Стивен Коен - Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России

• Название: Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России
• Автор: Стивен Коен
• Издательство: АИРО-ХХ
• Жанр: Политика
• Год: 2001
• ISBN: 5-88735-073-3

В своей новой книге профессор Стивен Коэн, видный американский историк и знаковая фигура в СССР периода перестройки, анализирует трагедию последовавшего за ней десятилетия и ту роль, которую сыграла в этом политика администрации США, а также бизнесмены, журналисты, экономисты, политологи и историки. Автор ищет ответы на сложные вопросы: Кто проиграл Россию?, Наступит ли после «холодной войны» «холодный мир»?, Могла ли в принципе Америка трансформировать Россию по своему облику и подобию? Надо ли изучать Россию без России? В конце книги автор предлагает своё видение того, какой должна быть политика США в отношении России и российско-американские отношения в новом тысячелетии.

Книга рассчитана не только на специалистов, но и на самый широкий круг читателей, всех, кому небезразлична история и будущее России.

---

Однако, больше всего, похоже, Вашингтон пугает тот факт, что Примаков, которого «долгое время не принимали в расчёт» (как выразился о нём один американский источник), якобы возглавил «коммунистическое правительство», — утверждение, абсолютно не соответствующее действительности, но усиленно пропагандируемое отставленными «радикал-реформаторами» в Москве и рядом влиятельных чиновников и журналистов в США. Будь это так, приход к власти в России подобного правительства не только стал бы «самым страшным сном клинтоновской администрации» и сделал бы более драматическим провал американской политики, но и заметно усложнил бы шансы вице-президента Гора на президентских выборах в 2000 г.{161}.

Как бы то ни было, американская администрация отнеслась к Примакову весьма прохладно и приложила, по-видимому, все усилия, чтобы ускорить его отставку, что Ельцин и сделал в мае 1999 г. В частности, Вашингтон, всегда с готовностью осуществлявший финансовую поддержку российских правительств при Ельцине, — даже того, которое затеяло кровопролитную первую чеченскую войну 1994–1996 гг., — Примакову в подобных просьбах отказал. Официальная причина, привычно подхваченная американскими печатными изданиями, была — «отказ от реформ». На самом деле, кабинет Примакова отказался от так называемого «свободного рынка» и монетаристской политики, которые вот уже шесть лет были непременными условиями для получения Россией помощи, не потому, что был против реформы или против рынка как таковых, а потому что именно эти меры во многом способствовали российскому экономическому коллапсу. В поисках путей выхода из ситуации и спасения своего народа, правительство Примакова решило обратиться к политике государственного регулирования и сокращения расходов, близкой антикризисным реформам Франклина Рузвельта.

Но даже эта откровенная апелляция к американскому опыту не смогла смягчить жёсткой позиции администрации Клинтона. По-видимому, два коммуниста в правительстве значили для неё гораздо больше, чем страдания миллионов людей. Столь же малопонятным выглядит и утверждение администрации, что любая новая финансовая помощь России будет обязательно разворована, хотя воровства и некомпетентности хватало и в предыдущих правительствах американских протеже — «радикальных реформаторов». Напротив, в отличие от них, команда Примакова ни в чём подобном не была замечена. (Стоит ли удивляться, что после отстранения Примакова МВФ решил предоставить кредиты Кремлю?).

Обстоятельства отставки Примакова, совпавшей по времени с натовскими бомбардировками Сербии, испортили американскую репутацию в России ещё больше. Учитывая, что большинство граждан в России и фактически вся политическая элита были до предела возмущены бомбардировками, Примаков с его популярностью и большим международным опытом имел все шансы стать идеальным главой правительства в условиях самой жёсткой конфронтации с Западом.

Однако Ельцин вдруг назначил своим личным представителем в зоне конфликта американского любимца Черномырдина, а спустя месяц сместил Примакова с поста премьер-министра и заменил его Сергеем Степашиным. Степашин, чьей главной заслугой была верность Ельцину в различных политических обстоятельствах, включая чеченскую войну 1994–1996 гг., сделал карьеру в Министерстве внутренних дел, где дослужился до генерала. Накануне попытки импичмента, которая лишь чудом не удалась, Ельцин явно чувствовал необходимость обезопасить себя, и премьер-преторианец казался ему в этом плане более надёжным, чем премьер с большим политическим и дипломатическим опытом, пользующийся к тому же поддержкой народа и большинства парламента{162}.

Что касается Черномырдина, то его удивительное посредничество в югославских делах, благодаря которому американский альянс сумел достичь своих главных военных целей — капитуляции югославского президента Слободана Милошевича и оккупации Косово силами НАТО — без потерь и значительных уступок, шокировало многих россиян. Этот «балканский Мюнхен»{163} ещё более усилил подозрения в зловещей роли Вашингтона в делах Кремля и несчастьях страны.

