Владимир Лебедев - Духи в зеркале психологии

• Название: Духи в зеркале психологии
• Автор: Владимир Лебедев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1987

В условиях обострившегося кризиса в капиталистических странах наряду с официальными церквами получают широкое распространение различные мистические течения (клубы привидений, спиритов, астрологов, церковь Сатаны и т. д.), что в какой-то мере знаменует собой возврат к средневековью. В то же время апологеты капитализма стремятся внедрить в сознание трудящихся социалистических стран религиозные и мистические идеи.

Книга рассказывает о том, как наука успешно борется с мистицизмом, раскрывая многие психофизиологические механизмы необычных психических состояний, которые часто используются мистиками и церковниками.

---

Одной из многих социальных потребностей является потребность в общении. Особенно остро она начинает проявляться, как только человек попадает в условия изоляции, одиночества. Иллюстрацией может служить запись, сделанная испытуемым К. во время сурдокамерного эксперимента: «Много раз мне говорили товарищи в шутку, конечно, о чертике, живущем за холодильником. А за холодильником действительно всегда слышался какой-то шум (незначительный шум создавала фреоновая установка). Во всяком случае, я отметил, что, если бы он вдруг вышел, думаю, нам было бы о чем побеседовать, и я не прочь был бы с ним поговорить». В письме Э, Тельмана из тюрьмы мы находим: «…В отупляющем одиночестве здесь, в камере, я страстно жажду встречи с людьми».

Если человек не может удовлетворить потребность в общении, у него появляется защитная реакция, он начинает одушевлять различные предметы и животных — от мух до лошадей. Вот один из многочисленных примеров, заимствованный нами из журнала «Знания — сила». Американская пенсионерка Джин Гиллбор, страдающая от одиночества, приучила к себе муху, которую назвала Джуди. Гиллбор заботится о ней, кормит ее хлебными крошками, вареньем, ставит ей блюдечко с чистой водой, постоянно разговаривает с этой мухой.

В условиях сурдокамерных экспериментов испытуемые часто разговаривают с воображаемыми партнерами, которых начинают даже ярко видеть. «Иногда стараешься избавиться от этого, — рассказывает испытуемый С., — и вдруг — раз, наплывает, Образы родственников всплывали неожиданно ясно. Представляются так, как будто сейчас стоят перед тобой».

В чрезвычайно длительных (до года) гермокамерных экспериментах испытуемые начинают «ходить» в своем воображении к близким людям: «Выхожу из камеры, — рассказывает один из участников годичного эксперимента, — вижу все предельно подробно, до мелочей. Шагнул к двери, закрыл за собой. Иду по площадке, минуя ворота, двести метров до троллейбуса, полупустой вагон, моя остановка, выхожу, полкилометра до парадного, этаж, следующий, и — звонок… Кто сейчас откроет? Мать? Жена?»

Важные социальные потребности — потребность в справедливости, равенстве, свободе. Особенно четко они проявляются и реализуются в переходные исторические периоды. Только одни люди, обладающие силон ноли, движимые какой-то идеей, встают на путь революционной борьбы, другие, обычно это астеничные, «мизонодобные», тонко чувствующие и легко ранимые субъекты, предпочитают реализовывать эти потребности в грезах.

В «Белых ночах» Ф. М. Достоевский нарисовал тип мечтателей, далеких от реальной действительности. «Мечтатель, — пишет Достоевский, — если нужно его подробно определить — не человек, а, знаете, какое-то существо среднего рода. Селится он большею частью где-нибудь в неприступном углу, как будто таится в нем даже от дневного света, я уж если заберется к себе, то так и приростет к своему углу, как улитка, или по крайней мере он очень похож в этом отношении на то замечательное животное, которое и животное и дом вместе, которое называется черепахой». Герой «Белых ночей» отчетливо сознает в себе трагические черты, неудовлетворенность окружающей жизнью, стремится уйти в идеальный мир от трудностей и рутины.

Однако и мечтатели бывают разные. Многие из них, одаренные богатым и творческим воображением, вошли в большое искусство. Преобразуя убогую действительность в волшебную сказку, они доставляли радость не только себе, но и людям, создавая прекрасные идеалы. К неистовым мечтателям К. Паустовский относил А. Грина. В условиях дореволюционной России Грин «бежал» от тяжести жизни, бесправия в область фантазии. Он радовался приходу революции, но прекрасное будущее казалось ему очень далеким. Страдая вечным нетерпением, он хотел жить свободно, осмысленно, весело в новом мире немедленно, жить рядом с людьми будущего, участвовать вместе с ними в замечательных экспедициях. Действительность не могла дать этого писателю тотчас же. Только воображение было способно перенести его в желаемую обстановку. Именно в этом видит Паустовский причину «малопонятной для нас отчужденности А. Грина от времени».

