Чарльз Ливер - Семейство Доддов за границей

• Название: Семейство Доддов за границей
• Автор: Чарльз Ливер
• Жанр: Классическая проза

(англ. Charles James Lever) — английский писатель, друг Теккерея и Диккенса. Уроженец Ирландии, по образованию — врач, в последние годы — дипломат (английский консул в Триесте). Забавно было прочитать на сайте «The Victorian Web»: «Ирландскорожденный Ливер (1806-72) появился на свет в Дублине от английских родителей» Конечно же, «The Irish-born Lever» — это уроженец Ирландии Ливер, но «ирландскорожденный» все же «загогулистей» (ну, типа «сын турецкоподданного» Бендер).

---

И она пустилась говорить, какъ трещотка, такъ скоро и много, Молли, что еслибъ я даже вполнѣ знала все, о чемъ идетъ рѣчь, то не въ-состояніи была бы слѣдить за нею. У нея на языкѣ вертѣлись тысячи князей, герцоговъ, графовъ, особъ еще болѣе знатныхъ; она разсказывала обо всемъ: о ихъ предкахъ, о нихъ, о фамильныхъ связяхъ, непріятностяхъ, характерахъ, намѣреніяхъ, интригахъ, такъ-что въ ушахъ моихъ звучала непостижимая, безконечная путаница, и я какъ-бы опомнилась отъ дикаго бреда, когда она заключила свою длинную рѣчь словами, для меня понятными: «Итакъ, милая мистриссъ Доддъ, обстоятельства расположились такъ, что вы согласитесь, я увѣрена, со мною: нельзя терять времени».

— Мнѣ кажется, нельзя, сказала я, рѣшительно не зная, о чемъ говорю.

— Я знала, что вы такъ скажете! продолжала она, пожимая мою руку. — У васъ неизмѣнный тактъ въ рѣшеніи каждаго вопроса, напоминающій леди Педдингтонъ. Вы знаете, говорятъ, что она и герцогъ Бабингтонъ ни разу въ жизни не ошибались! Потому для меня необыкновенно-успокоительно, что вы смотрите на это дѣло одинаково со мною. И какъ пріятно будетъ бѣдной герцогинѣ имѣть насъ вокругъ себя! потому-что, клянусь вамъ, мистриссъ Доддъ, я люблю ее для нея самой. Многіе показываютъ ей привязанность по своекорыстнымъ побужденіямъ, зная, въ какой милости она у королевы Викторіи; но я люблю ее для нея самой; такъ будете любить ее и вы, несравненная моя мистриссъ Доддъ. Эгоисты имѣютъ въ виду выгоды, которыя могутъ получить отъ ея громаднаго вліянія, имѣя въ виду выгодныя мѣста для своихъ дѣтей, и такъ далѣе; но я знаю, какъ мало имѣютъ цѣны подобныя вещи въ вашихъ глазахъ, и я должна прибавить, что вы совершенно-справедливы, смотря такъ независимо на окружающихъ васъ. Ваша фамилія, къ-счастью, поставлена такъ высоко надъ всѣми случайностями благосклонной фортуны; и еслибъ даже вамъ вздумалось искать чего-нибудь, зависящаго отъ чьего бы то ни было вліянія, кто не поспѣшилъ бы сдѣлать вамъ угодное? Но возвратимся къ моей дорогой герцогинѣ. Она пріѣдетъ никакъ не позже 21-го, а теперь у насъ 22-е; итакъ, вы видите, что невозможно терять времени.

— Совершенно-невозможно, madame, сказала я, вспомнивъ сцену ея съ К. Дж., когда ея рука лежала въ его рукѣ точно такъ же, какъ теперь въ моей.

— Какое полное нѣжной симпатіи сердце! вскричала она: — какъ излишни съ вами всѣ объясненія! Вы ужь видите то, на что едва я намекнула. Вы прочли въ моемъ сердцѣ мою преданность и привязанность къ доброй герцогинѣ, и видите, какъ всѣ узы благодарности и любви побуждаютъ меня спѣшить къ ней.

