Давид Константиновский - Яконур

• Название: Яконур
• Автор: Давид Константиновский
• Издательство: Западно-сибирское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Тема романа остра и современна - это взаимоотношения человека с природой. Действие романа происходит в Сибири, на берегу озера Яконур, где построен химический комбинат. Чтобы озеро не погибло от ядовитых стоков, возведены дорогостоящие очистные сооружения, однако они себя не оправдывают. И тут возникает конфликт. Персонажи романа разделяются на две противоборствующие группы, они отстаивают свои научные, идейные, жизненные позиции.

---

Еще:

— Будь собой.

И прибавила:

— Я люблю тебя.

Герасим попытался взять легкий тон; спросил рецепт.

— Пожалуйста, — ответила Ольга. — Вот тебе критерий. Сколько дней в году? Триста шестьдесят пять. Это как раз для тебя, ведь ты же технарь, вычислять привык. Значит, десять лет — три тысячи шестьсот пятьдесят. И следующие твои тридцать… выходит меньше одиннадцати тысяч дней. Представляешь, как мало? Так вот, прежде чем принять любое решение, вспомни, что ты живешь бесценный, невозвратимый день из всего-навсего одиннадцати тысяч…

Он перестал говорить о себе. О комбинате и не принимался рассказывать… Пожелал Ольге удачи на совещании. Стал прощаться.

— Ты у меня мужчина сильный, умный, много работаешь… но теперь тебе предстоит главное. Ну, потрать себя на это! Преодолей! Не пожалей себя! Потом знаешь как будет хорошо…

А ему было худо.

Герасим взорвался:

— Ну хорошо, я буду хорошим, я всегда останусь хорошим, но чтобы всегда быть хорошим, я уйду из института, от всего этого…

— Нет, — сказала Ольга.

Она засмеялась, это относилось к его горячности; затем опять стала серьезной, чтобы сказать то, что было для нее важно.

— Нет, тогда я не смогу тебя любить. Я должна любить человека деятельного. Мне нужна уверенность, что он тратит себя на стоящее дело. И что делает его чистыми руками!

Герасим не отвечал.

— Милый, не забывай, я ждала тебя, чтобы отдать тебе себя… Всю, до самого донышка…

* * *

ИЗ ТЕТРАДЕЙ ЯКОВА ФОМИЧА. «В мае 1816 г. высокая заработная плата была неожиданно снижена на нескольких фабриках. Рабочие протестовали, и некоторые предприниматели согласились снова повысить расценки за работу; только один из них, известный изобретатель механической кружевной машины Хискотт, отказался. Тогда в ночь на 28 июня 17 человек в масках направились к фабрике Хискотта, их сопровождало еще около сотни сочувствующих, оставшихся около фабрики на страже. За полчаса луддиты разрушили 53 машины. Всю фабричную охрану они связали, а одного, по имени Эшер, оказавшего сопротивление, ранили. Окончив свое дело, они вернулись, чтобы пожать руку раненому Эшеру. „Уходите скорей, — сказал он им, — у меня будет доктор“ (В Лоборо)».

* * *

Гудки…

Прервали.

Не успела сказать! Или не смогла…

Ольга обвела взглядом комнату. Задержалась на часах, они лежали у зеркала.

Опустила трубку. Одеваться, быстро одеваться!

Она сидела на постели, съежившись, ни мысли, ни желаний, — когда он позвонил… Как он застал ее, ведь она только на полчаса заехала к себе в гостиницу, принять душ; после душа хоть немного лучше почувствовала себя; сидела в халате, съежившись, когда он позвонил…

Одеваться! Ольга встала, пошла к зеркалу…

Остановилась.

Вспомнила, как вытирал он тающий снег с ее лица, снимал его пальцами, ладонями со лба, со щек, с губ.

Вспомнила его руки.

Счастье! Даже в словаре посмотрела; прочла: со-частье, доля, пай… Она хотела общего с ним счастья, она верила, что у нее с Герасимом одна на двоих доля, два неразделимых пая одной судьбы, и ничего иного не существует ни для нее, ни для него… А еще, может, счастье — оно еще и сей-частье? — и его нельзя откладывать, ничего нельзя откладывать, даже на день — ничего из главного; каждый день ведь невозвратим, а всего-то их и вправду…

После сегодняшних потерь чувствовать поддержку Герасима было ей необходимо.

Мужчина… Опора!

Улыбнулась. Женщина в зеркале ответила ей.

Да, опора. Тяжко… И очень нужна опора.

Женщина в зеркале посмотрела на Ольгу серьезно и грустно. Поняла…

…Милый мой, Герасим! Стою посреди комнаты виноватая. Что такое со мной? Ты почувствовал, конечно. Прости мне, золотая моя головушка и нежная моя душенька. Ладно? Наговорила тебе чего не надо было… Все у нас с тобой хорошо, моя умница. Все так. Слышишь?..

* * *

Но вот откуда у них в роду широкие скулы?

