Кристиан Синьол - Унесенные войной

• Название: Унесенные войной
• Автор: Кристиан Синьол
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9910-0161-8

Это сага о нескольких поколениях семьи Бартелеми. Они трудятся, влюбляются, женятся, растят детей, мечтают о будущем, не подозревая, что война и послевоенные события подвергнут каждого из них серьезным испытаниям и внесут суровые коррективы в их планы. Кто-то окажется в партизанском отряде, кто-то — в концлагере, кто-то сумеет извлечь выгоду из ситуации, а кто-то лишится самого дорогого…

---

Матье вздохнул и отвечал голосом, который хотел выдать за спокойный, но который был скорее слабым:

— Необходимо пытаться интегрироваться в местную жизнь, а не воевать. Сам же знаешь, что все феллахи под угрозой расправы жандармов будут собирать вооруженные отряды.

— Интегрироваться! — Роже ухмыльнулся. — Ты думаешь, что можно стать одним из арабов?

— Интегрироваться не значит ассимилироваться. Лично я доверяю Ги Молле. Он объявил в палате 16 февраля, что «нельзя позволять восьми миллионам мусульман диктовать свой закон полутора миллионам европейцев».

— Ты еще будешь жалеть об этом. Социалисты потеряли Тунис и Индокитай. Алжир им тоже не покорится.

— Я не о социалистах говорю. О радикалах.

— Да, можно и так сказать, — согласился Роже. — Это одно и то же.

Матье не возражал. Его утомили напрасные споры, противопоставляющие его брату Марианны, хотя до этого они отлично ладили. В действительности Матье не думал, что его земли находятся под угрозой. Он был уверен, что французская армия, которой он полностью доверял, положит конец восстаниям. Больше всего он беспокоился о семье. Он должен был все время быть начеку, не удаляться далеко от имения, чтобы не подвергать опасности своих близких.

Заканчивался март, и в Матидже поднялся ветер, приносящий с собой весеннее тепло. Хосин вел себя странно. Он попросил у Матье оружие, и тот дал ему ружье, таким образом проявляя свое доверие. Они оба остерегались феллахов. Несмотря на запрет Матье, в трущобах среди них все время появлялись и таинственно исчезали новые лица. Матье запрещал сыновьям, которым было уже по пятнадцать лет, одним далеко отходить от имения.

8 марта наступила ночь, полная шепота и странного шума, приносимого ветром. Кипарисы начали петь. Матье поставил кресло возле окна и наблюдал, зондируя ночь, за движущимися тенями арабов, двором, трущобами. В два часа ночи он заметил, как Хосин ходит вокруг дома с ружьем на ремне. Через десять минут Матье понял, что не видел, как он вновь появился. Матье еще немного подождал, затем взял свое ружье, спустился во двор и пошел вправо по направлению к виноградникам.

Дул сильный ветер с Атласа. Было невозможно услышать ничего, кроме его порывов, сгибающих ветви кипарисов. Луны не было видно. Матье шел вперед, согнувшись, сжимая под плечом приклад ружья, сильно давящий на его единственную руку, и знал, что не сможет быстро воспользоваться им, если вдруг возникнет необходимость.

Он на миг остановился, затем медленно пошел дальше и натолкнулся на что-то. Едва не упав, он оттолкнул препятствие ногой и понял, что это чье-то тело. Матье встал на колени, узнал ружье и понял, что это мог быть только Хосин. Матье заговорил с ним, но Хосин не отвечал. Матье попытался нести его к дому, но у него не получалось. Тогда он вернулся, разбудил сыновей и с ними уже вернулся к этому месту, с лампой в руках. Конечно, это был Хосин. Ему перерезали горло. Матье с сыновьями отнесли его в дом и попытались скрыть от жены Хосина то, что произошло, но обеспокоенная его отсутствием Неджма прибежала и подняла свой обычный визг. Марианна с трудом заставила ее замолчать. Встревоженные криками феллахи зажгли лампы в трущобах. Матье отправил их спать, когда они подошли с вопросами, затем поставил своего сына Виктора с оружием Хосина перед домом. Около правой ноги Хосина отпечатался след клейма с тремя буквами ФНО (Фронт национального освобождения).

На следующее утро, после ночи в карауле и тревоги, Матье пошел за советом к Роже Бартесу.

— Теперь ты понял? — спросил Роже. — Понимаешь теперь, в каком мы находимся положении?

Матье только что осознал, что на этой прекрасной земле наступил сейчас критический момент. С этого дня он прогнал феллахов, оставив только две семьи, давно работавшие в его имении. Остальные умоляли его не прогонять их, но Матье не уступил. Он выдал оружие сыновьям и защитил вход в дом колючей проволокой. Теперь он знал: чтобы остаться на этой земле, нужно сражаться и проливать кровь.

