Карл Юнг - Синхронистичность: акаузальный, связующий принцип

• Название: Синхронистичность: акаузальный, связующий принцип
• Автор: Карл Юнг
• Жанр: Математика

---

 Эта даоистская точка зрения типична для китайского образа мышления. Она предполагает по возможности мышление ка­тегориями целостности, на что обратил внимание и Марсель Гране[97], большой авторитет в области китайской психологии. Эта особенность проявляется в обычном разговоре с китай­цами: на то, что нам представляется абсолютно прямым и точным вопросом на незначительную тему, китайский мысли­тель дает неожиданно пространный ответ. То есть мы у него попросили травинку, а он нам дал целый луг. Для нас детали имеют значение сами по себе; для восточного ума они всегда просто дополняют целостную картину. Для донаучной психо­логии первобытных народов, да и для донаучной психологии нашего средневековья (которая и не собирается умирать!) эта целостность содержит в себе вещи, которые на первый взгляд связаны друг с другом только "случайно", в результате совпа­дения, содержание которого также представляется случайным. Вот здесь на сцену выходят теория соответствия[98], которую выдвинули философы-естественники Средневековья, и, особен­но, классическая идея родства всех вещей.[99] Гиппократ говорит:

"Есть один общий поток, одно общее дыхание, все вещи пребывают в гармонии. Весь организм в целом и каждая из его частей совместно трудятся во имя достижения одной цели... великий принцип простирается до самой отдаленной части и из самой отдаленной части все возвращается к великому принципу, к одной природе, бытию и не-бытию".[100]

Универсальный принцип находится даже в мельчайшей частице, которая, стало быть, соответствует целому.

 В этой связи стоит привести интересную идею Филона (25-й год до н. э. - 42-й год н. э.):

Бог, который, как считают, должен соединить в любви и братстве начало и конец сотворенных вещей, сделал небеса началом, а чело­века - концом. Первые являются самым совершенным из вечных объектов чувственного мира, второй - самой благородной из земных и бренных вещей, являясь, по сути, миниатюрой небес. В себе он носит, подобно святым образам, дары природы, соответствующие созвездиям... Поскольку вечное и бренное по самой природе своей противостоят друг другу, Бог предназначил лучшим представителям того ц другого вида быть началом и концом, то есть как я уже сказал, небу — началом, человеку — концом.[101]

 Здесь великий принцип[102] или начало, небо, введен в микро­косм-человека, в котором отражена подобная звездам природа и который, стало быть, будучи мельчайшей частицей и концом Творения, содержит в себе целое.

 По мнению Теофраста (371 - 288 гг. до н. э.) сверхчувст­венное и чувственное соединены узами общности. Эта связь не может быть математикой, поэтому, скорее всего, она является Богом.[103] И у Плотина индивидуальные души, рожденные одной Мировой Душой, связаны друг с другом симпатией или антипатией, вне зависимости от расстояния.[104] Те же взгляды находим и у Пико делла Мирандола:

Во-первых, в вещах существует единство, в результате которого каждая вещь является единой сама по себе, состоит из себя и связана с собой. Во-вторых, существует единство, в результате которого одно создание соединено с другими и все части мира образуют один мир. В-третьих, и самое важное, существует (единство) всей вселенной со своим Творцом, подобное единству армии со своим командующим".[105] Под этим тройственным единством Пико понимает простое единство, которое, как и Троица, имеет три аспекта; "единство, обладающее тройственным характером, который, тем не менее, никак не вредит простоте этого единства".[106] Для него мир - это одно существо, видимый Бог, в котором все с самого начала расставлено в естествен­ном порядке, подобно органам живого организма. Мир представляет­ся corpus mysticum* Бога, точно так же, как Церковь является corpus mysticum Христа, а хорошо обученная армия является одним мечом в руках своего командующего. Мнение, что все вещи расставлены по местам Божьей волей, оставляет мало места для причинности. Точно так же, как в живом теле различные органы работают в гармонии друг с другом и их взаимоотношение регулируется смыслом, так и события в мире находятся в смысловой связи друг с другом, которую нельзя произвести из любой имманентной казуальности Причина этого за­ключается в том, что в обоих случаях поведение отдельных частей зависит от центрального контрольного пункта, который находится вне их пределов

 В своем трактате De hominis dignitate Пико говорит: "Отец в момент рождения человека поместил в него зерна всех видов и зачатки первичной жизни".[107] Если Бог - это copula мира, то человек - это copula сотворенного мира. "Давайте же сотворим человека по нашему образу, который будет не четвертым миром или чем-то, обладающим новой природой, а слиянием и синтезом трех миров (наднебесного, небесного и подлунно­го)".[108] Человек, как тело и дух, есть "маленький Бог мира", микрокосм.[109] Поэтому человек, как и Бог, является центром событий и все вещи вращаются вокруг него.[110] Эта мысль, столь странная для современного ума, доминировала в мировоз­зрении человека до тех пор, пока, несколько поколений тому назад, естественные науки не доказали подчиненность челове­ка природе и его полную зависимость от причинно-следствен­ных связей. Идея корреляции событий и смысла (теперь приписываемая исключительно человеку) была загнана в такое глухое подполье, что разум потерял ее след. Шопенгауэр вспомнил о ней с некоторым опозданием, после того, как она стала одним из ключевых моментов в научных объяснениях Лейбница.

