Вера Кобец - Сладкая жизнь эпохи застоя: книга рассказов

• Название: Сладкая жизнь эпохи застоя: книга рассказов
• Автор: Вера Кобец
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-905-3

Рассказы, вошедшие в эту книгу, возвращают читателя в недавнее, но уже так далеко отодвинувшееся прошлое. Лирические фрагменты и смешные, с горчинкой, истории складываются в картину эпохи, становясь своеобразными «свидетельскими показаниями». Блестящий прозаик и тонкий стилист, Вера Кобец рисует свою картину мастерски и проникновенно.

Как известно, история повторяется дважды. Впервые потерянным поколением были названы сверстники Хемингуэя. Полвека спустя похожая участь выпала на долю опоздавших к оттепели и не вдохнувших в юности «глотка свободы». Это наше потерянное поколение… Чего больше в их жизни — трагедии или фарса? Как справлялись они с остановленным «бегом времени»? Книга «Сладкая жизнь эпохи застоя» — своеобразная попытка ответить на эти вопросы.

Вера Кобец — прозаик, переводчик, востоковед по образованию, печатается с конца 80-х гг. По словам критиков, в ее прозе чувствуется «давно забытый набоковский и бунинский аромат… радость прикосновения к подлинному, охватывающая с первых страниц и не отпускающая уже до конца».

---

Приехав в Зеленогорск, Свербеевы с ходу попробовали вести себя в привычной им манере. С радостным криком «посторонись, православные!» Костя внес в комнату огромную коробку с помидорами и луком. «Дачные гости должны прибывать вместе с кормом! — провозгласил он, грохая ее на стол. — Все продумано. Вы поставляете макароны, а мы — салат. И даже с заправкой», — добавил он, извлекая из Галиной сумки бутыль с какой-то непонятной темной жидкостью и водку. «Немедленно отнесите все это в машину, — властно скомандовала Ба. — Что за глупости! Вы ведь приехали не в индейскую резервацию». Модуляции Ба! Нет, это что-то волшебное. Ни слова не говоря, Костя забрал дары и пошел к двери. «Несколько помидоров можете оставить», — милостиво прозвучало вслед.

Электричество в воздухе сохранялось, наверное, минут десять. Потом все утряслось, и разговор обрел приемлемые формы. Все хором подивились сказочно быстрому росту Артема, Костя рассказал пару смешных анекдотов, Галя, с трудом удерживаясь от ввода крепких словечек, довольно связно поведала о ремонте, который они затеяли и теперь непонятно когда и закончат. Тетя Агнесса переглянулась с Ба — и решено было всем вместе пойти гулять на залив, а Костю — дав ему четкие инструкции — отправить в ресторан за обедом.

Дальше все текло просто на удивление гладко. Погода была отличная, Галя примолкла, все с удовольствием дышали морским воздухом и разговаривали о том времени, когда Артем подрастет и можно будет опять поехать на лето в Ялту.

Вопреки опасениям, которые все-таки были, как потом выяснилось, и у Ба, и у мамы, обед удался на славу, Костя, конечно, умудрился многое перепутать и, в частности, привез солянку, хотя солянки всегда подозрительны, и это ему раза три повторили. Кроме того, со вторым он тоже дал маху, взяв почему-то семь антрекотов вместо шести, но, к счастью, сам и исправил ошибку: съел, пострадав за други своя, не охнув, две порции. В общем, когда взялись за мороженое, настроение у всех было благостно-размягченное. Заговорили, подробно и с удовольствием, о былых временах, когда школьник Костя приходил украшать елку и, вместо того чтобы вешать конфеты, съедал их, а фантики набивал ватой. «Бедная Анастасия Ивановна! Ты был озорник редкостный. Не понимаю, как она только справлялась?» — с чувством сказала тетя Агнесса, и вот тут-то, на фоне идиллических воспоминаний, неожиданно разорвавшейся бомбой прозвучал вдруг прямой вопрос: «Да! А где Игорь? Он в городе?»

