Стивен Коен - Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России

• Название: Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России
• Автор: Стивен Коен
• Издательство: АИРО-ХХ
• Жанр: Политика
• Год: 2001
• ISBN: 5-88735-073-3

В своей новой книге профессор Стивен Коэн, видный американский историк и знаковая фигура в СССР периода перестройки, анализирует трагедию последовавшего за ней десятилетия и ту роль, которую сыграла в этом политика администрации США, а также бизнесмены, журналисты, экономисты, политологи и историки. Автор ищет ответы на сложные вопросы: Кто проиграл Россию?, Наступит ли после «холодной войны» «холодный мир»?, Могла ли в принципе Америка трансформировать Россию по своему облику и подобию? Надо ли изучать Россию без России? В конце книги автор предлагает своё видение того, какой должна быть политика США в отношении России и российско-американские отношения в новом тысячелетии.

Книга рассчитана не только на специалистов, но и на самый широкий круг читателей, всех, кому небезразлична история и будущее России.

---

Потратив миллиарды долларов, пытаясь в течение 45 лет заставить Советскую Россию измениться, американское правительство может оказаться в будущем объектом строгого суда как граждан, так и историков, если не поможет измениться России сегодня, когда момент, наконец, настал. Собственные граждане припомнят ему, что своей политикой оно способствовало провалу ещё одного российского эксперимента с парламентской демократией и откату страны назад, к деспотическим традициям. Да и сама Россия, воспрянув и заняв вновь предопределённое место великой державы (а так непременно будет), не забудет, как другие державы обращались с ней тогда, когда ей было трудно. От того, что мы сделаем или не сделаем сегодня, будут зависеть отношения с Россией наших детей и внуков.

«Washington Post», 28 марта 1993 г.

P.S.

По сути, вся эта книга есть ответ на риторический вопрос, вынесенный в заглавие данной статьи. Отношение многих русских к американскому крестовому походу лучше всего и с присущим этому жанру остроумием демонстрирует политический анекдот: «Мы думали, что коммунисты врали нам про социализм и капитализм. Оказалось, они врали только про социализм».

«БЕЛЫЙ ДОМ ГОРИТ!» Октябрь 1993 г.

В то время, как возможность диктатуры вновь обретает реальность в России, правительство Ельцина поспешило придать эпический характер кровавым событиям прошлой недели в Москве. Победителям в России вообще свойственно навязывать свою версию (по принципу: «сильный всегда прав») в качестве официальной истории страны, но впервые эта версия была подхвачена и одобрена американским правительством.

По версии президента Бориса Ельцина, он был вынужден отдать приказ о стрельбе по Белому дому из танковых орудий и об аресте двух ведущих своих политических противников, вице-президента Александра Руцкого и спикера парламента Руслана Хасбулатова, так как они подняли «преступный мятеж» против российской демократии. Президент Клинтон с одобрением заметил, что «если бы подобная вещь случилась в Соединённых Штатах», он бы тоже предпринял «жесткие действия». Но кто в действительности начал «мятеж»?

21 сентября 1993 г. Ельцин по сути нанёс мощный, возможно, даже фатальный удар по историческому и чрезвычайно хрупкому российскому демократическому эксперименту, прервав деятельность парламента и других элементов «законоправства» в Москве. Он пытался сделать то же самое и ранее, 20 марта 1993 г., но тогда потерпел неудачу. Все полгода, разделяющие эти попытки, известные российские политические обозреватели, в том числе и из ельцинского окружения, пытались предупредить, что подобный шаг может привести к существенному насилию — хотя бы потому, что парламентарии уверовали в свою демократическую легитимность и готовы активно её защищать. Тем не менее, зная всё это, Ельцин нанёс удар снова. Результат, предсказанный заранее, мы сегодня и наблюдаем.

Администрация Клинтона, главная команда поддержки Ельцина на Западе, таким образом, совершила глубокую ошибку, поддерживая с самого начала действия Ельцина и оправдывая сегодня их фатальные последствия.

Демократизация в России началась в конце 80-х гг. под руководством тогда ещё советского лидера Михаила Горбачёва и переросла в первую серьёзную попытку такого рода во всей многовековой истории России. Уже к 1991 г. она привела к созданию отдельных, но существенных компонентов демократической системы — всенародно избранного парламента, президента и вице-президента, независимого конституционного суда и Генерального прокурора, относительно свободной прессы и выборных законодательных органов на местах.

К 21 сентября 1993 г. Ельциным были прекращены, постоянно или временно, полномочия того самого парламента, вице-президента, Суда и Генерального прокурора; наложен запрет на все парламентские публикации; введена цензура на общенациональных телевизионных каналах. Перед местными органами власти, не согласными с общей линией, замаячила угроза роспуска, а в Москву оказались подтянуты вооружённые силы безопасности. Иными словами, задолго до того, как 3 октября разгневанные сторонники парламента пошли на бессмысленный штурм телецентра, в Москве уже не было демократии, и у провинции немного оставалось шансов.

