Элизабет Вернер - Влюбленная американка

• Название: Влюбленная американка
• Автор: Элизабет Вернер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72926-5

Американка Джен Форест приехала к дяде в Германию, чтобы разыскать своего брата, потерявшегося много лет назад, когда ее родители бежали в Америку. Практичная и рассудительная, она неожиданно попадает под обаяние мечтательного профессора Фернова. Но когда профессор признается ей, что в детстве потерял родителей и вырос в чужом доме, Джен пронзает догадка: неужели милый ее сердцу мужчина может быть ее братом?

---

Джен только и ждала его ухода. Ей не нужна была вода — она придумала предлог, чтобы удалить Аткинса и остаться на время одной; ей это было необходимо, чтобы не задохнуться от той муки, которая переполняла ее сердце. Молодая девушка подошла к двери, заперла ее на ключ, затем опустилась на колени перед диваном и, закрыв глаза руками, отчаянно разрыдалась. Теперь она была одна и не стала больше сдерживаться.

«Представьте себе ребенка, потерявшего родителей и случайно попавшего к ученому, который из всего, что только есть на свете, знает и любит только свою науку!» — вспомнились ей слова Фернова.

А теперь еще это письмо с Рейна!

Страшное предположение сорвало покров с тайны, в которой боялась себе признаться гордая невеста Алисона. В смертельном страхе она сжала руки и с безграничным отчаянием воскликнула:

— Всемогущий Боже, не допусти этого! Пусть он будет моим противником, злейшим врагом на всю жизнь, — я покорно снесу все, лишь бы он не оказался моим родным братом!

Глава 8

Был ясный сентябрьский день. Лучи солнца проникали сквозь густые ветви каштанов в парке, окружавшем старинный замок во Франции. Поблизости от замка находилась деревня, где был теперь расквартирован один из германских прирейнских полков, участвовавших в недавних боях. На уцелевшую часть полка была возложена обязанность охранять от неприятеля перевал, к которому вела горная дорога, начинавшаяся сразу же за деревней. Солдаты расположились в покинутых крестьянских домах, а офицеры заняли замок, брошенный хозяевами, которые давно бежали куда-то в глубь Франции. Очевидно, офицерам жилось здесь неплохо; по крайней мере, в этот час из столовой доносились веселые голоса, взрывы смеха и звон стаканов.

Под огромным развесистым каштаном лежал на высокой траве офицер, задумчиво смотревший на густую листву, пронизанную красноватым светом заходящего солнца. Его, как видно, не занимали ни красота парка, ни веселый шум офицерского застолья; он поднял голову только тогда, когда к нему близко подошел какой-то человек в военной форме. Подошедшему можно было дать около тридцати лет; судя по его мундиру и погонам, это был военный врач.

— Я так и знал, — воскликнул он, — ты спокойно валяешься на траве и мечтаешь, в то время как я в поте лица своего добываю тебе славу!

Лежавший на траве приподнялся и равнодушно ответил:

— В семь часов начинается мое дежурство, мне нужно идти в деревню.

— А потому ты уже в шесть часов от нас удрал? — насмешливо заметил доктор. — Не лги, Вальтер, ты скрылся потому, что я хотел прочесть вслух одно из твоих стихотворений. Однако твое бегство нисколько тебе не поможет. Когда ты вернешься с дежурства, тебя будут ждать овации. Майор истощил весь свой запас ругательств в подтверждение того, что ничего лучшего он не читал и не слышал в своей жизни; адъютант высказал то же мнение, но только в очень изысканной форме. Ты ведь знаешь, что он большой эстет, любит все возвышенное, и ты всегда импонировал ему своей ученостью. Он объяснял нам, как мы должны гордиться, что счастливый случай дал нам возможность считать своим товарищем по оружию гениального поэта, в будущем — гордость Германии. Поручики клянутся всеми чистыми и нечистыми силами, что если бы у французов был такой поэт, как ты, то они преисполнились бы воинской отваги и сражались лучше, чем сейчас. Но наибольшее впечатление твоя поэзия произвела на толстого капитана: он так ею проникся, что позабыл даже о налитом стакане вина.

— Пожалуйста, оставь свои шутки, — недовольным тоном проговорил Вальтер и снова опустил голову на траву.

— Шутки? — воскликнул доктор. — Даю тебе честное слово, что повторяю лишь то, что было сказано. Слышишь звон стаканов? Это офицеры пьют за твою бессмертную славу поэта. Меня послали разыскать будущего гения Германии и доставить его живым или мертвым. Все настойчиво требуют твоего присутствия.

— Пощади меня! — сказал Вальтер. — Ты знаешь, как мне претят любые похвалы.

— Ты снова не хочешь находиться в нашей веселой компании? Этого и следовало ожидать. Поручик Фернов только тогда появляется на людях, когда нужно идти в бой или исполнять другие служебные обязанности. Он боится выражений восторга больше, чем другие наказания. Однако ты должен переломить себя, Вальтер: это не к лицу великому немецкому поэту.

