Чарльз Диккенс - Блестящая будущность

• Название: Блестящая будущность
• Автор: Чарльз Диккенс
• Издательство: Типографія И. Гольдберга, Екатерининскій кан., No 94.
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1898

(англ. Charles Dickens) — выдающийся английский романист.

---

— Вамъ это не непріятно, Гендель? — спросилъ Гербертъ.

— О, нѣтъ.

— Мнѣ показалось, что вы ихъ не любите.

— Не стану увѣрять, чтобы я любилъ ихъ, да, вѣроятно, и вы также не чувствуете къ нимъ особенной любви. Но мнѣ все равно, что они тутъ.

— Смотрите! вотъ они, — сказалъ Гербертъ. — И какое это тяжелое и унизительное зрѣлище!

Должно быть, они только что угощали своего стража, потому что всѣ трое шли, утирая ротъ руками.

Оба каторжника были прикованы руками другъ къ другу, а на ногахъ у нихъ были кандалы хорошо знакомаго мнѣ образца. И одежда ихъ была мнѣ тоже хорошо знакома. Стражъ ихъ былъ вооруженъ парой пистолетовъ и держалъ кистень подъ мышкой. Одинъ изъ каторжниковъ былъ выше ростомъ и толще другого, но одежда его была уже и короче. Я тотчасъ же узналъ его прищуренные глаза. Предо мной стоялъ человѣкъ, котораго я видѣлъ въ кабачкѣ «Трехъ веселыхъ лодочниковъ» и который прицѣливался въ меня изъ невидимаго ружья.

Онъ не узналъ меня, потому что дѣлалъ видъ, какъ будто бы никогда не видѣлъ меня въ жизни. Онъ только оглядѣлъ меня и взглядомъ оцѣнилъ, повидимому, мою цѣпочку, затѣмъ сплюнулъ и что-то сказалъ другому каторжнику. И оба засмѣялись. Въ эту минуту какой-то сердитый джентльменъ, занявшій четвертое мѣсто, пришелъ въ неописанную ярость и закричалъ, что почтовая контора не имѣетъ никакого права сажать его въ такую мерзкую компанію, и что это стыдъ, срамъ, позоръ и поношеніе и еще что-то, чего я не разобралъ. Но карета была уже запряжена, и кучеръ выражалъ нетерпѣніе, и всѣ мы собирались садиться по мѣстамъ, когда стражникъ подошелъ съ своими каторжными.

— Не сердитесь, сэръ, — просилъ онъ разъяреннаго пассажира. — Я самъ сяду возлѣ васъ. А ихъ посажу на заднюю скамейку. Они васъ не тронутъ, сэръ. Вы даже и знать не будете, что они тутъ.

— И меня не браните, пожалуйста, — проворчалъ каторжникъ, котораго я узналъ. — Я вовсе не желаю ѣхать. Я вполнѣ готовъ остаться и каждому съ удовольствіемъ уступаю свое мѣсто.

— И я свое, — сказалъ и другой, грубымъ голосомъ. — Повѣрьте, я бы никого изъ васъ не обезпокоилъ, если бы это отъ меня зависѣло.

Послѣ того оба разсмѣялись, и принялись грызть орѣхи, сплевывая скорлупу.

Наконецъ рѣшено было, что для сердитаго господина нѣтъ выбора, и что онъ долженъ или ѣхать въ этой случайной компаніи, или оставаться. Онъ сѣлъ на свое мѣсто, продолжая жаловаться; стражникъ сѣлъ рядомъ съ нимъ, а каторжники вскарабкались, какъ могли, на заднее сидѣнье, и каторжникъ, котораго я узналъ, усѣлся за моей спиной, и я чувствовалъ его дыханіе на своихъ волосахъ.

— До свиданія, Гендель! — закричалъ Гербертъ, когда мы тронулись съ мѣста. И я подумалъ, какое счастіе, что онъ придумалъ мнѣ другое имя, вмѣсто Пипъ.

Невозможно выразить, какъ мучительно ощущалъ я дыханіе каторжника не только на своемъ затылкѣ, но и вдоль всей спины. Ощущеніе было сходное съ тѣмъ, какъ если бы мнѣ впустили въ жилы какой-нибудь острой кислоты.