Элэл читал у Харитона Лаптева… у кого-то еще… это вот у Лаптева: «о кочующих народах, у северных мест лежащих, во Азии Сибирских мест…», потом как-то так примерно: «на островах, около тех проток… в летних юртах… довольствуются рыбою, оленями, гусями… которых великое множество… промышляют песцов белых и голубых, чрез всю зиму… ездят на собаках…» Точно запомнился год, когда была сделана эта запись: 1739. Еще, кажется: «обычай же у них — всегда ез дят со всем домом, нигде ничего не оставляя…» И вот где-то там же, да, там где-то: «русские… издавна, семей около десяти… которые чрез жен своих соединились многие с новокрещеными якутами…», как это там… «и на их природу и обычаи схожи».

Так-то, «на их природу схожи»!

Была ли она якуткой, тунгуской, алтайкой или, может, происходила от ульчей, от ханты, тувинцев, хакасов? Какие таинства древней сибирской истории принесла она с собой в род Элэл, откуда и какими путями пришли в него эти гены, эта кровь, — задержались ли на Амуре, когда предки индейцев двигались к Чукотке по дороге в Америки, или появились здесь с тысячами тысяч всадников, оставлявших за собой каменные столбы, или сохранились после набегов за Великую Китайскую стену? Что это была за женщина, как она одевалась, какая у нее была походка и что, интересно, она любила готовить? А что она рассказывала детям, какие сказки, какие предания?..

* * *

Ольга продолжала стоять посреди комнаты…

Все эти месяцы она все спрашивала себя: он? Или — ошибка?.. Ошибки не должно быть, она себя не простит.

Он, отвечала себе, он!

Но…

Вдруг происходило что-нибудь… Что-то он делал, что-то говорил… И опять начинала спрашивать себя: он? Или — ошибка?

При этом интонация у нее получалась такая… Не нравилась ей собственная интонация. Слушала себя — и была собою недовольна.

Да он же, он! Перестань наконец!

То, что она к нему сразу почувствовала, в первый же вечер… То, как он отличался от других… Головушка его, всегда чем-то обеспокоенная. Его глаза, в которых поминутно отражается все, что в нем и вокруг него…

Но вдруг, вдруг она что-то замечала, что-то слышала! И оказывалось: чего-то ей недостаточно… где-то он все же недотягивает, недобирает… и выделяется-то на общем фоне уж не слишком… Она хотела от него большего! Большего, чем он был. Большего — от его головушки, от его глаз… А тут уж принималась работать обратная связь: шло на убыль представление Ольги о Герасиме — исчезало что-то в ее отношении к нему — таял запас первого вечера!

Все эти «что-то»… «где-то»… Но, при всей неопределенности этих ощущений, — они существовали. Значит, «что-то» происходило на самом деле.

Страшная женщина… Разве нельзя иначе — не анализировать, не раскладывать по полочкам? Не приглядываться, не прислушиваться к каждой мелочи? Ну, видеть любимого, скажем, в розовом или там голубом тумане…

Ругала себя.

Нет, ее отношение к Герасиму было устойчивым! Сигналы, которые тревожили ее, Ольга отвергала, старалась не замечать, искала им приемлемые объяснения, оправдывала. Однако они накапливались! Это их свойство было ужасно — они не уходили из Ольгиной жизни. Одно прибавлялось к другому… И с малых сомнений начиналась мучительная переоценка.

Что за наваждение? Что за беда, неотвратимый рок в ее бабьей судьбе, неизбежное поражение в главном, предопределенность, с которой она бессильна бороться? Снова, второй раз в жизни, творилось это с ней, опять она проходила этот путь: чем больше узнавала она своего мужчину, тем становилось труднее…

* * *

Молодой директор пообещал:

— Устраним.

И записал себе в блокнот.

Карп не хотел ему говорить, что было это на сейнере у Насти, — сказал так, в общей форме.

Потолковали немного о том о сем… Стол у молодого директора был завален бумагами. Карп сидел у окна, на крайнем из стульев, на другой положил свою фуражку; отдыхал. Успокаивался.

Распрощался, отправился дальше.

Шел по реке мимо рыбзавода.

Новые цеха на высоком берегу. Холодильник. Компрессорная. Растет завод, кирпичом построился… Выходит, чем меньше рыбы, тем больше рыбзавод строят.

Что бригады привезут, идет в магазины сразу. Немного там. А в цехах коптят палтуса, солят селедку с Тихого океана.

Вот будет рядом еще рыбхоз, площадку утвердили; станет выпускать в Яконур мальков… Посмотрим, что из этого получится…

Свернул в протоку.

* * *

Все еще стояла Ольга посреди комнаты…

Нет, ей было точно известно: человек, которого она полюбила, родился для добра, создан для того, чтобы хорошо и чисто делать все главные дела своей жизни; другой не был ей нужен. Просто он поначалу еще не знал себя и давал сбить себя с толку.

Да, это так.

Кивнула женщине в зеркале.

И довольно сомнений… Все будет хорошо. Остальное — выкинуть из головы. Решено.