Герберт Уэллс - В бездне

• Название: В бездне
• Автор: Герберт Уэллс
• Издательство: Первая публикация перевода: Уэллс Г. Над жерлом домны. - М.-Л.: Земля и Фабрика, 1927. - с. 35 - 55 (Под названием «На дне океана»).
• Жанр: Научная Фантастика

Океанские глубины такой же огромный космос, как и галактический. И как бы широко ни шагала современная наука, о том, что скрывается под многокилометровой толщей воды, одному Богу известно…

---

Герберт Уэллс В бездне

Лейтенант стоял перед стальным шаром и грыз сосновую щепку.

— Что вы об этом думаете, Стивенс? — спросил он.

— Это идея, — заметил Стивенс тоном человека, который хочет быть беспристрастным.

— По-моему, он будет раздавлен, расплющен, — сказал лейтенант.

— Повидимому, он вычислил все довольно точно, — возразил Стивенс с прежней невозмутимостью.

— Но вспомните о давлении, — сказал лейтенант. — У поверхности воды давление четырнадцать фунтов на дюйм; на глубине шестидесяти — в три раза, на девяноста футах глубины — в четыре раза, на девятистах — в сорок раз, на пяти тысячах трехстах, что составляет милю, оно равняется двумстам четырнадцати фунтам, помноженным на сорок. Это выходит… постойте-ка… тридцать центнеров. Значит, полторы тонны на квадратный дюйм, Стивенс. А глубина пять миль. Значит, семь с половиной тонн.

— Многовато, — сказал Стивенс. — Но сталь толстая.

Лейтенант ничего не ответил и опять принялся за свою щепку.

Предметом их беседы был огромный стальной шар, наружный диаметр которого равнялся приблизительно девяти футам. Он выглядел как снаряд, приготовленный для какого-то титанического артиллерийского орудия. Ой был тщательно укреплен на чудовищного размера лесах, пристроенных к корпусу с судна, и гигантские балки, по которым он скоро должен был скользнуть вниз, в воду, придавали корме судна странный вид, возбуждающий любопытство всякого порядочного моряка от лондонского порта до тропика Козерога. В двух местах — сверху и снизу — в сталь шара были вделаны два круглых окна из необыкновенно толстого стекла. Одно из них, оправленное в стальную, очень прочную раму, было наполовину отвинчено.

Этим утром собеседники в первый раз увидели внутренность шара. Она была выложена наполненными воздухом подушками; между подушками виднелись кнопки, посредством которых осуществлялось управление несложным механизмом снаряда. Все внутри было тщательно обито этими подушками, даже аппарат Мейера, предназначенный для поглощения углекислоты и выработки кислорода для обитателя шара, когда он войдет внутрь через круглое отверстие и окно будет завинчено. Внутренность шара была выложена подушками так основательно, что, если бы даже им выстрелили из орудия, и тогда человек внутри него нисколько бы не пострадал. Это было совершенно необходимо, потому что скоро в отверстие действительно предстояло вползти человеку, за которым крепко завинтят окно, и шар, брошенный в море, опустится вглубь на пять миль, как сказал лейтенант.

Все это так занимало лейтенанта, что за столом в кают-компании он всем надоел. Стивене, который только что прибыл на борт, был для него настоящей находкой, и с ним можно было без конца говорить об этом.

— По-моему, — говорил лейтенант, — при подобном давлении стекло подастся, вогнется внутрь и лопнет; Дабрэ достиг того, что у него под высоким давлением скалы растекались, как вода. И заметьте…

— А если стекло лопнет, — спросил Стивенс, — что тогда будет?

— Вода ударит внутрь стальной струей. Испытывали ли вы когда-нибудь действие прямой струи воды, бьющей под высоким давлением? Она бьет как пуля. Она попросту раздавит его в лепешку. Она ворвется ему в горло, в легкие, проникнет в уши…

— Какое у вас живое воображение, — заметил Стивенс, ясно представив себе все это.

— Я просто констатирую неизбежное, — сказал лейтенант.

— А шар?

— Шар выпустит несколько пузырей и спокойно уляжется на вязком, илистом дне океана, а внутри будет лежать бедный Эльстэд, размазанный на своих расплющенных подушках, как масло на хлебе, — повторил он, как будто эта фраза доставляла ему удовольствие.

— Что? Любуетесь на мяч? — произнес чей-то голос.

За их спиной стоял Эльстэд, одетый с иголочки во все белое, с папиросой в зубах; глаза его улыбались из-под широкополой шляпы.

— Что вы тут толкуете про хлеб с маслом, Уэйбридж? Все ворчите, что морские офицеры получают мало жалованья?.. Ну, теперь до моего старта остается не больше суток. Сегодня будут готовы тали. Ясное небо и легкое волнение… Погода как раз подходящая для того, чтобы спустить в море двенадцать тонн свинца и стали. Не правда ли?