Было очень сыро, и оба каторжника кляли холодъ. Мы всѣ скоро впали въ дремоту и молчали, содрогаясь отъ холода. Я тоже задремалъ, обдумывая вопросъ: не слѣдуетъ ли мнѣ возвратить два фунта стерлинговъ этому человѣку, прежде чѣмъ потеряю его изъ виду, и какъ это ловчѣе сдѣлать.

Первыя слова, которыя я услышалъ сквозь дремоту, были какъ разъ тѣ слова, которыя были у меня на умѣ: двѣ однофунтовыя бумажки.

— Откуда онъ ихъ добылъ? — спрашивалъ незнакомый мнѣ каторжникъ.

— Почемъ я знаю, — отвѣчалъ другой. — Онъ стащилъ ихъ гдѣ-нибудь. Или пріятели дали.

— Я бы желалъ, — сказалъ другой съ рѣзкимъ проклятіемъ на холодъ, — чтобы онѣ были у меня въ рукахъ.

— Двѣ однофунтовыя ассигнаціи или пріятели?

— Двѣ однофунтовыя ассигнаціи. Я бы за одну продалъ всѣхъ пріятелей, какіе только у меня были въ жизни, и счелъ бы себя въ выигрышѣ. Ну, а дальше что? онъ сказалъ…

— Онъ спросилъ, — продолжалъ знакомый мнѣ каторжникъ: — это все произошло въ какія-нибудь полминуты, позади склада дровъ на тюремномъ дворѣ: «Тебя оправдаютъ?» — «Да, отвѣчалъ я». — Ну, такъ согласенъ ли ты найти мальчика, который накормилъ меня и сохранилъ мою тайну, и отдать ему двѣ однофунтовыя ассигнаціи? — «Да, согласенъ». — Я такъ и сдѣлалъ.

— Очень глупо съ твоей стороны, — проворчалъ другой. — Я бы лучше ихъ проѣлъ и пропилъ.

Послѣ того, какъ я услыхалъ эти слова, я бы, конечно, сейчасъ же вышелъ, изъ экипажа и остался бы въ потьмахъ и одиночествѣ на большой дорогѣ, если бы не былъ увѣренъ, что человѣкъ этотъ не подозрѣвалъ о томъ, кто я такой. Въ самомъ дѣлѣ, не только моя наружность измѣнилась, такъ какъ я возмужалъ, но и одѣтъ я былъ совсѣмъ иначе, такъ что было совсѣмъ невѣроятно, чтобы онъ могъ признать меня безъ посторонней помощи. Но все же было страшно, что я ѣхалъ съ нимъ въ одной каретѣ, и я боялся, какъ бы случайно не назвали моего имени въ его присутствіи. По этой причинѣ я рѣшилъ выйти изъ кареты, какъ только мы въѣдемъ въ городъ, и скрыться съ глазъ долой. Такъ я и сдѣлалъ. Мой маленькій чемоданъ былъ у меня подъ ногами, я выкинулъ его изъ кареты, слѣзъ вслѣдъ за нимъ и остался на мостовой города возлѣ перваго городского фонаря. Что касается каторжниковъ, то они уѣхали дальше въ каретѣ, и я зналъ, на какомъ мѣстѣ ихъ высадятъ: около рѣки. Мысленно я представлялъ себѣ шлюпку съ гребцами-каторжниками, дожидающуюся ихъ у берега и слышалъ окликъ: «отчаливай!» такой же грубый, какъ еслибы онъ обращенъ былъ къ собакамъ, и снова видѣлъ преступный Ноевъ Ковчегъ, на якорѣ въ темной водѣ.

Я не могу сказать, чего я боялся, потому что страхъ мой былъ неопредѣленный и смутный, тѣмъ не менѣе мнѣ было очень страшно. Полагаю, что во мнѣ ожилъ на нѣсколько минутъ страхъ, омрачавшій мое дѣтство.

