Джон Френч - Чемпионы Темных Богов

• Название: Чемпионы Темных Богов
• Автор: Джон Френч
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2015

Среди бесчисленных масс последователей Богов Хаоса большая часть жаждет лишь шанса на обретение могущества и богатства во вселенной, где подобное тяжело получить, но есть среди них немногие, кто тратит свои жизни на битву во славу Богов Хаоса. Для этих служителей зов Хаоса еще сильнее. Чемпионы Хаоса обладают глубокой, истовой верой в Богов Хаоса, их поклонение абсолютно: они отдали свою жизнь и смерть Хаосу.

Тот, кто так посвятил себя Хаосу, обречен судьбе Чемпиона на службе той или иной Темной Силе, исход которой — все или ничего. Награда добившимся благосклонности Бога — невероятное могущество, наказание — полное забвение и вечное проклятие. Чтобы обрести значимость для своего Бога. Чемпионы Хаоса не остановятся перед совершением самого ужасного преступления…

Книга производства Кузницы книг InterWorld'а.

http://interworldbookforge.blogspot.ru/. Следите за новинками!

http://politvopros.blogspot.ru/ — ПВО: Политический вопрос/ответ. Блог о политике России и мира.

http://auristian.livejournal.com/ — политический блог InterWorld'а в ЖЖ.

https://vk.com/bookforge — группа Кузницы Книг ВКонтакте.

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

Warhammer 40000 Чемпионы Темных Богов

История версий

1.0 — создание файла в Кузнице книг InterWorld'а.

1.1 — добавление рассказов "Ариман: Гончие гнева" и "Ариман: Врата разрухи".

Джон Френч Ариман Изгнанник: Чемпион Повелителя Судьбы

Рука праха

Прах слетает с моей ладони, уносясь к далекому горизонту. Я наблюдаю, как его подхватывает ветер. Мой разум ощущает каждую его крупицу, чувствует кровь, металл и плоть, которыми они когда-то были. В мягком касании праха я чувствую мертвецов. На секунду мне кажется, будто я узнал голос, но затем он вновь становится тихим шелестом по моим доспехам. Солнце катится к закату. Небо — погребальный костер расплавленных цветов. Ветер обдувает броню, не касаясь кожи. Он — голос жажды и шепотов. Я смотрю туда, где у обугленных руин собирается прах. Здесь все началось, тут все и закончилось. Я думал, что больше не вернусь сюда, но вот я здесь, жду и наблюдаю за тем, как прах кружится на ветру, и вспоминаю. Я — Азек Ариман, изгнанный сын Магнуса Красного, уничтожитель своего легиона, и я помню.

Я помню красный цвет. Красный отблеск доспехов под ярким солнцем. Передо мной на гладких белых камнях, согнувшись, сидел воин. Его доспехи были окаймлены полосами цвета слоновой кости, по серебру отполированных пластин вились символы. Он дрожал, будто от холода.

— Хелекфон? — медленно произнес я. Воин не пошевелился.

Я приблизился на полшага. Глубокое, натужное дыхание зажужжало по вокс-каналу.

— Брат? — вновь попытался я. Ничего. Лишь дрожь, шипящие вдохи и шум статики.

+ Хелекфон? + послал я.

Его голова резко поднялась. Безликие глазные линзы встретились с моим взором. Дрожь прекратилась. Он стал неподвижным, словно статуя. Я крепче сжал болтган, чувствуя, как его глаза следят за моими движениями.

+ Ариман? + послал он, его голос превратился в раздавленный мысленный шепот.

+ Я здесь. +

+ Пожалуйста… + мысленно простонал он. От него веяло отчаянием, последним дыханием жизни. + Ты никогда… не видел этого раньше… верно? Тебя не было на Безанте… и Клорфоре. +

Воин остановился, и на мгновение я почувствовал приглушенный отголосок паники.

+ Ты слышал… но не видел. Это наше проклятье, мальчик. Наша судьба. Тебе стоило убить меня, когда оно только началось. Сделай это сейчас, пока не… +

Его мысли погасли, и в моих ушах снова зашипело его дыхание.

+ Брат, я не… + начал было я, но так и не закончил мысль.

Голова Хелекфона откинулась назад, и он закричал в полуденное небо. Очертания его тела исказились. Доспехи с визгом разорвало на части. Из трещин полезла влажная плоть. Невидящие глаза выкатились из переплетающейся массы скользкого от крови мяса. На каменный пол упали когти и руки, когда плоть, ранее бывшая Хелекфоном, поднялась из треснувшей скорлупы брони.

Я выстрелил. Я стрелял снова и снова, пока ударник не стукнул по пустому патроннику. Я еще долго стоял, смотря на кровь и разодранную плоть, сверкающие красным под солнцем.

Воспоминание исчезает вместе с прахом, улетая все дальше, становясь меньше. Я делаю вдох. Чувствую кровь. Ветер и прах слетают с моей руки.

Я помню воду. Вода черная и неподвижная, словно зеркало, ждущее луч света. Спокойная гладь раскололась, когда моя рука зачерпнула воду и поднесла ее ко рту. От нее несло грязью и химикатами, и жизнью, выкорчеванной из-под лика солнца. Я взял еще одну горсть и выпил. Но во рту по-прежнему было сухо.

«Где я?» — подумал я, как будто один только вопрос сможет принести ответ. Я поднял глаза. В небе мерцали звезды, но их свет не отражался в зеркальной поверхности воды. Черноту, словно пятно гнили, что расцвело на перевязанной ране, марал многоцветный вихрь.