Одной из социальных потребностей человека является стремление занять достойное место в обществе, чувствовать к себе знаки внимания, проявления любви и привязанности. Будучи здоровым, обладая материальными благами, он испытывает неудовлетворенность, если не пользуется уважением, почетом. Сама по себе эта потребность у разных людей проявляется по-разному. Одних устраивает любовь и уважение в кругу семьи, близких, другие пытаются добиться всемирного признания. Однако если уровень притязания завышен и человек по личностным особенностям и объективным обстоятельствам не в состоянии удовлетворить своих тщеславных потребностей, то он в мечтаниях может уйти в мир грез и иллюзий.

Яркой иллюстрацией этого служат «сны наяву» подпоручика Ромашова из повести А. И. Куприна «Поединок». Проходя службу в пехотном полку, расквартированном в захолустном провинциальном городке, Ромашов видел забитость солдат, грубость офицеров и остро ощущал бессмысленность своего существования. И лишь в грезах оп находил радость и успокоение: «Глупости! Вся жизнь передо мной!» — думал Ромашов, и, в увлечении своими мыслями, он зашагал бодрее и задышал глубже. — Вот, назло им всем, завтра же с утра засяду за книги, подготовлюсь и поступлю в академию… — И Ромашов поразительно живо увидел себя ученым офицером генерального штаба, подающим громадные надежды… Имя его записано на золотую доску. Профессора сулят ему блестящую будущность, предлагают остаться при академии, но — нет — он идет в строй… Вот он приезжает сюда — изящный, снисходительно-небрежный, корректный и дерзко-вежливый, как те офицеры генерального штаба, которых он видел на прошлогодних маневрах и на съемках».

В своих мечтаниях «офицер генерального штаба» Ромашов идет все выше и выше по пути служебной карьеры, отличаясь па войне и при подавлении бунтов. «Он и сам не заметил, как дошел до своего дома, и теперь, очнувшись от пылких грез, с удивлением глядел на хорошо знакомые ему ворота, на жиденький фруктовый сад за ними и на белый крошечный флигелек в глубине сада.

— Какие, однако, глупости лезут в башку! — прошептал он сконфуженно. И его голова робко ушла в приподнятые кверху плечи».

Но вернемся к сновидениям человека, с которых мы начали эту главу. Как выяснилось в беседе, с юношеских лет он мечтал стать летчиком, а после полета Юрия Гагарина — космонавтом. Много читал о людях этой профессии. По окончании школы сделал попытку поступить в Высшее военное летное училище, но не прошел по состоянию здоровья. Поступил в Московскую сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева и окончил экономический факультет. Теперь работает в совхозе. Считает, что жизнь сложилась не так, как он хотел. В свободное время много читает, особенно книги, посвященные жизни великих полководцев и вообще людей, добившихся успеха. Из всего сказанного можно сделать вывод, что потребность в признании, славе по ряду причин у этого человека не была реализована. Но она не исчезла, а только «погрузилась» в сферу подсознательного и проявила себя не преднамеренно (как у мечтателей), а во время ослабления деятельности волевых механизмов, то есть во время сна.

Таким образом, подавленные потребности, неразрешенные конфликты служат почвой для построения фабулы сновидений, а память обеспечивает их «сырьем». В сновидениях все возможно. Встречи с живыми и давно умершими людьми, перевоплощения, совершение героических и позорных поступков и т. д. В ярких образных впечатлениях при отсутствии контроля со стороны сознания человек получает возможность изжить конфликт, снять эмоциональную напряженность. И если говорить о нашем пациенте, то не в него вселяются души умерших великих людей, а он во сне перевоплощается (как это делают актеры на сцене).

Яркие образные впечатления возникают и у людей творческого труда. Бальзак, например, обладал способностью, подобно индийскому божеству Вишну, перевоплощаться в разных людей и жить в их роли сколько угодно. Он не копировал, а жил их жизнью в своем воображении, усваивал их обычаи, нравы. Гете рассказывал, что когда он писал «Вертера», то был подобен лунатику, жил в каком-то забытьи и внутреннем жаре, не отличая поэтического от действительного. После окончания работы он даже боялся перечитать свой роман, чтобы снова не впасть в «патологическое» состояние, в котором он его писал.

Несмотря на такое вживание, образ, вызванный к жизни воображением писателя, актера, в большинстве случаев находится под контролем сознания его творца. О том, как это порой бывает трудно делать, можно судить по одному из писем Ф. И. Шаляпина: «Когда я пою, воплощаемый образ передо мною всегда па смотру. Оп перед моими глазамй каждый миг. Я пою и слушаю, действую и наблюдаю. Я никогда не бываю на сцене один… На сцене два Шаляпина. Один играет, другой контролирует… Бывает, конечно, что не овладеваешь собственными нервами. Помню, как однажды, в «Жизни за царя», я почувствовал, как по лицу моему потекли слезы. Я испугался и сразу сообразил, что плачу я, растроганный Шаляпин слишком интенсивно почувствовал горе Сусанина, то есть слезами лишними и ненужными, — и я мгновенно сдержал себя, охладил. «Нет, брат, — сказал контролер, — не сентиментальничай. Бог с ним, с Сусаниным. Ты уж лучше пой и играй правильно».