Александр Андрианов - Живая очередь

• Название: Живая очередь
• Автор: Александр Андрианов
• Издательство: Троица
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 5-85482-079-х

Многие из нас привыкли к тому, что поликлиники предназначены только для лечения людей. Но одно из таких лечебных учреждений становится для одиноких пенсионеров своеобразным домом — домом, где они могут найти приют и покой, поговорить друг с другом и уйти от проблем жестокого мира, лежащего вне стен поликлиники.

Когда новый главврач начинает строить формальные препоны и "выжимает" стариков на улицу, им на помощь приходит молодежь — новая российская молодежь, смелая, уверенная, решительная, справедливая, не подвластная "крутым" авторитетам, неподкупная и умеющая понимать и ценить людей старшего поколения. И эта молодежь вступает в противоборство с зарвавшимся главврачом и его подобострастной свитой, побеждает их и возвращает отчаявшимся пенсионерам покой души, нормальное теплое человеческое общение и надежду на счастливое будущее.

---

— Что ж я, дурак, что ли! Понимаю!

— Ну все, тогда я вас оставляю.

— Степка, ну не томи ты! Говори давай скорее! Что там с Софьей? Как ты вообще узнал, что я здесь?

— У… сколько ты вопросов-то сразу задаешь! Даже не знаю, с чего начать.

— Степан…

— Ладно. Не буду тебя больше мучить, тем более, это сейчас крайне нежелательно. Начну с самого начала….

— Когда я от вас ушел после похода в ту поликлинику — злой был до ужаса, — начал рассказ Степан. — Все крушить хотелось вокруг и ломать. Нажрался, как скотина. А потом так несколько дней и не просыхал, вообще ничего не соображал. И в голову мне как-то взбрело на футбол рвануть. Ну не знаю почему — захотелось просто. Как в метро садился, как ехал — ничего не помню.

— Подожди. Ну а как же ты без билетов на футбол поехал?

— Так говорю, пьяный был. Я даже не был уверен, что ЦСКА именно в этот день играет, на обум махнул. Ну чего с пьяного человека взять? Но суть не в этом. До стадиона я так и не добрался. Вышел из подземки, огляделся, да побрел Бог знает куда. Вдруг слышу крики «Дядя Степан! Дядя Степан!» Стою — ничего не понимаю. Кто меня, думаю, зовет? А тут парнишка подбегает молодой, а вместе с ним еще человек пятьдесят — почти все в шарфах, в атрибутике (видишь, даже мне один подарили). И здоровые, как лоси. Я уж испугался, что бить будут. Ну, ничего, думаю, уж двоих уложу, а дальше как получится. А парнишка мне и говорит: «Вы что, дядя Степан, не узнаете?». А я ж пьяный. Пригляделся — вроде рожа-то знакомая, а где его видел — не помню. Ну, он заметил, что я растерялся, и говорит: «Дядя Степан, я Крейзи. Помните, мы с вами на ЦСКА-Бавария ходили. Вы еще тогда песню пели, и мы победили 3:2». Тут-то я его и вспомнил. Обнялись мы с ним, расцеловались, а парень этот еще своим говорит — смотрите, мол, это про него я вам рассказывал. Ну, эта орава на меня так уважительно посмотрела, головами закивала. Я аж покраснел, наверное. Хотя рожа в тот момент у меня и без того, как спелый помидор была

— Да ты не отвлекайся. По делу говори.

— Так я и говорю, не перебивай. Видит он, что я не в самом лучшем состоянии нахожусь. Спрашивает, что стряслось. А у меня так погано на душе, так муторно. «Долгая эта история, — говорю. — Ты ведь, наверное, на игру опаздываешь». А он мне — да Бог с ней, с игрой, какой матч может быть, коль другу плохо? «А мы разве друзья?» — спрашиваю. А он мне «А то! Я ж говорил, мы своих никогда не бросаем. Рассказывай, дядя Степан, что стряслось». Шоблу-то свою на футбол отпустил и отвел меня куда-то в тихий дворик, от чужих взглядов подальше. Ну я и выложил ему все, как на духу. И про нашу поликлинику, и про тебя, и про Андрюху, да про всех нас. А потом про главного врача, про все его пакости, и как мы втроем остались, и как я от вас потом ушел…

— А он? Он-то что сказал?

— Да он с каждой минутой хмурился все больше. А потом еще долго ругался, что я раньше его не нашел. Я его спрашиваю «Ну а ты чем нам мог помочь? У тебя и самого, небось, забот хватает». А он мне «Да я, дядя Степан, ради вас и ваших друзей в лепешку расшибусь. Вы ж мои кореша! И ребята мои за вас горой. Я ж им про вас столько всего рассказывал, вы у нас настоящие герои. Серьезно. Ни один клуб такими болельщиками похвастаться не может. Вы же сами говорили, что у вас правило главное в поликлинике, что все друг другу помогать должны. Так в этом мы похожи, у нас точно такой же кодекс действует. Да даже если б вы за другой клуб болели — это все неважно. Мы же люди, а люди должны друг другу добро делать. Иначе зачем вообще жить»?

— Ну а дальше-то что? Он ведь простой парень. Это же смешно, что он мог как-то реально помочь! У него ж ни связей, ни влияния нет. Он же простой болельщик!

— Ну, это ты зря, дальше слушай. Мы с ним долго еще болтали о том о сем, ребят его дождались с футбола. Крейзи их в сторонку отвел, да о чем-то шептаться начал. А я вижу, ребята-то серьезные. Здоровые, как на подбор. Крейзи средь них и не видно, однако, уважают его там. Он у них лидер. Ну, поболтали они о чем-то, и Крейзи ко мне подходит. «Ведите, дядя Степан, — говорит, — нас в свою поликлинику. Мы сейчас власть там менять будем».