Вечером, после отъезда Свербеевых, состоялся военный совет. Кто мог подумать? Это просто невероятно. Следует принять меры, чтобы такое не повторилось. Все обсуждалось четко, по пунктам. Во-первых, как это могло случиться? Костина двоюродная сестра была поставлена в известность в мае. Казалось, прошло достаточно времени, чтобы и Костя с Галей оказались в курсе. Во-вторых, перед самым отъездом на дачу Костя заскочил на минуту (вернуть давным-давно взятые триста рублей), обедал и, как тогда показалось, четко уяснил ситуацию. Но, в общем, все это уже дела минувшие. Главное, что теперь нужно постановить: пустить все на самотек и просто быть готовым к происшествиям вроде сегодняшнего или составить список «возможных идиотов» и, не откладывая, отправить Агнессу сделать им визиты и расставить точки над «i».

После долгих дебатов остановились на первом варианте. Приходить с разъяснениями к тем, кто и так понимает (ведь, скорее всего, не все потенциальные идиоты окажутся таковыми в реальности) было бы чересчур уж нелепо. «Я не отказываюсь. Перетерплю и потом расскажу все в лицах», — кидалась грудью на амбразуру тетя Агнесса, но это было уже только шуткой. Спать разошлись в отличном настроении. Лиза хихикнула, вспомнив, как, постепенно осознавая глубину сделанного промаха, Костя краснел, лепетал что-то и суетился. Забавно. Наверно, сегодняшний день даст материал для нового семейного анекдота. Его будут долгие годы со смехом рассказывать, переиначивая на все лады, по-разному компонуя подробности, а в первый раз он прозвучит, скорее всего, тридцатого августа, когда все вернутся в город и Вероника Михайловна Фесалонская, принципиально не признающая дач, «прибежит» узнать новости.

Квартира будет еще по-летнему гулкой, просторной, пахнущей чистотой. Стекла и зеркала сияют после «большой уборки», нигде не разбросаны книги, свои и чужие рукописи, вскрытые письма, программки. Всем им еще предстоит, словно слою осенних листьев, покрыть все мыслимые поверхности и засвидетельствовать тем самым, что нормальная жизнь началась… Лиза почувствовала вдруг, как ей хочется в город, как хочется, чтобы кончилось поскорее это шумное, хлопотливое, толпами бодрых гостей наполненное лето. «Артему нужно найти хорошую няню. Этот вопрос как-то еще не обсуждался, но ведь понятно, что няня необходима». Артем хрюкнул во сне, соглашаясь, и, окончательно успокоенная, Лиза перевернулась на левый бок и заснула.

Но радость, беда и конфуз всегда приходят почему-то парами. И с фарсовыми недоразумениями все происходит примерно так же, как с вывихнутыми суставами, которые в первый раз вправляют быстро и без последствий, а во второй — похуже и с нависающей перспективой привычного вывиха.

Выйдя на следующее утро в столовую, Лиза сразу увидела на полу разбитое блюдце. Почему, как оно здесь очутилось, никто объяснить не мог. «К счастью, блюдца у нас в избытке», — сказала после томительной паузы тетя Агнесса, и тема была закрыта. Но странности продолжались. Впервые за лето без всякого предупреждения отключили горячую воду; маме — тоже впервые — взяли и нахамили в ресторане: отказались выдать четыре порции обедов, хотя всегда делали это спокойно и даже с улыбкой. Артем капризничал (резался зуб), некто Карл Фукс, автор солидной, совсем недавно вышедшей монографии, с немецкой дотошностью доказывал, что остроумно рассуждающий не только о носовых платках, но и о парламенте восточный философ, вошедший в историю как либерал — друг свободы, в последний период жизни фактически отказался от взглядов, которые проповедовал в молодости, а если так, то рушилась вся концепция, вокруг которой красиво и стройно должна была выстроиться Лизина диссертация. От всего вместе впору было взбеситься, и, хотя до прогулки оставался еще почти час, Лиза схватила коляску с Артемом и выскочила из дома.

