Давид Константиновский - Яконур

• Название: Яконур
• Автор: Давид Константиновский
• Издательство: Западно-сибирское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Тема романа остра и современна - это взаимоотношения человека с природой. Действие романа происходит в Сибири, на берегу озера Яконур, где построен химический комбинат. Чтобы озеро не погибло от ядовитых стоков, возведены дорогостоящие очистные сооружения, однако они себя не оправдывают. И тут возникает конфликт. Персонажи романа разделяются на две противоборствующие группы, они отстаивают свои научные, идейные, жизненные позиции.

---

В конце концов из того, что думал он, из того, что думали другие, он составил, сложил образ самого себя, в соответствии с которым и строил свое поведение. Тут не все хорошо стыковалось, иногда и совсем не сходилось; но все же Карп мог вести дальше линию своей жизни.

Был ли он счастлив?

И задавал ли он себе этот вопрос — или только вопросы о рыбе?

Конечно, Карп спрашивал себя не только про рыбу…

Задавал.

Он остался бобылем, так что работа занимала особенно много места в его жизни и вопрос этот прежде всего относился, значит, к работе. А тут ответы получались разные… Совсем бывали разные.

Вот он опустил бинокль. Но трудно сейчас узнать что-то по его глазам. Далеко, отсюда не видно. Думает он в эту минуту только о деле.

Убрал бинокль, сел, крутанул штурвал; выйдя из виража, дал полный газ.

Небо затягивало, опять верховик задул, появилась волна.

Начался дождь; Карп остановился, поднял брезент. Уютно было в тесном замкнутом пространстве. Двинулся дальше по дождю, понесся по торчащим из воды живым, блестящим алюминиевым проволокам.

* * *

Хоть бы кто-нибудь зашел, позвонил! Захар, или Валера, или Михалыч, или, пусть, Назаров… Ни один. Будто в принципе его не существует, будто обратился он в ничто…

Герасим протянул руку к календарю, полистал.

Можно было уже подводить итоги…

Валера (долгий разговор в пустой лаборатории):

— Как видишь, я не скрываю своего отношения к тебе. Ты, конечно, для нас троянский конь, и ничего, кроме подвохов, мы от тебя не ждем. Да, мы напряжены, из-за этого, может, относимся к тебе несколько хуже, чем ты заслуживаешь. Ну, так тебе и надо! Что касается твоих личных интересов… Насчет модели, да! Какого черта ты лезешь к нам со своими разговорами? Прямо девица, которая всем навязывается! Эта твоя идея совместной работы… В принципе, конечно, красиво, — общими усилиями сделать модель! Но ты же должен понимать, что такие идеи никогда еще не встречались с восторгом. Никто, насколько мне известно, не бросал еще свое дело под впечатлением пламенных призывов… Тем более — как раз перед этим такой же клич бросал Вдовин! И после него — ты заладил. Ну, он хотел нас подвигнуть на свое, ты — на модель. Но все равно похоже, а?..

Захар (по дороге домой):

— Подумайте, Герасим, ну почему, к примеру, я… Как бы это сказать… Ну почему я вдруг займусь этим? У меня сейчас идет серия экспериментов, которые я считаю нужным поставить для темы, вы знаете ее, я занимаюсь этим давно… Это большая работа. С какой стати я должен ее откладывать?.. А, вам тоже нужны какие-то из этих экспериментов! Хорошо. Но прошу вас не торопить меня. Дождитесь моих результатов, так у нас принято… Когда я смогу сообщить их вам? Обычно мы докладываем на семинарах о своей работе за полгода… Прошу вас, Герасим, поймите меня правильно! Все это не от фанатичной уверенности, что один я на правильном пути. Поверьте, я испытываю чувство вины перед вами из-за этого разговора… Проще всего было бы уступить. Но вы представляете себе, какая поднимется буря? Вот возьмите Валеру. В последнее время он и без того нервничает. Перестал знакомить меня со своими результатами. И вообще требует, чтобы все отступились и предоставили экспериментальную часть только ему…

Назаров (выступление на совете):

— И еще, я считаю, мы должны в подготовке к симпозиуму учитывать не только традиционные направления, но и то новое, что возникает в последнее время. Вот к нам в отдел перешел Герасим. Это сложившийся ученый, и я не могу не радоваться прибавлению таких сил. Его приход, без сомнения, значительно укрепляет отдел. Меня очень обнадеживает, что это не носило характер механического перемещения, знаете, когда меняется что-то лишь на бумаге. Нет, Герасим занял активную позицию. Он выступал с крупными предложениями по тематике. Другое дело, конечно, — насколько серьезны его предложения? Это надо обсудить. Могут сказать: Назаров ревнует. Нет, это не так! Все могут сейчас констатировать, что я, напротив, предлагаю положительно решить вопрос о включении доклада Герасима в программу предстоящего симпозиума. Нужно только хорошенько рассмотреть его тему. Если я понял правильно, перевод Герасима был как-то связан с задачей концентрации сил. Отвечает ли позиция Герасима этому замыслу? Одним словом, хорошо бы, в порядке подготовки к симпозиуму, заслушать Герасима, пусть покажет, что делает, что уже сделал, и сформулировать соответствующее мнение…