— Что, прямо так и сказал? Во дает!

— Да я сам удивился. Говорю: «Там охранников — человек десять». А он мне — «Да мои ребята с этими шкафами на раз-два-три разберутся. Нас тут не меньше пятидесяти. Мы знаете в каком авторитете? Хулиганы из других клубов против нас только имея трехкратное преимущество выходить решаются, и то в итоге бегут. А вы нас какими-то охранниками пугаете. Смешно»! Ну, чего делать? Я на этого главного врача и сам зол был дальше некуда. Думаю, а почему б не рискнуть, ничего ведь не теряем. Ну, пацаны-то шарфики свои попрятали, чтоб внимание не привлекать, да вместе со мной в метро зашли, и к нам в поликлинику поехали.

— Ничего ж себе! Даже поверить трудно!

— Да я сам мало что понимал, пьяный был в стельку. «И чего, думаю, он за нас вступился. Может, перед своими бахвалится? А потом найдет предлог да назад повернет». Но нет — не повернул. Мы когда на место подошли, охранника на входе чуть кондрашка не хватила. В милицию звонить побежал — да не успел. Бугай какой-то к нему подскочил, да с одного удара вырубил. Крейзи мне потом сказал, что этот парень — бывший боксер, еще никто после его удара на ногах устоять не мог. Ну и вошли мы в поликлинику. А народу там, нам на радость, почти никого. Врачи как увидели такую ораву — по кабинетам попрятались. Ребята на них даже внимания не обратили — прут как танки. Подошли мы к кабинету главного врача, а там охранники — пять или шесть человек. Но они как увидели нас — сразу все поняли. Даже лезть к нам не стали — бесполезно, расступились боязливо и все. А Крейзи с десяток своих бойцов с ними оставил, дабы в милицию не обратились. А мы все к Алексею Филипповичу заглянули.

— Ну а он-то что? Испугался, небось?

— Не то слово. Сначала разорался, кто в его кабинет без стука зайти посмел, а затем нас увидел — и притих. Я не сдержался. Подбежал к этому ублюдку, да в рыло от души заехал. Со всего размаха! Он через свой стол и перелетел.

— Ну ты даешь!

— Да я даже по трезвой башке ему бы двинул. А тут пьяный — мне и море по колено. А затем Крейзи к нему побежал и такими словами крыть начал — даже мне не по себе пришлось. А этот вшивый интеллигент как осинка трясется, да сопли по лицу размазывает. Ну, Крейзи ему дал для порядка по ушам пару раз, тот совсем оробел. По полу валяться начал, прощения просить. А Крейзи ему «Ты, гад, не у меня прощенья проси, а у стариков, которых обидел. Я тебе за них шею сверну, понял?». Тот башкой, как китайский болванчик кивает. Понял, мол все — только не троньте.

— Ага! Так я и поверил в его искренность. Небось дождался, когда ребята уйдут, да еще больше зверствовать начал.

— Ну уж нет! Ты дальше слушай. В общем, всего он Крейзи наобещал: и порядки былые восстановить, и библиотеку, и о всяких направлениях к врачам забыть начисто. В общем — все, чего мы и добивались.

— Так я ж говорю! С главным врачом все эти штучки бесполезны. Он согласится со всем, чтоб его в покое оставили, а потом опять за свое возьмется. Так уже было. Помнишь?

— Дай до конца все рассказать. Что ж ты встреваешь все время?

— Ладно, извини. Говори.

— Ну так вот. Крейзи ему пощечин несколько дал, чтоб в чувство привести, и как заорет: «Говори, сволота, свои полные ФИО». А когда он их назвал, Крейзи мобильник достал да номер чей-то набрал. А потом и говорит в трубку: «Саня, данные мне кое-какие пробить надо, скажи-ка, где перец с такими инициалами проживает»? А закончив разговор, наклоняется к Филиппычу нашему и в самое ушко его домашний адрес называет. Тот еще больше затрясся. «Родных, — говорит, только не трогайте». А тот ему: «Да на хрен они мне сдались? Я ж не такая падла, как ты. Это я тебе для того сказал, чтоб ты, сволота, не думал мне мозги полоскать. Все мне о тебе известно, и если кинуть меня вздумаешь — из-под земли достанем».

— Ничего ж себе! Это кому он, интересно, звонил?

— А другу своему. Тот то ли хакер, то ли еще кто. В общем, спец по таким вещам. У него базы какие-то компьютерные на всех людей Москвы имеются.

— До чего дошел прогресс!

— Это точно. Ну ты дальше слушай. В общем, Филлипыч наш совсем сломался — хнычет, как баба. «Отпустите, — говорит. — Клянусь, все сделаю, как вы скажите». Тут я опять к нему подхожу и требую, чтоб он Софью нашу обратно вернул. А тот как начнет скулить и в ногах моих ползать. «Не могу, — говорит. — Для этого согласие ее родственников нужно». Крейзи как ему даст по уху и снова кричит: «Согласие мы обеспечим. Ты сделай по своей линии все, как положено». Ну, тот снова кивает своей башкой, да слезы льет. Все, мол, сделаю. А Крейзи к нему вновь наклоняется и шепчет: «И запомни, за этими людьми я стою. И если ты, выродок, хоть пальцем их тронешь, хоть раз не так на кого-нибудь из них посмотришь, я тебя завалю, и труп твой свиньям на корм отдам».