ГЛАВА XXVII

Я рѣшился прійти къ воротамъ дома миссъ Гавишамъ въ тотъ же часъ, въ какой приходилъ и раньше. Когда я позвонилъ у воротъ нетвердою рукою, я повернулся спиной къ воротамъ и старался справиться съ своимъ волненіемъ и удержать біепіе сердца. Я слышалъ, какъ отворилась въ домѣ дверь, какъ послышались чьи-то шаги по двору, но далѣе уже ничего не слыхалъ, даже и того, когда ворота заскрипѣли на ржавыхъ петляхъ.

Только когда кто-то дотронулся до моего плеча, я вздрогнулъ и обернулся. Я вздрогнулъ еще сильнѣе, когда очутился лицомъ къ лицу съ человѣкомъ въ сѣромъ платьѣ. Вотъ ужъ никакъ не ожидалъ увидѣть его привратникомъ у миссъ Гавишамъ!

— Орликъ!

— Ахъ, молодой господинъ, перемѣнъ произошло много не только вашей жизни. Но войдите, войдите, мнѣ не приказано держать ворота отпертыми.

Я вошелъ, онъ затворилъ ворота, заперъ ихъ и положилъ ключъ въ карманъ.

— Да, — сказалъ онъ, — оборачиваясь, когда прошелъ, нѣсколько шаговъ впереди меня, къ дому. — Вотъ и я здѣсь!

— Какъ вы сюда попали?

— Я пришелъ сюда на своихъ ногахъ. А сундукъ мой привезли на тачкѣ.

— Вы пришли сюда за добромъ?

— Думаю, что не за зломъ, молодой господинъ.

Я вовсе не былъ въ этомъ увѣренъ.

— Значитъ вы оставили кузницу?

— Развѣ это похоже на кузницу? — отвѣчалъ Орликъ, обидчиво озираясь вокругъ.

Я спросилъ, давно ли онъ оставилъ кузницу Гарджери.

— Одинъ день здѣсь такъ похожъ на другой, что я право, не запомню.

Не желая продолжать съ нимъ разговора, я вошелъ въ домъ и пошелъ по длинному коридору, по которому когда-то проходилъ въ толстыхъ сапогахъ, а Орликъ позвонилъ въ колокольчикъ. Въ концѣ коридора я встрѣтилъ Сару Покетъ: она, казалось, разъ навсегда пожелтѣла и позеленѣла, благодаря мнѣ.

— О! — сказала она, — это вы, м-ръ Пипъ?

— Да, это я, миссъ Покетъ. И радъ, что могу вамъ сообщить, что м-ръ Покетъ и его семья здоровы.

— А поумнѣли ли они? — отвѣчала Сара, уныло качая головой:- лучше было бы имъ поумнѣть, чѣмъ быть здоровыми. Ахъ, Матью, Матью! Вы знаете дорогу, сэръ?

Конечно, я зналъ дорогу, потому что мнѣ приходилось не разъ пробираться по ступенькамъ въ потьмахъ. Я поднялся по лѣстницѣ и по старинному постучался въ дверь.

— Стукъ Пипа, — услышалъ я голосъ миссъ Гавишамъ, и вслѣдъ затѣмъ:- Войдите, Пипъ.

Она сидѣла въ креслѣ у стараго стола, въ старомъ платьѣ, скрестивъ обѣ руки на клюкѣ и опершись въ нихъ подбородкомъ, а глазами уставясь въ огонь. Около нея, держа въ рукахъ бѣлый башмакъ, который никогда не былъ надѣванъ, и опустивъ голову, какъ бы разглядывая его, сидѣла нарядная дама, которой я никогда не видѣлъ.

— Войдите, Пипъ, — повторила миссъ Гавишамъ вполголоса, все еще не поднимая головы и не оглядываясь:- войдите, Пипъ, какъ поживаете Пипъ? Вотъ какъ, вы цѣлуете у меня руку, точно у королевы? Ну, что?

Она вдругъ, взглянула на меня и повторила съ угрюмой шутливостью:

— Ну, что?

— Я слышалъ, миссъ Гавишамъ, что вы были такъ добры и пожелали меня видѣть.