Ужь, разумѣется, Молли, я была душевно-рада такому намѣренію. Мысль отвязаться отъ этой женщины, была для меня лучшею новостью, какую могла я услышать; потому-что, полагая конецъ всѣмъ ея хитростямъ и замысламъ, ея удаленіе давало также мнѣ удобство разсчитаться съ К. Дж., что было невозможно, пока она не оставитъ насъ однихъ; итакъ мое «полное нѣжной симпатія сердце» съ величайшею искренностью совершенно одобряло всѣ слова ея.

— Я знала, что вы простите меня; я знала, что вы не разсердитесь на меня за мое внезапное бѣгство, сказала она.

— Нимало, madame, сказала я надменно.

— Какая необыкновенная доброта! какая истинная дружба! сказала она, сжимая мою руку.

— Надѣюсь, вы правы, madame, сказала я сухо, потому-что, Молли, дѣйствительно было тяжело мнѣ удерживать кипѣніе моихъ чувствъ.

Она, впрочемъ, и не дала мнѣ времени сказать ничего, пустившись опять въ распространенія о своихъ планахъ, начавъ разсказывать, какія платья и вещи возьметъ съ собою; когда мы снова свидимся; въ какомъ восторгѣ будетъ герцогиня отъ меня и отъ Мери Анны, и я не знаю, о чемъ въ мірѣ не болтала она.

Наконецъ мы разстались, причемъ три раза обнялись и, признаюсь, Молли, мнѣ страшно хотѣлось, обнимая, задушить ее.

Волненіе, которому она меня подвергла, страсти, кипѣвшія у меня въ груди, которая разрывалась, будучи принуждена сдерживать ихъ, такъ меня разстроили, что весь вечеръ я принимала гофмэнскія капли и камфору; я не могла выйдти къ обѣду и скушала въ своей комнатѣ маленькую телячью котлетку съ легкимъ соусомъ и жаренаго голубя съ грибами.

К. Дж. хотѣлъ прійдти и переговорить о чемъ-то со мною, но я не приказала его принимать и велѣла сказать, что «надѣюсь быть въ силахъ вынесть свиданье съ нимъ завтра, или послѣзавтра» — слова, конечно, заставившія его трепетать участи, которая ему предстоитъ. Я поступила такъ, Молли, зная, что лучшее средство смирить К. Д. держать надъ нимъ грозу, готовую разразиться. Однажды онъ сказалъ самъ: «Не стоитъ и жить на свѣтѣ, если каждую минуту могутъ произнести тебѣ смертный приговоръ». Это показываетъ, какъ я и прежде говорила, Молли, что если искать или ожидать счастья въ замужней жизни, то найдти его можно только однимъ путемъ: изучая характеръ мужа, узнавая слабыя стороны и недостатки его. Понявъ ихъ хорошо, Молли, легко успѣть во всемъ остальномъ, и жена сама будетъ ужь виновата, если не будетъ повертывать мужемъ, какъ угодно.

Не знаю, грибы ли вредны моей комплекціи, или апельсинное питье съ нѣсколькими ложечками рому, которое сдѣлала для меня Мери Анна, но всю ночь меня давилъ кошмаръ, какъ только я засыпала, и я съ крикомъ пробуждалась. Такъ я провела мучительную ночь; только на разсвѣтѣ дремота одолѣла меня и я стала засыпать. Въ это самое время послышался мнѣ подъ окнами стукъ копытъ и хлопанье бича; Мери Анна вошла въ мою комнату и хотѣла что-то сказать, но я закрыла голову одѣяломъ и не хотѣла слушать, чтобъ не разогнать сонъ.

Было двадцать минутъ четвертаго, когда я проснулась; день стоялъ мрачный, шелъ частый и мелкій дождь, такъ-что я думала имѣть головную боль, какъ обыкновенно въ такую погоду, и готовилась страдать, какъ вдругъ Мери Анна подошла къ моей постели:

— Уѣхала она, Мери Анна? сказала я.

— Да, сказала она: — они уѣхали въ шестомъ часу утра.

— Насилу-то! Очень-рада! сказала я: — надѣюсь, что мы никогда больше не встрѣтимся.

