Чарльз Ливер - Семейство Доддов за границей

• Название: Семейство Доддов за границей
• Автор: Чарльз Ливер
• Жанр: Классическая проза

(англ. Charles James Lever) — английский писатель, друг Теккерея и Диккенса. Уроженец Ирландии, по образованию — врач, в последние годы — дипломат (английский консул в Триесте). Забавно было прочитать на сайте «The Victorian Web»: «Ирландскорожденный Ливер (1806-72) появился на свет в Дублине от английских родителей» Конечно же, «The Irish-born Lever» — это уроженец Ирландии Ливер, но «ирландскорожденный» все же «загогулистей» (ну, типа «сын турецкоподданного» Бендер).

---

Всякій другой на мѣстѣ К. Дж. не зналъ бы, какъ и благодарить за все это, чувствовалъ бы себя на верху благополучія; но К. Дж. — нѣтъ; онъ, вы не повѣрите, Молли, только осмѣиваетъ все, чѣмъ бы восхищался другой!

«Если бъ мы (говоритъ онъ) готовили ее въ балетную труппу (таковы-то его отзывы о Мери Аннѣ!) еслибъ мы готовили ее въ балетную труппу, то, я думаю, у ней было бы довольно безстыдства явиться передъ полнымъ театромъ и, какъ я полагаю, нисколько не сконфузиться. Но для жены какого-нибудь почтеннаго человѣка изъ средняго круга, мнѣ кажется, вовсе не нужны эти прыжки и полеты; вовсе ненужно такъ скакать черезъ комнату, для граціозности задѣвая столики, съ которыхъ летятъ чашки; вовсе не нужно этакъ садиться на стулъ, расправляя юбки на манеръ павлиньяго хвоста!»

Я говорила ему, Молли, говорила пятьдесятъ разъ, что для меня нѣтъ ничего противнѣе этихъ его «почтенныхъ людей средняго круга»: въ нихъ нѣтъ никакой граціи, никакой свѣтскости! Они могутъ быть очень-почтенны въ домашнемъ быту; но для большаго свѣта это качество нисколько ненужно. У человѣка только одинъ свой домъ; но онъ можетъ являться въ тысячѣ домовъ; мы не спрашиваемъ, каковъ онъ у себя въ четырехъ стѣнахъ; намъ нужно, чтобъ онъ повсюду былъ любезенъ, очарователенъ. Коренное правило и для общества и въ политической экономіи, говоритъ лордъ Джорджъ, «подобно доставлять какъ можно болѣе удовольствія какъ можно большему числу людей!»

Говоря объ этомъ, кстати посовѣтую вамъ, милая Молли, позаботиться о расширеніи круга понятій знакомствомъ съ политическою экономіею. Сначала кажется это сухо, неинтересно; но потомъ начинаетъ быть удивительно-ясно и чрезвычайно занимать васъ. Я не помню, чтобъ когда-нибудь была такъ поражена, какъ, прочитавъ главу о пагубныхъ слѣдствіяхъ чрезмѣрнаго избытка народонаселенія; а это будетъ съ нами, если ирландцы не будутъ воздержнѣй и предусмотрительнѣй. Переполненная такими мыслями, я позвала Бетти Коббъ и прочитала ей нотацію, которой она долго не забудетъ.

Но, скажете вы, не въ этомъ же причина моего траура. Конечно, нѣтъ; я надѣла трауръ по своемъ бѣдномъ родственникѣ, Джонсѣ Мэк-Керти, одномъ изъ послѣднихъ потомковъ знаменитаго рода Мэк-Керти, которымъ гордились западныя области Ирландіи. Тяжкая печаль о бѣдственномъ положеніи родины пожирала его и заставила искать забвенія въ винѣ — обстоятельство тѣмъ-болѣе прискорбное, что онъ былъ человѣкъ съ обширнымъ умомъ и возвышенными понятіями. Не могу равнодушно вспомнить о прекрасныхъ мысляхъ, которыя часто слышала отъ него. Онъ любилъ свою родину и его наслажденіемъ было превозносить ее. — «Ахъ! говаривалъ онъ:- въ ея красотѣ только одно пятно: она населена бездѣльниками! Куда ни оглянешься, всюду бездѣльники! всѣ бездѣльники!»