— Значит, Око Ужаса не отпускает меня, — сказал я самому себе, всматриваясь в саднящую ночь. От меня во все стороны тянулся мир скачущего пламени и разбитого камня. Где-то вдалеке гремели орудия, на горизонте то и дело расцветали подрагивающие взрывы. Доспехи, черные, как от огня, тяжким грузом давили на плечи. Неподалеку валялся расколотый, еще дымящийся посох. Я закрыл глаза и снова увидел лицо Магнуса, и ощутил рев варпа, что унес меня от того лица.

Изгнание: последние слова, сказанные моим отцом, слова, которые преследовали меня с тех пор, как я выпал из варпа. Секунды стали годами, а годы — секундами. Я прошел ослепительно-яркие огонь, свет и лед. И все это время последние слова отца преследовали меня, а с ними осознание того, что Рубрика закончилась неудачей, а вместе с ней и я.

Гордыня — последний из грехов — находит нас везде. Всех нас.

Я снова потянулся к воде и заметил, что за мной наблюдают. Мне следовало ощутить их приближение, следовало услышать их мысли и прочесть следующие движения еще до того, как они появились здесь. Но я не смог. Мой разум походил на заключенный в черепе камень.

Их было пятеро. Доспехи — цвета охры и подсохшей крови. От оружия отражался свет Ока. Я посмотрел на них, держа руку на полпути ко рту, позволяя воде вытекать сквозь пальцы. Они долгое время изучали меня, а затем один из них заговорил. Его голос походил на скрежет песка на зубах.

— Кто ты, явившийся в наши владения?

«Кто я?» — подумалось мне.

«Я — Ариман», — пришла мысль, но прозвучала как крик, угасающий вдалеке.

«Изгнание», — слово громко и отчетливо зазвенело в разуме. Я посмотрел на ладонь. Вода вся вытекла.

«Я — неудача», — подумал я. — Я — грешник, прикованный к жизни за гордыню, тогда как все, что было мне дорого, рассыпалось прахом».

Я поднял глаза.

— Я — Хоркос, — сказал я.

Воспоминание меркнет. Солнце заходит, в последний раз полыхнув красным заревом.

Я все еще изгнан, все еще изгнанник, но я более не сломлен бременем прошлого.

Я вижу угасающий свет. Последние лучи красного солнца падают на частички праха. В их пыльном танце я вижу будущее. Вероятности и не рожденные судьбы кружат перед глазами, все они — вселенные, которые будут жить или останутся не рожденными. Я вижу, как горят миры, а пепел становится колыбелью для детей человечества. Я вижу все, что было, и вижу то, как оно может закончиться. Мы воспрянем снова. Спасение грядет, даже если понадобится десять тысяч лет.

Солнце село, и эта мертвая земля праха и пыли — океан черного бархата под ногами. Я опускаю руку, и мысленным взором наблюдаю, как последние частички праха растворяются во тьме. Я оборачиваюсь. Позади меня море глаз, светящихся на бронированных лицах. Они ждут, безмолвные, наблюдающие.

— Пошли, братья мои, — говорю я. — Время настало.

Изгнанник

«Глупо говорить о жребии и судьбе. Время, причинность, наблюдатель и наблюдаемый ― нам следует с осторожностью трактовать значение этих понятий. Мы считаем, что прошлое творит будущее, но так ли это? Может, судьба создается в попытке увидеть ее? Что, если бы мы не заглядывали в будущее? Как бы развивались события в таком случае?»

Азек Ариман, из заповедей Корвидов

Пролог

Хаакон Серый Шторм поднялся на обледеневший склон хребта. Когда-то давно его доспехи были сине-серого цвета ледника. Теперь они потускнели, будто истертый от времени металл. Царапины и вмятины покрывали пластины брони, словно нити шрамов, а к выбоинам и бороздам цеплялись хлопья краски, яркими фрагментами напоминая о былых свершениях воина. Доспехи Хаакона заскрипели, когда он присел за кромкой гряды. Даже от самого незначительного движения его кожа немела, как будто боевая броня протестовала против холода. Хаакон замер и втянул стылый воздух. Воин был без шлема, и когда он запрокинул голову, морозный ветер убрал черные волосы у него с лица. Желтые глаза уставились в безоблачное синее небо, где сверкали ослепительно-яркие звезды. Хаакон выдохнул.

Он чуял ведьму.

Воин медленно снял с пояса секиру. Ее навершие расходилось двумя изогнутыми лезвиями полированного металла, по которым вились золотые драконы. Обмотанная кожей рукоять удобно легла в ладонь. Он поднес секиру к горлу, большой палец опустился на переключатель генератора силового поля. Кромки оружия заискрились на фоне кристаллической пыли химического снега.

Дальше кряж опускался к дороге из растрескавшегося от холода камня. По ней и шла ведьма. Хаакон снова принюхался. Ее вонь ощущалась невзирая даже на испарения, поднимавшиеся ото льда. Пот, подсохшая кровь и аромат, похожий на раздавленные розы и свежие испражнения: запах скверны, варпа. Варп изменял все, чего касался, и оно более не могло стать чистым. Ни этот мир, ни звезды, сияющие на солнечном небе, ни сам Хаакон. Однажды он спросил у рунического жреца, изменяется ли он, мог ли заразиться порчей во время охоты в мирах на краю Ока? Рунический жрец не нашелся, что ответить, но Хаакон понял правду. Он изменился. Его обоняние, и без того острое, теперь чуяло запах души. Казалось, его цель обрела собственное отражение в варпе, и охотник получил способность выслеживать добычу. Варп коснулся его. Он был осквернен, и останется таким навсегда, но его цель была по-прежнему чистой, и большего ему не требовалось.