Через одиннадцать лет после окончания войны Люси оценила, как много было приложено усилий к восстановлению Германии. Даже в самых разрушенных городах исчезли следы бомбардировок союзников. Женщина имела возможность еще больше в этом убедиться, сравнивая пейзажи с представшими перед ней во время путешествия с Гансом много лет назад, когда она видела Германию разрушенной. Теперь же, весной 1956 года, это была вновь родившаяся страна, особенно в «американском» секторе, протянувшемся от Мюнхена на юг до Кельна. На севере находилась «английская» зона, на западе — «французская», на востоке — Демократическая республика под контролем русских.

Было очень сложно попасть из Западной Германии в Восточную. Но Люси нужно было именно туда, поскольку последнее письмо Ганса, полученное больше года назад, содержало берлинский адрес: 84, аллея Сталина. Люси ждала визы во Франкфурте, в гостинице на Берлинштрассе, за церковью Полскирхе. Она очень любила этот город, поскольку Ян получал здесь университетское образование. Они с Гансом навещали его летом, когда Люси сопровождала Ганса в Германию. Ей также нравился холмистый регион Хессе, напоминавший пейзажи ее родного высокогорья, замок Буассьер, где она проводила четыре месяца в году, терзаемая тревогой за сына, казалось, исчезнувшего бесследно.

Люси долго не решалась отправиться на его поиски. Ей стало казаться, что у нее такая судьба — быть разлученной со своими детьми. А потом она думала об Элизе, вновь обретенной после долгих лет расставания, и надежда вновь возвращалась к ней. Сегодня Гансу исполнялось двадцать пять, и он не мог исчезнуть. В любом случае ей казалась невыносимой мысль о потере еще и сына, ведь Ян уже ушел навсегда.

Как только виза была получена, Люси села на утренний поезд, направлявшийся к западному сектору Берлина, и прибыла туда в полдень. Все центральные здания были новыми, между ними — красивые зеленые насаждения, особенно в квартале, куда они попали, неподалеку от «русского» сектора и парка Тьергартен. В Берлине царила странная атмосфера подозрительности и недоверия. Западный и советский блоки стояли лицом к лицу, и по улицам курсировали вооруженные солдаты, полиция, много настороженных людей в униформе. Люси казалось, что даже за ней наблюдают. Ей было известно о происшедших здесь после окончания войны событиях: о блокаде Берлина, который «западники» захватили при помощи воздушного моста, о провозглашении на востоке Демократической республики с 1949 года, народном восстании в июле 1953 года и ужасных репрессиях, спровоцировавших массовые переселения в Западную Германию.

Ганс же прошел обратный путь. Она знала его мотивы, но отказывалась верить, что он не образумится. Люси направилась пешком к пограничному посту, расположенному между Рейхстагом и Фридрихштрассе. Там, несмотря на необходимые бумаги и визу, соответствовавшие всем требованиям, она вынуждена была ждать два часа разрешения пройти на другую сторону, предварительно ответив на ряд вопросов о причине, толкавшей ее на переход восточной границы. Наконец Люси позволили пройти, и она направилась вдоль широкой улицы, окруженной огромными зданиями, такими зловещими и не похожими на здания Западного Берлина. Она не прошла и двухсот метров, как подошли двое полицейских, взяли ее за руки и вынудили сесть в большую черную машину, не дав ей ни времени, ни возможности защититься.

— Куда вы меня везете? — спрашивала она.

Но никто не отвечал. Машина около четверти часа ехала на юго-восток и остановилась перед многоэтажным зданием на берегу Шарле. Полицейские вытащили Люси из машины и повели по бесконечному коридору, завели в лифт с десятком мужчин в форме, и Люси даже не знала, были ли это солдаты или полицейские. Затем ее заставили ждать в маленьком кабинете, не давая при этом никаких объяснений. Ей было страшно, она боялась, что впуталась в дело, которое может плохо закончиться. Люси много читала в газетах о том, что касалось Восточной Германии, и сейчас боялась, что ее засудят — а она так и не узнает за что — и бросят в тюрьму.

И потому женщина почувствовала необыкновенное облегчение, когда перед ней появился Ганс. Он почти не изменился, если не считать двух морщинок в углах губ и некоторой скованности движений. Она хотела поцеловать его, стиснуть в объятиях, но он остановил ее руку и зло спросил:

— Зачем ты сюда приехала?

— Я приехала увидеть тебя, Ганс, потому что уже два года от тебя нет никаких известий.

— Какое ты имела право?

— Ты мой сын.

— И что же? Это дает тебе право выслеживать меня, искать мое жилье?

У Люси подкосились ноги, она упала на кресло, стоявшее за спиной, и пробормотала:

— Я не преследую тебя. Я просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке.

— Мне неудобно твое присутствие в этом месте. Тебе не следовало приезжать. Это может губительно повлиять на мою карьеру.