 В силу своей микрокосмической природы человек является сыном небесного свода или макрокосма. "Я есть звезда, что путешествует с тобою", - исповедует посвященный в митраистской литургии.[111] В алхимии микрокосм имел такое же зна­чение, как и rotundum, любимый символ со времен Зосимы из Панополиса, известный также, как Монада.

 Мысль, что внутренний и внешний человек образуют единое целое Гиппократа, микрокосм или мельчай­шую частицу, в которой неотъемлемо присутствует "великий принцип", характерна и для Агриппы фон Неттешейма. Он говорит:

Все сторонники Платона едины во мнении, что в архетипическом Мире все вещи находятся во всех вещах; так и в нашем материальном мире все вещи находятся во всех вещах, хотя и по-разному, соответ­ственно природе восприятия каждой вещи. Стало быть, Элементы находятся не только в этих низших вещах, но также и в Небесах, Звездах, Дьяволах, Ангелах и, наконец, в Боге, создателе и архетипе всех вещей.[112] Древние говорили: "Все вещи полны богов".[113] Эти боги были "рассеяными в вещах божественными силами".[114] Заратустра называл их "божественными соблазнами"[115], а Синезий - "символами-приманками".[116] Последнее толкование поистине очень близко к идее архетипических проекций в современной психологии, хотя со времен Синезия и до очень недавнего времени не существовало гносео­логической критики, не говоря уже о ее новейшей форме, а именно критике психологической. Агриппа, как и сторонники Платона, придерживается той точки зрения, что "низшие существа обладают определенной добродетелью, посредством которой они в значитель­ной степени связаны с существами высшими", и что в результате животные связаны с "божественными телами" (то есть звездами) и оказывают на них воздействие.[117] Здесь он цитирует Вергилия: "Я со своей стороны не верю, что они [грачи] наделены божественным духом или способностью предвидения в большей степени, чем оракул".[118]

 Таким образом, Агриппа предполагает, что живые организмы обладают врожденным "знанием" или "восприятием". В наше время эта мысль встречается в трудах Ганса Дриша.[119] Нравится нам это или нет, но мы оказываемся в затруднительном поло­жении, как только мы начинаем серьезно размышлять о телео­логических процессах в биологии или исследовать ком­пенсирующую функцию бессознательного, не говоря уже о попытках объяснения феномена синхронистичности. Конечные причины, как бы мы их ни рассматривали, предполагают предвидение некоего рода. Это предвидение, разумеется, явля­ется не знанием, которое может быть связано с эго, и, в силу этого, не осознанным знанием, как мы его себе представляем, а самосуществующим "бессознательным" знанием, которое я бы предпочел назвать "абсолютным знанием". Это не познание, а, как блестяще сформулировал Лейбниц, "воспринимание", которое состоит - или, если быть более осторожным в выра­жениях, представляется состоящим - из образов, беспредмет­ных simulacra (познавательные образы). Эти образы, вероятно, являются тем же самым, что и мои архетипы, которые (и это можно доказать) являются обязательными факторами в спонтанной продукции фантазии. Выражаясь современным языком, микрокосм, кото­рый содержит в себе "образы всего творения", является кол­лективным бессознательным.[120] Под spiritus mundi, ligamentum animae et corporis, quint a essentia (дух Ира, узы души и тела, пятая сущность) , терминами из словарного запаса алхимиков, Агриппа, вероятно, понимает то, что мы называем бессознательным[121]. Дух, который "пронизывает все вещи", или придает всем вещам форму, - это Мировая Душа: "Стало быть, душа мира - это единственная конкретная вещь, наполняющая все вещи, одаривающая все вещи, связующая и сплетающая все вещи друг с другом, чтобы создать единое тело мира...".[122] Поэтому вещи, в которых дух особенно силен, имеют тенденцию "порождать себе подобных"[123], иными словами, соз­давать соответствия или "смысловые совпадения".[124] Агриппа приводит длинный список этих соответствий, основанный на числах от 1-го до 12-ти.[125] Сходную, но более алхимичную таблицу соответствий можно найти в трактате Эгидия де Вади.[126] Из них я упомяну только scala unitatis (лестница однородностей), потому что она особо интересна с точки зрения истории символов: "Иод (первая буква тетраграматтона, божественного имени) - anima mundi - sol - lapis philosophorum - cor – Lucifer (душа мира – солнце – философский камень – сердце – люцифер),[127] Я должен удовлетвориться замечанием, что это попытка уста­новить иерархию архетипов, и что существование таких тен­денций в бессознательном вполне доказуемо.[128]