Фернов поднялся, взял свой шлем, валявшийся на траве, и прикрепил к поясу саблю. Тот, кто видел два месяца назад профессора университета в Б., конечно, не узнал бы его в этом крепком, здоровом офицере. Прозрачная бледность лица и темные круги под глазами исчезли бесследно; согнутая спина выпрямилась, а слабая шатающаяся походка сменилась твердой, уверенной поступью. Темный загар покрывал лоб и щеки бывшего профессора; густые светлые волосы непокорными прядями выбивались из-под шлема. Вся стройная, затянутая в военный мундир фигура молодого офицера производила впечатление цветущего здоровья. Два месяца, проведенные в походе, сделали чудо — радикальное средство доктора Стефана оказалось удивительно действенным.

— Вы придаете слишком большое значение моим стихам, — скромно проговорил Фернов, — они написаны под впечатлением войны и потому вам нравятся, а когда закончится война, мои стихи забудутся и мой поэтический дар иссякнет.

— Ты так полагаешь, но я в этом очень сомневаюсь, — возразил доктор, — ведь в твоих стихах не просто минутное вдохновение, не только отзвук войны, хотя, может быть, именно благодаря ей в тебе пробудился талант, который обещает создать в будущем нечто великое.

— Еще более вероятно, что не сегодня, так завтра пуля пробьет мою голову и положит конец всем вашим ожиданиям, — мрачно отозвался Фернов.

— Ты все не можешь отделаться от своего мрачного настроения, — укоризненно заметил доктор. — Я начинаю всерьез думать, что у тебя безнадежная любовь.

— Что за вздор! — воскликнул Фернов и поспешно отвернулся, чтобы скрыть краску смущения, залившую его лицо.

Однако приятель Фернова ничего не заметил. Этот военный врач раньше был приват-доцентом того же университета в Б. Война заставила и его прекратить чтение лекций и отправиться на поле брани. Они были и прежде знакомы с профессором Ферновом, но при встречах ограничивались лишь поклонами и обменивались несколькими незначащими словами. Три года эти два человека встречались ежедневно и остались чужими друг другу людьми, тогда как походная жизнь настолько быстро их сблизила, что они за несколько недель стали друзьями.

— Хотел бы я знать, кто она, где и когда ты с ней познакомился? — продолжал веселый доктор, сам смеясь выдумке, пришедшей ему в голову. — С тех пор как мы на войне, я почти ни на минуту с тобой не расстаюсь, а в Б. ты ни разу не взглянул ни на одну женщину, к великому негодованию прекрасной половины рода человеческого в нашем городе.

Фернов, ничего не говоря, усердно пристегивал свою саблю.

— Кто бы мог подумать, что диагноз доктора Стефана окажется таким верным? — после некоторого молчания снова заговорил врач. — Признаться, я сильно в нем сомневался. Когда доктор Стефан приехал в X. и заклинал меня всеми святыми всячески тебя опекать, я был уверен, что тебе недолго придется служить вместе со мной — что при первом же переходе ты свалишься и мне придется поместить тебя в лазарет. А между тем ты вынес лишения и тяготы войны лучше, чем другие. Помнишь ту ужасную июльскую и августовскую жару, когда наши люди падали как мухи; ты оказался крепче всех, тебе все шло только на пользу. Да, Вальтер, у тебя прекрасный организм; тебе понадобилось всего лишь освободиться от усиленных занятий за письменным столом, чтобы восстановить свое здоровье. Для твоих нервов тоже нашлось превосходное, хотя и совершенно необычное средство: тебя исцелил гром пушек. Все в Б. удивятся, когда ты вернешься домой в таком цветущем виде.

— Да, если вернусь! — мрачно заметил Фернов.

— Снова это вечное предчувствие смерти! — возразил доктор, досадливо пожав плечами. — Оно у тебя становится какой-то манией.

— Потому что я чувствую близкий конец!

— Вздор! Если существует кто-то, кого не возьмет и пуля, так это ты! Не сердись, Вальтер, но я должен тебе сказать, что твоя отвага граничит с безумием. Ты бросаешься в бой без оглядки, ничего не видя перед собой; там, где самая большая опасность, — там ты первый! Твоя смелость поражает всех твоих товарищей.

— А между тем среди них нет ни одного, который не считал бы меня раньше трусом! — с горькой улыбкой сказал Фернов.

— Да, это верно, — откровенно сознался доктор, — но, по правде говоря, во всей твоей фигуре, во всем облике не замечалось ничего мужественного. Ты был настоящим человеком пера, занятым исключительно книгами; мы все думали, что грохот пушек приведет тебя в полную растерянность. Однако ты очень скоро приобрел вид боевого героя, и после первого же сражения другим офицерам пришлось изменить свое мнение.