Андрей Дугинец - Ксанкина бригантинка

• Название: Ксанкина бригантинка
• Автор: Андрей Дугинец
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Детская проза
• Год: 1971

«Ксанкина бригантинка» — это повесть о жизни ребят в школе-интернате.

Шестиклассник Валерка Рыбаков, безупречно честный мальчишка, попадает в нелепое положение, когда его подозревают в воровстве. Валерка страдает больше всего оттого, что это обвинение бросает мрачную тень на его светлую дружбу с одноклассницей Ксанкой. Но Ксанка и многие другие воспитанники школы-интерната знают, что Валерка не виноват. Из споров на эту тему в школе рождается движение борьбы с замками и недоверием друг к другу. Как военной игрой, увлеклись ребята этой борьбой, и она помогла им лучше узнать друг друга, научиться дружить по-настоящему.

Среди героев книжки особо выделяется Ксанка, находчивая, справедливая и принципиальная девочка. Она любит походы, путешествия, открытия. Мечтает стать геологоразведчицей. Этой мечтой Ксанка увлекает многих мальчишек и девчонок интерната.

Думаем, что мечты героев этой книжки заинтересуют и многих юных читателей.

Автор этой книжки Андрей Максимович Дугинец, бывший партизан Великой Отечественной войны, известен юным читателям по книгам «Золотая чаша Байтемира», «Тень Кантипа», «Шапка Мамбета», «Костры в горах».

---

Схватив на посудной полке карманный фонарик, Евгения Карповна выскочила за порог и осветила дверь снаружи. Да, замка вешать не на что. Но есть крючок, которым можно закрыть дверь, чтоб не отошла. И над крючком…

Евгения Карповна даже вздрогнула.

Над крючком была приколота двумя кнопками розовая бумажка, вырезанная в виде флажка, с аккуратно выведенными буквами: «С. 3.»!

Внизу, в правом углу двери заметила какую-то заплатку из фанеры, толкнула ногой, «заплатка» ушла внутрь, под дверь. Наклонившись, Евгения Карповна осмотрела фанерку, привешенную на двух маленьких петлях. И лишь когда из комнаты вышмыгнула Киска и полезла к хозяйке на плечо, поняла, что это лаз для кошек, сделанный более усовершенствованно, чем было в старой двери.

«И о кошках позаботились», — мелькнула благодарная мысль.

Сорвав бумажку, причинившую ей столько хлопот, Евгения Карповна вернулась в дом. Захлопнув дверь, внутри увидела крючок. Хотела запереться. Но махнула рукой, не стала этого делать. И, словно кого-то убеждая, подумала: «Ведь запираюсь я не от воров. У меня и воровать-то нечего. Просто не хочется, чтоб посторонний глаз видел, как я тут живу».

И, огорченно вздохнув, она подошла к столу, чтобы положить флажок, который, казалось, жег руку. Положила на краешек стола. Да так и застыла на месте: перед вазой с таинственно появившимися здесь хризантемами высокой башенкой, один на другом, лежали все ее замки, даже те, которыми она давно уже не пользовалась и не знала, где они валяются. Замков было восемь. Внизу лежал огромный и ржавый. Полупудовый — как назвал его завхоз, когда в первый день поселения Евгения Карповна попросила хоть какой-нибудь замочек. Тяжелый это был сторож, зато надежный. Правда, он так туго открывался и ключ от него был такой увесистый, что Евгении Карповне все это надоело, и она купила поменьше, дюралевый, тот, что лежит вторым. А потом, потеряв ключи, купила еще и еще. И даже не верилось, что их было уже восемь всего лишь за один год жизни в этой хибарке.

Осмотрев стопку замков, Евгения Карповна наклонилась над бумажкой, на которой лежали замки, и прочла написанное печатными буквами:

Запирать от нас не надо,
Мы ведь честная бригада.
«С. З.»

— Бригада? — недоуменно повторила Евгения Карповна. — Так, значит, «С. 3.» — это не один человек, а целая бригада? Еще чище!

И Евгения Карповна тут же тяжело опустилась на стул. Надо было накинуть на плечи теплую безрукавку, включить рефлектор, чтобы скорее согреться. Однако сейчас она ни о чем не могла думать, кроме этой стопки замков, этих стихов и всего, что произошло в ее жилище.

Но вскоре и замки, и стихи, и розовая бумажка с непонятными «С. 3.» отошли куда-то в сторону, забылись. На первом месте стояла эта добротно сработанная дверь, порядок в доме и кто-то невидимый, но добрый, заботливый и даже родной.

«С. 3.»!

Кто же это такой? Ну хотя бы узнать, мальчишки или девчонки? Или и те и другие, судя по умелым рукам, которые здесь потрудились?..

Кошки, как только хозяйка села, устроились у нее на коленях и замурлыкали. Поглаживая то одну, то другую, Евгения Карповна глубоко задумалась, не замечая, что все сильнее и протяжнее кашляет.

Раздумья Евгении Карповны прервал особенно сильный приступ кашля, который кончился болью в груди. Прижимая руку к груди, она прошла к вешалке, надела телогрейку, но кашель уже не оставлял ее в покое ни на минуту.

Выпив кодеину, Евгения Карповна легла в постель. Долго не могла согреться. Ворочалась с боку на бок, пытаясь избавиться от кашля.

К рассвету ей стало жарко, словно в горячо натопленной комнате. Посмотрела даже, не включен ли, случайно, рефлектор.