Онъ умеръ, какъ жилъ, немного подгулявъ, но въ твердой памяти, истиннымъ ирландцемъ. «Скажите Джемимѣ (были его послѣднія слова), что я прощаю ее. Она была ребенокъ, когда выходила замужъ, и не понимала, что унижаетъ свой родъ; но теперь, когда родовое помѣстье переходитъ къ ней, надѣюсь, въ ней будетъ довольно гордости, чтобъ снова принять фамильное имя».

Да, Молли, помѣстья Мэк-Керти, простиравшіяся нѣкогда отъ Горрамука до Ноксгидауни, заключавшія въ себѣ семнадцать городовъ и четыре баронства, теперь переходятъ ко мнѣ. Правда, большая часть ихъ ужь продана за просрочку долговъ и въ родѣ остались только древніе пергаменты и планы; кромѣ денежныхъ капиталовъ получу очень-немного. Пока только и знаю: Уатерсъ, повѣренный Мэк-Керти, пишетъ такимъ темнымъ языкомъ, что я ничего не поняла, а показывать письмо К. Дж. я не хотѣла. Вамъ покажется это странно, Молли; но еще страннѣе покажется вамъ, если скажу, что одна мысль о моемъ наслѣдствѣ приводитъ его въ бѣшенство. Онъ думаетъ, что мѣшки золота, которые до-сихъ-поръ были на его только сторонѣ, служили замѣною знатности рода и дѣлали Додда равнымъ Мэк-Керти; онъ думаетъ, что когда я получу свое имѣнье — равновѣсіе исчезнетъ. Быть-можетъ, онъ правъ; не отрицаю того; но конечно онъ успѣлъ бы выказать свои чувства тогда, когда мое обращеніе съ нимъ измѣнится.

Я предполагаю, что онъ узналъ объ этомъ черезъ Порселя; потому-что, когда я вошла въ комнату съ глазами покраснѣвшими отъ слезъ, онъ сказалъ: «не о старикѣ ли Джонсѣ Мэк-Керти вы плакали? Ну, право! чувствительное же у васъ сердце: вѣдь вы видали его въ послѣдній разъ, когда вамъ было еще три года!»

Кто когда слышалъ такія варварскія, не говорю ужь такія нелѣпыя слова? Двадцать или тридцать лѣтъ могутъ считаться большею древностью для рода, который называется Доддами, по тридцать лѣтъ — одна недѣля для фамиліи, которая носитъ имя Мэк-Керти. Мы считаемъ свое время столѣтіями. Такъ я и сказала ему.

— Ужь не скажете ли, что горюете о немъ? возразилъ онъ. Я могла отвѣчать ему только рыданіями. — Еслибъ Джильзъ Муръ, содержатель винной лавочки — продолжалъ К. Дж.:- еслибъ Джильзъ Муръ надѣлъ трауръ, это было бы понятно, потому-что онъ дѣйствительно лишился друга.

— Его похороны были великолѣпны, сказала я, перемѣняя предметъ, чтобъ его саркастическія замѣчанія не раздражали меня.

— По-крайней-мѣрѣ, надѣюсь, не нужно было много хлопотать о бальзамированіи, продолжалъ К. Дж.:- еще при жизни онъ какъ нельзя лучше набальзамировалъ себя водкою.

Вы поймете, Молли, какъ сокрушена была я горестью, если онъ осмѣлился такъ говорить со мною; я вышла изъ комнаты, заливаясь слезами. Успокоившись нѣсколько, я перечитала вмѣстѣ съ Мери Анною письмо, но напрасно. Оно такъ мудрено, въ немъ столько словъ, никогда мною неслыханныхъ, что ничего нельзя понять. Мы даже справлялись съ диксіонеромъ, но онъ ничего не объяснилъ. «Администраторъ» объясняется такъ: «тотъ, кому поручена администрація»; а «администрація» объясняется «обязанность администратора» — это просто значитъ смѣяться надъ людьми! Можно ли писать такія книги!