Михалыч (за обедом в столовой):

— Отчего же не понять Валеру! Он человек преданный Элэл, а Вдовина он… сам знаешь… Разбродец у нас кое-какой еще есть, это от растерянности, что ли, но чем жестче давление — тем больше сплоченности, опять же сам знаешь… Да ты видел, что произошло! Молчал бы уж… Нам и без тебя ясно, что Валера со своими требованиями не помогает нашему делу. Ну и Захар бы не рассыпался, если б дал согласие на какие-то твои предложения. А Назаров… Мы это все понимаем. Но тебе давить на нас нельзя. Давить у Элэл вообще не принято. Ну, а тем более ты! Знаешь ведь, кто ты, с нашей точки зрения… Не твое дело! Даже заговаривать ни о чем таком тебе не следует… Да! Обозлились мы на Вдовина, а работает это против тебя… Конечно, если жаждешь скандала — валяй, еще услышишь…

Герасим принимал все это как непонимание, как несправедливость…

Ему отказывали в дружбе, в сотрудничестве, просто в человеческих отношениях!

Это едва не начинало уже менять его представление о самом себе…

Но у него были чистые намерения, и он говорил о них искренне!

Обиженный, уходил в старый свой отдел.

Саня:

— Сочувствую! И готов помочь. Только скажи чем. Совет, содействие — что хочешь. Расчеты, о которых ты просил, закончу к понедельнику, сразу тебе отдам. Располагай мной…

Вдовин:

— Ничего, ничего, держись! Это только на первых порах так. Все переменится. Почему? Да просто потому, что вечно так продолжаться не может! Поддерживай со мной постоянный контакт. В любом конфликте я выступлю на твоей стороне, в этом ты можешь быть уверен! Все будет решаться в твою пользу, Герасим. Я тебе палочка-выручалочка… А с ребятами ты там почетче, не мямли. И не жди, что они станут тебя на руках носить. Ты пошел гуда дело делать или в поисках бескорыстной любви? Расстраиваешься из-за каких-то сантиментов! Да они не понимают собственных интересов. Не созрели… Ты меня и тогда удивил, помнишь, прибежал чуть не ночью, отказываться из-за Якова Фомича… Не забывай, мы — нужные люди. Важно, что мы время от времени выдаем на-гора нечто существенное. Этим все оправдано. А какие у тебя случались сложные ситуации, пока ты добывал результат, — никого не интересует. Никому в голову не придет спрашивать: «А не обиделся ли кто-нибудь, когда вы получили это?» Тут такие цели, что побочных вопросов не возникает… А критика просто невозможна, Запомни это, запомни!..

Герасим решил: его аргументами должны быть конкретные дела.

Начал с кобальтовой установки. Она была нужна всем. Валере, Захару, Михалычу, Назарову; Герасиму тоже. Сооружение ее затянулось, а в последние месяцы Вдовин явно затормозил там работы.

Удалось!

Решило, правда, то, что установка требовалась для Герасима. Но это были детали. Главное — Вдовин обещал; в экспериментальном блоке началось оживление: опять появились монтажники со всем своим хозяйством.

Дальше у Герасима было намечено — добиться денег для работы на реакторе, в этом Вдовин отказывал Захару; протолкнуть в печать статью Михалыча, Вдовин задержал ее у себя; раздобыть лаборантские ставки для Валериной темы…

И тут — все замерзло.

Ничего у него не получалось!

Вдовин добродушно смеялся, хлопал его по плечу, подмигивал:

— Да, да, я понимаю!

Герасим приходил еще раз, еще…

— Да, да, авторитет надо зарабатывать, конечно, я понимаю!

Когда Вдовин уехал в командировку к Свирскому, Герасим договорился с главным бухгалтером о деньгах, отправил в журнал другие экземпляры статьи Михалыча со своим отзывом и занял у Сани лаборантов до конца квартала.

Он не брал на себя роль лидера!

Но хотел доказать свое.

Вернулся Вдовин. Вскоре Герасим узнал, что фонды оказались срочно нужны для чего-то другого, статью возвратили со многими замечаниями анонимного рецензента, лаборантов послали на сельскохозяйственные работы.

Все произошло как-то само собой, для всего были объективные причины, Герасим не был никоим образом затронут, Вдовин не сказал ему ни слова.

Герасим сам отправился к Вдовину.

— Да ты что? — сказал ему Вдовин. — Я тебя для этого туда посадил?..

* * *

Столбов перебросил тумблер.

Что безотказно, так это связь, будто самое важное в производстве — чтобы он получал плохие известия без задержки!

— Ты в курсе?

— Главный, мне вчера…

— Я не о вчерашнем. Я о сегодняшнем. Давай сюда немедленно, слышишь?