— Ахъ, мама! не говорите этого, сказала она.

— Какъ же не говорить, Мери Анна? сказала я: — или вы хотите, чтобъ я питала змѣю на груди моей?

— Но папа?.. сказала она, рыдая.

— Позовите его, сказала я:- пусть онъ полюбуется, видя, что поставилъ меня на краю гроба; пусть онъ прійдетъ и торжествуетъ, видя на мнѣ погибельныя слѣдствія своего ужаснаго поведенія.

— Но вѣдь онъ уѣхалъ! сказала она.

— Уѣхалъ? кто уѣхалъ?

— Папа, онъ уѣхалъ съ мистриссъ Горъ Гэмптонъ!

При этомъ вырвался у меня крикъ, Молли, раздавшійся по всему дому. Два часа прошли такъ; я рыдала, рвала на себѣ волосы, металась, ломала и била все, что попадалось мнѣ подъ-руку. Подумайте только: старый негодяй — старый, потому-что мнѣ хорошо извѣстны его лѣта: Самюэль Девисъ учился съ нимъ въ одной школѣ, сорокъ восемь лѣтъ назадъ — ведетъ себя подобнымъ образомъ! Я хорошо знала гнусность его сердца. Проживъ съ нимъ двадцать лѣтъ, я не могла не понять всей врожденной низости души его, но никогда не воображала, чтобъ онъ зашелъ такъ далеко. Ахъ, Молли! ударъ этотъ едва не убилъ меня; вспомните, что онъ разразился надо мною вслѣдъ за ужаснымъ разочарованьемъ относительно мэк-кертіевскаго наслѣдства; я не понимаю, какъ перенесла я все это. И надобно вамъ сказать, что Мери Анна и Джемсъ не хотѣли смотрѣть на дѣло моими глазами. Они думали, или увѣряли, что думаютъ, будто онъ только отправился въ Эмсъ, не далѣе, проводить ее на свиданіе съ герцогиней, какъ-будто эта герцогиня когда-нибудь существовала, и какъ-будто вся исторія о ней не выдумка съ начала до конца.

Лордъ Джорджъ также принялъ ихъ сторону и хотѣлъ прогнѣваться на мои несправедливыя подозрѣнія относительно мистриссъ Г.; но я тотчасъ же остановила его словами: «что подумалъ бы свѣтъ обо мнѣ, еслибъ я ускакала съ вами, чтобъ отдать визитъ какому-нибудь никогда несуществовавшему лицу?» Онъ вздумалъ-было обратить поступокъ К. Дж. въ шутку, но я не могла позволить ему этого, особенно при Мери Аннѣ; потому-что, каковы бы ни были обвиненія людей противъ меня, а думаю, никто не скажетъ, чтобъ я не воспитала моихъ дочерей въ прекрасныхъ правилахъ, въ чистотѣ, строгой нравственности, и, нарочно съ цѣлью показать ему это, я стала изобличать и срамить К. Дж. передъ дочерьми и Джемсомъ такъ, чтобъ дѣти мои стыдились такого гнуснаго злодѣя.

О, въ какомъ развращенномъ и зломъ мірѣ живемъ мы! Можно сказать, Молли, до-сихъ-поръ я не знала его злобы. Вы едва повѣрите, когда я скажу, что не отъ собственной моей крови и плоти, не отъ дѣтей моихъ получила я утѣшеніе и состраданіе, а отъ этой негодной дѣвчонки, Бетти Коббъ. Мери Анна и Каролина продолжали утверждать, что поѣздка К. Дж. совершенно-чиста и невинна, что онъ поѣхалъ съ нею, замѣняя ей отца; но Бетти знала, что это не такъ, и признаюсь, она, кажется, знала его лучше нежели я воображала.

«Ахъ ты, старая кочерга! ахъ ты, старая шкура!» ворчала она про-себя, такъ-что ясно мнѣ было, какою репутаціею пользовался онъ между прислугою. Еслибъ я хоть немного могла владѣть собой, я разузнала бы, Молли, всѣ подробности и о немъ и его дѣяніяхъ въ Додсборо; но до того ли было мнѣ въ подобную минуту?