Заснула только под утро, да и то некрепко. Перед глазами все время, то увеличиваясь, то уменьшаясь, белела свежевыстроганная дверь из душистых сосновых досок.

Утром, проснувшись, она сразу глянула на дверь и тотчас почувствовала, что с этой таинственной заменой двери в ее жизни, в ее взаимоотношениях с ребятами произошло что-то новое, согревающее душу. Теперь она уже не сомневалась, что «С. 3.» — это ребячья добрая затея. И ей хотелось улыбнуться этой проказе. Но тут она закашлялась тяжело, надрывно. И опять потянулась за лекарством.

Однако лекарство ей в это утро больше не помогло…

* * *

Нахохлившись, как воробьи в непогоду, Атнер, Ванько и Ксанка сидели на куче дров и смотрели на дверь одинокого жилища Евгении Карповны. Утром ее увезли в больницу. И уже вся школа говорила, что ей грозит туберкулез.

— Это все из-за нас, — вздохнул Ванько. — Она дни и ночи думала про нашу затею, переживала.

— Туберкулез всегда начинается от переживаний. Это правда, — согласилась Ксанка. — Не надо было трогать ее дверь. Пусть плотник сделал бы, а если мы сами, то без всяких «С. 3.». Ее эта тайна совсем доконала.

— Понимаете вы! — насупившись, возразил Атнер. — Раз у нее такое плохое здоровье, ей нельзя было жить в этой сырой «хижине дяди Тома». Вот что!

— Ей сто раз предлагали переселиться в новую квартиру! — ответила Ксанка, сердясь на Евгению Карповну.

— Так чего же она?

— Не знаешь — чего! В новом доме кошкам будет плохо!

— Так и там можно было сделать для них лаз под домом, — ответил Ванько.

Атнер посмотрел на друга, в душе завидуя умной мысли. И вдруг тоже придумал не худшее:

— Ребята, а давайте директора просить, чтоб он переселил Евгению Карповну, пока она в больнице!

— Правильно! — обрадовалась Ксанка, и на глазах у нее даже слезы проступили. В оправдание она тихо добавила, глотая слова: — Мне ее жалко. Ведь больная… — И вдруг спросила: — А где Валерка?

— В столярке, — ответил Атнер. — Он, конечно, жалеет ее. Больных всегда жалко. Но и обида еще не прошла…

— Да мы, если что надо, так и сами справимся, — кивнула Ксанка. — Валерку не надо, конечно, трогать. Придет время, он все обиды забудет. По-моему, он, как и я, долго не обижается…

* * *

Учительская была полна народу, собрались все: и учителя, и воспитатели, и технический персонал школы-интерната. Вопрос был важный — надо срочно выяснить, что такое «С. 3.», из-за которого вот слегла в больницу воспитательница.

Не было здесь только Виктора Семеновича. А директор без него не хотел начинать собрания.

Некоторые уже начали нервничать, спрашивали, знает ли он вообще, что тут ждет его весь коллектив. Директор успокаивал, уверенный, что тот с минуты на минуту явится.

Наконец Виктор Семенович шумно вошел, раскрасневшийся, запыхавшийся, словно бежал.

— Что случилось? — удивленно спросил Сергей Георгиевич. — Почему задерживаешь?

Опоздавший виновато развел руками и ответил только одним словом:

— Дела!

Директор встал и, сообщив, зачем так экстренно все здесь собрались, попросил Виктора Семеновича рассказать о своих догадках насчет пресловутого «С. 3.».

Тревожно посмотрев в открытое окно, Виктор Семенович попросил дать ему немножко отдышаться.

Многие нетерпеливо зашаркали, зашевелились. У всех из-за этого внезапного собрания остановилась работа.

Понимая нетерпение товарищей, Виктор Семенович встал. Непривычно ему было выступать на собрании. Поэтому он долго молчал в установившейся тишине.

И вдруг в эту тишину ворвались резкие, заливистые звуки горна, барабанный бой и лязг железа.

Все всполошенно бросились к окну. На месте остался только Виктор Семенович. Он блаженно улыбался и поглаживал свои усы.

Мимо школы шел весь седьмой класс. Сгибаясь под тяжестью, ребята несли железный лом. Впереди всего отряда шли Валерий Рыбаков и Ксанка. Они высоко поднимали натянутое на древке красное полотнище, на котором, как эмблема, красивыми огромными буквами было написано: «С. 3.».

Следом за этими «знаменосцами» шли Атнер и Ванько. Эти несли длинную ржавую трубу, на которой один за другим были нанизаны замки самых разных форм и размеров.

— Валентина Андреевна, — обратился, директор к старшей воспитательнице, — что все это значит?

— Я ничего не понимаю, — бледнея, ответила та.

К окну неторопливо подошел Виктор Семенович и коротко пояснил:

— Вишь ты, Егорыч, «С. 3.»? Это сокращенное, значит: «Смерть замкам».

— Черт возьми! — воскликнул директор, шире распахнув окно. — Чего ж ты мне раньше этого не сказал? Это же здорово! А многие ведь думали об этом не очень хорошо…

— Я партизанил в отряде «Смерть фашизму!». А теперь с удовольствием вступил бы и в этот отряд, — добавил Висеныч, задумчиво покручивая ус.

— Я сам не прочь снять хотя бы один замок! — задорно заявил Сергей Георгиевич.

— На вашу долю еще один остался, — не глядя на директора, ответил Висеныч.

— Где?

— На вашей квартире. К нему невозможно подобрать ключи, фасон допотопный.