выскользнул и отлетел в сторону. Гоблин попытался вскочить, но сил на это уже не хватило. Тогда Куксон с трудом приподнялся, сел, прислонившись к стене: оставалось лишь смотреть, как медленно и неотвратимо приближается смерть со сверкающими зеркальными глазами.

Что ж, пришло время умереть, как подобает гоблину, а перед этим — поблагодарить всех гоблинских богов за то, что даровали они ему, Куксону, жизнь достойную и долгую, хотя, честно говоря, могли бы и подлинней жизненный срок отмерить, даром что ли он целых восемь золотых нуоблов обещал богам пожертвовать? И он бы непременно эти денежки своими руками на порог священной пещеры возложил (ну, может не восемь, а чуток поменьше: боги в последнее время были не очень-то щедры на помощь, так что хватит с них и пяти… четырех золотых нуоблов), да вот какая незадача: он, Куксон, сейчас умрет, так что пусть боги не гневаются, что не получат денег. Конечно, если бы он жив остался, он бы непременно…