— Ну, на вас погода мало отразится, — сказал Уэйбридж.

— Вовсе не отразится: на глубине семидесяти или восьмидесяти футов, — а я достигну ее через десять секунд, — ни одна частица воды не шелохнется, хотя бы наверху ветер охрип от рева, а волны вздымались до самых облаков. Нет, там, внизу…

Эльстэд подошел к борту, и двое других последовали за ним. Все трое наклонились, опираясь на локти, и стали глядеть на желто-зеленую воду.

— Покой, — сказал Эльстэд, доканчивая вслух свою мысль.

— А вы вполне уверены, что часовой механизм будет действовать исправно? — спросил немного погодя Уэйбридж.

— Он действовал исправно тридцать пять раз, — ответил Эльстэд. — Он должен работать.

— А если испортится?

— А почему бы ему испортиться?

— Я не согласился бы спуститься в этой проклятой штуке даже за двадцать тысяч фунтов.

— Вы — приятный собеседник, ничего не скажешь, — заметил Эльстэд и непринужденно сплюнул в воду.

— Все-таки я до сих пор не понимаю, как вы будете управлять этой штукой, — сказал Стивене.

— Прежде всего я буду заключен в герметически закрытый шар, — ответил Эльстэд. — После того как я три раза зажгу и потушу электричество в знак того, что чувствую себя хорошо, меня спустят с кормы при помощи вот этого крана, причем к нижней части шара будут прикреплены большие свинцовые грузила. Верхнее грузило имеет вал, на который накручен прочный канат длиной в шестьсот футов, — вот все, что прикрепляет грузила к шару, если не считать талей, которые будут перерезаны, когда прибор спустят. Мы предпочитаем канат проволочному кабелю, так как его легче перерезать ион легче всплывает, а это совершенно необходимо, как вы сейчас увидите. Как вы можете заметить, в каждом из этих свинцовых грузил есть отверстия, сквозь которые будет продет железный брус; он будет выдаваться на шесть футов с нижней стороны. Если этот брус получит толчок снизу, он приподнимет рычаг и пустит в ход часовой механизм, находящийся сбоку вала, на который накручен канат. Теперь дальше. Весь снаряд постепенно спускают в воду и перерезают тали. Шар всплывает, — когда он наполнен воздухом, он легче воды, — но свинцовые грузила сразу идут ко дну, и канат разматывается. Когда он размотается весь, шар пойдет ко дну, потому что его потянет канат.

— Но зачем нужен канат? — спросил Стивенс. — Почему не прикрепить грузила прямо к шару?

— Чтобы избежать сильного толчка там, на дне. Ведь вся эта штука помчится ко дну миля за милей, со страшной быстротой. Если бы не этот канат, все разлетелось бы вдребезги. Но грузила ударятся о дно. И как только это случится, начнет действовать пловучесть шара. Он будет спускаться все медленней и медленней; наконец он остановится и перестанет погружаться.

Тут-то и начнет работать механизм. Как только грузила ударятся о дно, брус будет вытолкнут и пустит в ход часовой механизм. Тогда канат опять начнет накручиваться на вал. Я буду притянут на дно. Там я останусь полчаса. Я зажгу электричество и осмотрю дно. Затем часовой механизм освободит пружину с ножом, канат будет перерезан, и я опять помчусь вверх, как пузырь в стакане содовой воды. Канат поможет мне всплыть.

— А если вы случайно ударитесь о какое-нибудь судно? — спросил Уэйбридж.

— Я будут подниматься с такой быстротой, что пролечу сквозь него, как пушечное ядро, — ответил Эльстэд. — Об этом нечего беспокоиться.

— А представьте себе, что какое-нибудь ловкое ракообразное влезет в ваш механизм.

— Тогда мне лучше было бы не спускаться, — сказал Эльстэд, повернувшись спиной к морю и глядя на шар.

К одиннадцати часам Эльстэд был уже спущен за борт.

День был тихий и ясный; горизонт окутан дымкой. Электрический свет в верхней части шара весело блеснул три раза. Потом шар медленно спустился на водную поверхность; на корме стоял матрос, готовый перерезать тали, соединявшие шар и грузила. Такой большой на палубе, шар теперь на воде, под кормой, казался крошечным. Он слегка покачивался на волнах, и два его темных окна, оказавшиеся наверху, как два круглых глаза, с удивлением глядели на людей у поручней на борту. Кто-то задал вопрос, что будет с Эльстэдом, если шар начнет перекатываться.

— Готово? — крикнул капитан.

— Есть!

— Отдай тали!

Канат натянулся над лезвием и перервался. Над шаром, смешным и беспомощным, прокатилась волна. Кто-то замахал платком; кто-то попробовал крикнуть «ура», которое не было подхвачено. Мичман медленно считал: «Восемь, девять, десять». Шар еще раз покачнулся, потом, разбрасывая брызги, сразу стал прямо.