Но в этот день неудачи преследовали. Едва ступив за порог, она поняла, что погода и в самом деле настораживает. В любой миг могло хлынуть; угрожающие порывы ветра отчетливо свидетельствовали, что далеко отходить — опасно. К счастью, двор в ожидании дождя был пустым и тихим. В дальнем углу поскрипывали качели, озабоченно чивикала, перелетая с дерева на дерево, какая-то птица. И все. Поэтому Лиза чуть не подпрыгнула, услышав совсем рядом голос Алисиной (Катиной?) бабушки.

«Ну что, горюешь?» — спросил этот голос. Невесть откуда взявшаяся бабка сидела, подавшись вперед, и, держа за ухо большого плюшевого зайца, мерно покачивала его между колен. «Горюешь?» Глазки бабки масляно блестели, и Лиза с неприятно холодящим чувством вдруг вспомнила, как, в первый раз отправившись на прогулку с коляской, Ба рассказала, вернувшись: «Оказывается, нас тут все знают. Когда я подходила к подъезду, старуха на лавочке вдруг сказала: „Ну! У Артема еще одна бабушка появилась. А где ж у вас папа-то?“ И знаете, что я ответила? „Папа плавает“». Тогда на секунду возникло какое-то ощущение неловкости — и мгновенно рассеялось. Ба ответила так, как могло быть понятно дремучей и примитивной тетке. В конце концов, с каждым нужно говорить на его языке.

«Парень-то хоть здоров?» — не отставала Алисина-Катина бабушка, все так же покачивая своего зайца. «Да, стопроцентно», — Лиза попробовала призвать на помощь сарказм. Но сарказм не подействовал. «Ночами мается?» Отвечать было бессмысленно, правильно было встать и уйти, но ветер то стихал, то тревожно усиливался, и Лиза не понимала, идти на просеку или домой. «Эх-хэ-хэ, девка! — громко, протяжно сказала старуха, переходя вдруг и вовсе на деревенский говор. — Значит, судьба така, ничего не попишешь!» О чем она? Кто дал ей право так разговаривать? Лиза почувствовала, как краска, выступив на щеках, заливает теперь лоб и шею. «Бяда, — раскачивался между колен бабкин заяц. — Бяда!» Какая «бяда»? Что за чушь она порет? Не начинать же разубеждать эту дуру? Не показывать ей штамп в паспорте? Бабка смотрела на Лизу с участием и любопытством: «Вот так! Поматросил, а ты тут с рябеночком разбирайся!» Нет, это было уже запредельно. «На конюшню ее и выпороть!» — мелькнула сполохом дикая, бешенством пахнущая мысль. Рывком поднявшись, Лиза схватила коляску, стремительно покатила ее куда-то вперед. Капает? Ну и пусть капает. Капнуло что-то из глаз. «Как она смеет, — яростно шептала Лиза, — как она смеет, как смеет…» Конец фразы болтался какой-то бесформенной, безобразной и жалкой культей, и нужно было немедленно, непременно найти ему ясное и разумное завершение. «Как она смеет не понимать, что в современном мире… в современном мире…» Возьми себя в руки, скомандовал внутренний голос, сосредоточься и доведи мысль до конца. Как только ты придешь к ясной формулировке, все встанет на свое место. Она стиснула зубы — и слезы высохли. «В современном мире интеллигентная семья вообще не часто строится на браке, — отчетливо подсказал кто-то, и Лиза кивнула (повернув на шоссе, она стремительно двигалась в сторону леса). — А если вновь появившийся член семьи, например чей-нибудь муж, не вписывается в гармоничную, усилиями поколений созданную жизнь, то чем скорее он будет отторгнут, тем лучше». «Лучше», — повторила она в полный голос и повернула коляску. Впереди была просека, и над ней разноцветной аркой вдруг встала радуга. Солнце вспыхнуло в каплях воды на траве и на листьях. Красота ослепила. Пришло на ум слово «чертог», потом слово «терем». Лиза остановилась и недоверчиво повела головой. Дождь становился сильнее, блеск солнца — ярче и ярче. Но ведь все так понятно, так просто. Все просто, все… Судорожно сжимая пальцами ручку коляски, она до рези в глазах вглядывалась в сияющее разноцветье. И вдруг захотелось вытащить сладко спящего Артема из этой чехословацко-дурацкой коробки, схватить его на руки и убежать. Но куда?