И администрация Клинтона, и все средства массовой информации США безоговорочно поддержали действия Ельцина, заявив, что они служат делу углубления демократии в России. Защищая Ельцина, два известных американских журналиста, один из которых считается специалистом по России, даже попытались реанимировать циничную поговорку сталинских времен: «Нельзя приготовить омлета, не разбив яиц». Видимо, придётся подчеркивать снова и снова, что история XX века, в особенности, русская история, если чему-то и учит, так именно тому, что даже самая демократическая цель не может оправдать плохих методов, после которых остаются груды разбитых яиц, то есть надежд и жизней.

И как можно быть уверенным, что Ельцин сдержит своё обещание провести в ближайшем будущем справедливые парламентские и президентские выборы? Ведь это потребует от него, как минимум:

• отказаться от своих слов о том, что все депутаты, не перешедшие на его сторону во время кризиса, являются членами «кровавого фашистско-коммунистического» заговора, — слов, прозвучавших зловещим эхом сталинского террора 30-х гг., выросшего из обвинений в «правотроцкистском заговоре»;

• освободить из тюрьмы политических оппонентов;

• отменить запрет на деятельность оппозиционных партий и движений, включая крупнейшую в России коммунистическую партию;

• прекратить преследование его многочисленных противников и критиков по всей стране;

• снять ранее введённые запреты в отношении средств массовой информации;

• предоставить оппонентам свободный доступ к национальному телевидению, откуда почти 90% российских избирателей черпают информацию (то, чего он не сделал в апреле 1993 г., перед референдумом, и теперь, во время противостояния с парламентом);

• позаботиться о том, чтобы новый закон о выборах, над проектом которого работает назначенная им комиссия, был максимально справедливым;

• восстановить Конституционный суд в той форме, чтобы он являлся хотя бы минимальной гарантией соблюдения закона в ходе избирательной кампании.

Но даже если Ельцину удастся соблюсти весь этот политический этикет, ему явно не свойственный, что он будет делать, когда власти на местах, настроенные в подавляющем большинстве оппозиционно его сентябрьскому конституционному перевороту, откажутся проводить новые выборы и выполнять его указы на своей территории? Это сценарий новой гражданской войны и дальнейшего распада ядерной России. Политический раскол в армии только усугубляет картину.

Втянув армию и другие силовые структуры в свой конфликт с парламентом, Ельцин фактически сделал их судьями, определяющими политическую судьбу России. Интересно, как он собирается уменьшать эту роль, сводить её до задач, выполняемых армией в демократическом обществе? И, учитывая специфический американский интерес, собирается ли он сокращать и без того большую роль армии в российской внешней политике?

Зачем вообще надо было подвергать едва оперившуюся российскую демократию такому большому риску? С точки зрения Ельцина, парламент, ставший средоточием реакционеров-коммунистов и фашиствующих националистов, представлял собой непреодолимое препятствие на пути рыночных и демократических реформ и являлся причиной всё углубляющегося кризиса. Это обвинение привычно подхватила американская пресса, в большинстве своём не только ничего не знающая про этот российский парламент, но и путающая его с советским аналогом образца 1989 г. Но даже если этот парламент был так плох, как утверждает Ельцин, неужели то, что он сделал, было лучше? Почему нельзя было просто подождать до 1995 г., когда срок полномочий этого парламента подойдёт к законному концу?

Конечно, в руководстве, составе и недавнем поведении главного российского законодательного органа было мало привлекательного, но его история заслуживает внимания. Это тот самый парламент, который был избран в результате первых свободных выборов в 1990 г., который бросил вызов Горбачёву и КПСС, сделав Ельцина своим первым председателем. Это тот самый парламент, который сделал Ельцина в июне 1991 г. всенародно избранным президентом, приняв соответствующую поправку к конституции; который предоставил ему убежище в своём Белом доме во время путча в августе 1991 г.; который ратифицировал подписанный Ельциным договор об отмене СССР в декабре 1991 г. и который позволил ему в течение года управлять страной с помощью указов.

По причинам, остающимся неясными до сих пор, и вопреки советам ведущих российских специалистов по рыночной экономике, Ельцин остановил свой выбор на мерах, известных под названием «шоковой терапии». К концу 1992 г. эти меры привели к обнищанию большинства российских семей, к установлению в экономике законов «дикого капитализма» и к невиданным масштабам спекуляции государственной собственностью и природными ресурсами. Они также сделали невозможным всякий консенсус в вопросе о посткоммунистическом будущем нации и тем самым лишили Ельцина поддержки в парламенте и в политических кругах вообще.