Тем не менее, как показали события с мая 1999 г. до весны 2000 г., клинтоновская администрация явно полагала, что антипримаковская политика оправдала себя. Но что она дала российской реформе или Соединённым Штатам? Примаков выражал собой надежду на гражданский мир, социальную справедливость и стабильность в России. После его отставки последовали гражданская война, интриги олигархов и политика, построенная на общественных страхах.

За отстранением Примакова в России стояли влиятельные силы, которым был нужен такой премьер-министр (и одновременно преемник Ельцина), который смог бы защитить их и их интересы, — преторианец, или русский Пиночет, как говорили в Москве и как признался в своих мемуарах полтора года спустя сам Ельцин{164}. Ельцин, кстати, по каким-то причинам, не доверял обещанию Примакова гарантировать иммунитет президента после истечения срока его полномочий — несмотря на соответствующие решения парламента. Российских финансовых олигархов, которые, в свете недавних скандалов с отмыванием денег, уже не могли рассчитывать на безопасное убежище на Западе, страшило обещание Примакова начать расследование их приватизационных дел. «Молодые радикал-реформаторы» ненавидели его за отказ осуществлять навязанную ими стране «шоковую терапию». Все они являлись, по сути, союзниками клинтоновской администрации в 1999–2000 гг. (Легко понять, почему Березовский и другие олигархи предпочли бы видеть новым президентом США нынешнего вице-президента Альберта Гора).

Страх являлся определяющим в поведении Ельцина и его окружения, называемого мафиозным термином «Семья». Вскоре они пришли к выводу, что даже генерал Степашин, политически конфликтная фигура, «слишком мягок» и «недостаточно решителен» для них. В августе 1999 г., меньше чем через три месяца со дня назначения, они сместили Степашина со своего поста и назначили премьер-министром бесконфликтного, но практически неизвестного Владимира Путина, перед этим возглавлявшего бывший КГБ. В своих мемуарах, вышедших только в конце 2000 г., Ельцин признается, что выбрал Путина в качестве возможного наследника ещё до назначения Степашина и что на него произвели особое впечатление путинская лояльность и решимость, с которой тот защищал «бывшего босса», обвинённого в коррупции.

Кадровый офицер госбезопасности, Путин ушёл в отставку в 1991 г., после чего его деятельность была связана с двумя видными политическими фигурами (оба впоследствии оказались под подозрением в коррупции), пока в июле 1998 г. Ельцин не назначил его главой службы безопасности. В отличие от Примакова, премьер-министр Путин (как и ранее Степашин) получил безоговорочную поддержку президента Клинтона. Создавалось впечатление, что в Вашингтоне тоже предпочитают русского Пиночета русскому Рузвельту.

Между тем, в Москве готовилось кое-что похуже кровопролития, учинённого в Чили Пиночетом, и по сравнению с чем Примаков и его политика будут вскоре выглядеть «продемократическими». Уже в марте 1999 г. — в противовес более поздним официальным заявлениям о том, что это было сделано лишь в ответ на провокации, имевшие место в августе-сентябре, — Кремль начал тайную подготовку к возобновлению военной кампании в Чечне{165}. (В Москве полагали, по-видимому, что продолжающаяся война НАТО против Югославии служит законным основанием для подобных планов) То, что последовало за этим, можно было бы назвать «мошеннической войной» («wag-the-dog war», по аналогии с известным в России американским фильмом, где для того, чтобы сделать «проходной» кандидатуру президента, понадобилась «маленькая победоносная война»), нацеленной на то, чтобы привести в Кремль выбранного Ельциным преемника. «Это война не за Кавказ, а за Кремль, — говорили русские. — Победа позволит кремлёвскому кандидату [Путину] стать президентом, а правящему клану клептократов удержаться у власти»{166}.

Первоначально планировалось оккупировать только северную часть Чечни, пограничную с Россией. Но трагические и до сих пор загадочные события, произошедшие в августе-сентябре: не характерный для чеченцев партизанский рейд в соседний Дагестан и особенно беспрецедентные ночные взрывы жилых домов в Москве и других городах, — накалили атмосферу настолько, что позволили развернуть в Чечне широкомасштабные военные действия, с тем чтобы навязать ей промосковский режим.

Безжалостная война против чеченских «бандитов и террористов» («будем мочить их в сортире!») была центральным пунктом избирательной кампании Путина, обеспечившим ему сначала одобрение в парламенте в декабре 1999 г., а затем победу на выборах в марте 2000 г. (При этом экономическая программа нового президента так и осталась загадкой для избирателей). Умело играя на страхе, охватившем общество после взрывов домов, и растущем стремлении к «порядку», стоявшие за Путиным силы быстро превратили его в самого популярного политика в России, вытеснив престарелого Примакова. Впрочем, учитывая, что в их распоряжении были общенациональные средства массовой информации и особенно телевидение, это было нетрудно сделать.