Мы долго толковали съ Мери Анною, что такое значатъ эти администраторы, которые распоряжаются имѣньемъ покойнаго; наконецъ догадались, что, вѣроятно, въ дѣловомъ языкѣ такъ называются министры. Нисколько не удивительно, если министерство сочло нужнымъ обратить вниманіе на дѣло такой важности, какъ переходъ титула Мек-Керти въ женскую линію.

Во всякомъ случаѣ, достовѣрно то, Молли, что имѣнье достается мнѣ. Одна мысль объ этомъ наполняетъ меня чувствомъ высокой гордости и независимости. Характеръ К. Дж. становился чрезвычайно-тяжелъ, и не понимаю, откуда брала силы переносить его. Теперь онъ можетъ, когда ему угодно, отправляться назадъ въ Ирландію и въ свой милый Додсборо. Мери Анна и я рѣшились жить заграницею. Къ-счастію, мы сдѣлали здѣсь знакомство съ очень-знатною англичанкою, мистриссъ Горъ Гэмптонъ, которая повсюду можетъ ввести насъ въ лучшее общество. Она принадлежитъ къ самому высшему фешёнэбльному кругу и знакома со всею европейскою аристократіею. Она съ перваго же взгляда полюбила меня и Мери Анну и предложила намъ путешествовать вмѣстѣ. Это, Молли, удивительное-счастье! У ней собственная прекрасная карета, горничная изъ француженокъ, и такія горы дорожнаго багажа, что трудно понять, какъ она возитъ его. К. Дж. боялся издержекъ и, какъ того можно было ожидать, всячески противился нашему намѣренію. По его словамъ, онъ боялся, что «это введетъ насъ въ чрезмѣрные расходы, долги» и такъ-далѣе. «Знаете ли, чего боитесь вы», сказала я ему, «вы боитесь, что это введетъ насъ въ хорошее общество, въ высшій кругъ».

Напротивъ, я ожидаю не лишнихъ расходовъ, а значительной экономіи; потому-что, какъ говоритъ лордъ Джорджъ, «въ гостинницахъ всегда выгоднѣе жить большимъ обществомъ». И онъ очень-любезно взялъ на свои руки всѣ расходы.

Лордъ Джорджъ удивительный молодой человѣкъ; онъ принадлежитъ къ знатнѣйшей аристократіи, а между-тѣмъ не считаетъ унизительнымъ для себя дѣлать намъ всякаго рода услуги. Онъ знаетъ К. Дж. такъ же хорошо, какъ и я сама. «Предоставьте мнѣ одному (говоритъ онъ) ладить съ вашимъ старикомъ; я его знаю; онъ вѣчно ворчитъ на расходы и хнычетъ о нищетѣ; но замѣтьте, онъ всегда достаетъ денегъ сколько нужно». Это замѣчаніе чрезвычайно-справедливо, Молли; какъ бы ни были затруднительны его обстоятельства, онъ всегда умѣетъ выпутаться изъ бѣды; это убѣждаетъ меня, что онъ просто обманываетъ насъ, говоря о недостаточности своихъ средствъ и тому подобныхъ вещахъ. Понявъ это, я перестала дрожать, какъ бывало, надъ копейкою.

Условіе наше съ мистриссъ Г. Г. было устроено лордомъ Джорджемъ. «Положитесь во всемъ на меня (сказалъ онъ К. Дж.), потому-что мистриссъ Горъ Гэмптонъ совершенное дитя въ денежныхъ дѣлахъ. Она даетъ своему разсыльному сто фунтовъ, и онъ расплачивается за все, пока израсходуетъ, или скажетъ, что израсходовалъ деньги; тогда она даетъ ему другой билетъ во сто фунтовъ. Изъ этого видите, что она не мучитъ себя счетами — нѣтъ, они до нея и не доходятъ».